Повелитель баталий - Самаров Сергей Васильевич - Страница 40

• Предыдущая
• 40/46
• Следующая

Видимо, Станиславский надеялся на то, что ответ придет моментально. При ведении связи в экстренном режиме такое вполне вероятно. Это на плановых сеансах отправляется рапорт, ответ на который можно получить далеко не сразу. Там вовсе не обязательно присутствие рядом с оператором ответственного лица, имеющего право решающего голоса.

Я на время ожидания переключился на спутниковую камеру. Чубо устроился за моей спиной, через плечо заглядывая на экран.

– Нас что, товарищ старший лейтенант, пытаются разделить? – осведомился он.

– Вовсе нет. Нам просто дают дополнительное задание. Мы должны перехватить трех бандитов с зарином, отправляемым в Сирию через Турцию, – объяснил Станиславский. – Это вопрос политический. А мы здесь решаем экономическую проблему. Два миллиарда рублей убытка в прошлую эпидемию! Столько же или даже больше в новую, если американцам удастся завершить свое поганое дело. Даже для нашей большой страны это чувствительно. Как решат наверху? Что важнее, международный престиж или экономическое положение, разорение многих фермерских хозяйств?

– А если бы нам предоставили право выбора?

Младший сержант никак не унимался, и это обстоятельство меня слегка смущало, поскольку я всегда считал Чубо человеком малоразговорчивым. Может быть, экстремальная ситуация так действовала на его нервную систему? В спокойной обстановке он один, в боевой становится совсем другим, разговорчивостью перебивает свои тревожные внутренние ощущения?

Да, в такой ситуации менялся не только младший сержант Чубо, но и старший лейтенант Станиславский. Да и я, наверное, смотрелся теперь совсем не так, как раньше, во время учебы.

Меня уже не удивляло, что командир взвода теперь стал подробно отвечать на наши вопросы, хотя в начале операции не считал нужным посвящать нас в ее тонкости. У меня вообще сложилось мнение, что еще через пару дней пребывания в Грузии Станиславский начнет советоваться с нами по самым насущным вопросам, выходящим за пределы нашей компетенции, считая, что одна голова хорошо, но строение тела Змея Горыныча лучше. Только я не понимал, почему нельзя было так поступать с самого начала.

Спутниковая камера между тем показала нам, что в группе, идущей с бактериологическим оружием, медицинские процедуры завершились. Мой бегун оделся полностью, коротко попрощался со всеми остальными и в одиночестве отправился в сторону лаборатории. Группа коротко посовещалась, собралась и двинулась дальше, в сторону все той же расщелины в скалах, не забыв при этом сделать круг, чтобы не попасть на место, зараженное зарином.

Я вздохнул с облегчением, потому что опасался иного поведения противника. У них вполне могли быть с собой противогазы и если не костюмы химической защиты, то хотя бы резиновые перчатки. Тогда они могли бы пожелать осмотреть место заражения даже в этот опасный период или просто подождать три-четыре часа. Им, специалистам, лучше знать, когда концентрация газа перестанет быть опасной.

Я не был уверен в том, что им удалось бы провести качественную экспертизу, что-то найти, установить подлинную причину взрыва контейнера. Но такая опасность все же существовала. Только поймав себя на глубоком вздохе облегчения, я понял, что все это время ожидания пребывал в напряжении, не замеченном мной самим.

Майор Хортия решил сам пойти с группой, которая должна была отстрелять ампулы с вирусом африканской свиной чумы в диких кабанов. Вообще-то такая работа не входила в его обязанности. Этим должны заниматься сотрудники лаборатории и американцы. Да еще капитан Джадиани. Но как обвинить человека, на котором была завязана вся операция, в том, что он спровоцировал несчастный случай! Язык не повернется укорить его за аварию.

Тем более что, раздумывая по этому поводу, майор Хортия начинал подозревать, что здесь не все чисто. Его беспокоила не только авария. Ему не нравилась сама ситуация. Такой опытный водитель, как капитан Джадиани, не может просто так врезаться в скалу в самый неподходящий момент. Почему-то именно в это время рядом появились русские диверсанты, так и не найденные, но уже показавшие свою отличную боевую подготовку при уничтожении семи бойцов.

Видимо, командир русской диверсионной группы забрал у убитых переговорное устройство, позволившее ему слушать все беседы коммандос и избегать встречи с большими силами. Когда майору Хортия сообщили о гибели семи бойцов, русский командир, хорошо, как оказалось, владеющий грузинским языком, сам вклинился в разговор. Назойливо, как это обычно делают русские.

– Их, похоже, топорами перерубили, – докладывал по радио майору командир отделения Мамука Хурциладзе. – Троих подстрелили, одного с издевкой – в пах, а четверых просто зарубили. Звери это!.. Живых людей валили как деревья. Попадись они ко мне в руки, я из них шашлык сделаю и собак своих накормлю, если они не побрезгуют. Но песики мои шашлык любят, надеюсь, не откажутся.

– Ты сначала поймай нас, дубина неумная! – вмешался в разговор русский офицер. – Тогда все у тебя будет как в той старой русской присказке: «Иван, я медведя поймал». «Так тащи его сюда». «А он меня не пущает». А рубили мы не топорами, а малыми саперными лопатками. Знаешь такой вид оружия? Ничем не хуже тех самых больших кинжалов, которые очень нужны малым народам. Нечем будет побриться, приходи, я тебе лопатку предоставлю. Даже сам побрею. Ею можно не только щетину, но и головы снимать. Так я с тобой и сделаю. Но если ты торопишься, то я могу и без бритья обойтись. Жду, приходи, дорогой. – Русский офицер говорил спокойно и насмешливо, с нескрываемым чувством собственного превосходства.

Этот неоспоримый факт взбесил не только майора. Он услышал, как Мамука заскрипел железными зубами.

– Ты кто такой будешь? – сохраняя восточное хладнокровие, спросил майор Хортия, внутри у которого все кипело.

Ему хотелось немедленно бежать, искать этого наглого русского офицера, наказать его, уничтожить, всем показать, что грузинская территория остается неприкосновенной, и русским военным здесь делать нечего. Но майор усилием воли сдерживал себя. Он лишь начал как маятник расхаживать по двору, где застало его сообщение Мамуки. Взад – вперед, взад – вперед.

– Офицер спецназа военной разведки. Представляться не буду, уж извини.

– А что же так? Я вот не боюсь назвать себя. Начальник службы безопасности лаборатории майор Хортия. Будем знакомы.

– Спасибо, я запомнил, кого можно обвинить в военных преступлениях. Майор Хортия!.. А сам представляться в данном случае считаю излишним. У меня в Грузии родственники остались. Не хочу, чтобы они пострадали. Вы народ ненадежный, способны мстить людям, не причастным к вашим бедам.

– Догоню и уничтожу! – сказал Мамука.

– Догоняй, урод, – спокойно, все с той же насмешкой заявил русский офицер.

Он словно видел Мамуку Хурциладзе, который и правда красотой никогда не отличался. В дополнение к этому кто-то крест-накрест разрисовал ножом его лицо. Шрамы ярко выделялись на смуглой физиономии командира отделения охраны. Они откровенно были не из тех, которые украшают настоящего мужчину.

– Они Автандилу глотку перерезали! – хрипло сообщил Мамука.

– Рисковые парни, – отметил майор Хортия. – За Автандила Красного им придется расплачиваться.

– За такого человека их всех даже в России из-под земли достанут и вместе с всей родней перережут! – яростно пообещал Мамука.

– Я же зову тебя, – заявил русский офицер и опять усмехнулся. – Что же ты не идешь?

– Я тоже с удовольствием встретился бы с тобой, – сказал майор Хортия. – Побеседовал бы по-мужски, без лопаток.

– Еще одному жить надоело! Если так, приходи. Послезавтра я буду во Владикавказе. Там на центральную площадь выходит кафе с ротондой. Знаешь, что это за штука?

– Знаю. Грамотный. И что?

– Там замечательно лобио делают. Вкуснее я еще не ел. Кстати, шеф-повар – грузин. Приходи туда. Послезавтра.

– Если ты сможешь туда добраться.

• Предыдущая
• 40/46
• Следующая