Там, где живет огонь. Часть 1 (СИ) - Солдатова Виктория - Страница 22

   – Сейчас увидишь.

   Секира оказалась на диво острой, и даже кости были разрублены с первого удара.

   – Ну, может всё-таки приоткроешь завесу тайны? – настаивал он.

   Я довольно подняла на него взгляд, закинув тяжёлую ляжку на плечо, и бодро сказала:

   – Ты наверняка не знал, мой маленький друг, что я готовлю лучший в Преисподней шашлык из бёдрышка гарпии?

   Далее была долгая пауза, во время которой глаза крыса перебегали от окровавленного трупа на меня, и обратно, одновременно увеличиваясь в размерах.

   – Да ты с ума сошла! – наконец выдал он.

   Я знала, что о своём расстройстве он быстро забудет. Кожа этого странного существа была очень прочной и гладкой, со стороны напоминая искусно отшлифованный камень. С помощью силы рук её было невозможно даже продавить, но лезвие секиры резало её, словно масло. И я решила снять кожу. Руки у меня уже были полностью тёмно-бордовыми, но не напрасно. Довольно быстро передо мной блестел мягкий кусок нежного мяса на кости, весьма напоминающего говядину.

   – Как тебе это пришло в голову? Это же демон! Ты собираешься съесть порождение Тьмы!

   – Ну и что? Посмотри какой аппетитный окорок! – ответила я, чувствуя, что сейчас на мяско смотрю не столько я, сколько мой, уже начинающий жить собственной жизнью, желудок.

   – Я есть ЭТО, – с отвращением поморщился он, указав крошечной лапой перед собой, – не буду.

   Я тихо засмеялась.

   “Будешь – будешь, никуда не денешься” – пронеслось у меня в голове.

   – Да брось, вот обычные демоны – они наверняка не вкусные, а эта птичка, ну я прям чувствую – то что надо!

   Степан скривил ужасно смешную моську и отошёл от меня на некоторое расстояние, только чтобы не наблюдать, как я занимаюсь своим “ужасным занятием”.

   Тем временем я думала о том, как приготовить необычное блюдо. Как ни странно, никакого отвращения к этому кушанью у меня не было. Напротив, голод уже настолько завладел всеми моими мыслями, что и сырое мясо выглядело для меня довольно аппетитно. Но все ж таки хотелось бы как-нибудь его прожарить. И тут одна мысль стала очень занимать меня: что если это вообще невозможно? Что если внутренности гарпии такие же огнеупорные, как и её кожа, которую было так тяжело снять? Ведь она живет в Аду, значит жар для неё не страшен.

   Мучаясь сомнениями, я потащила кусок голени к огненной реке, не замечая, что кровь её, капая, испаряется на камнях. Когда кусок оказался у самого края течения, я обнаружила, что мясо очень быстро начало шипеть, покрываясь коричневато-золотистой корочкой. На столько высокой оказалась температура у самой лавы, что этого хватало для приготовления обеда. Радости моего желудка не было предела. Он довольно урчал, вдыхая запахи жареного мяса, ничуть не задумываясь о том, почему не шиплю и не поджариваюсь я сама.

   Через некоторое время крыс в стороне уже наблюдал, как я срезаю аппетитные горячие кусочки сверху туши на особенно ровный кусок камня, заменивший мне тарелку. Оставшееся мясо продолжало прожариваться, пока я с довольным видом вдыхала сногсшибательный аромат жаркого. А краем глаза незаметно наблюдала, как Степан упорно не сводит взгляда с моего обеда.

   С довольным видом я осторожно взяла первый кусок и поднесла к своему рту. Через секунду у камня-тарелки уже стоял мой грызун и кричал:

   – А ну не ешь! Быстро положи на место!

   – И не подумаю, – ответила я, вызывающе приподняв бровь.

   – Хорошо, – ответил быстро он, – но погоди. Давай сначала я попробую. Мне в любом случае терять нечего. И если всё будет нормально, тогда съешь хоть всю эту тварь, – он неприязненно махнул головкой в сторону нашего повержено врага.

   Я засмеялась.

   – Ну так бы сразу и сказал, что тоже хочешь. А то всё: “Нет, нет, я не буду есть демона!”

   Крыс посмотрел на меня, нахмурив кожистые надбровные дуги, слегка обрастающие шерстью, но ничего не сказал. Поднявшись на задние лапы, он опёрся передними о камень с едой, и быстро схватил зубами один кусок. Медленно и осторожно он начал его жевать, словно опасаясь, что, если он будет жевать быстрее, у него повыпадут все зубы. А я уже почти не могла терпеть невыносимый голод.

   Но вот, наконец заметив, как он проглотил свой тестовый образец и задумчиво махнул мне головой, я смогла наброситься на мясо с упорством оголодавшего бегемота.

   Оно было потрясающим. Нет, не то что бы уродливая полуженщина-полуптица оказалась сильно ароматная, мягкая или потрясающе вкусная. Даже наоборот, мяско было местами пережаренным из-за способа его приготовления, сухим, и без специй довольно противным. Оно слегка отдавало палеными носками, но сейчас казалось мне самым потрясающим блюдом на свете, потому что спасало меня от неминуемого мучительного голода.

   Наевшись до отвращения, что предполагало еще очень долгое отсутствие желания кушать у нас обоих, мы с крысом впервые за последнее время позволили себя спокойно развалиться на лавовой гальке и наслаждаться открывающимся унылым пейзажем.

   – Должен признать, я первый раз за последние два века чувствую себя хорошо, – сказал он, забравшись ко мне на живот и улёгшись на спину, вытянув задние лапы.

   – А жизнь-то налаживается! – усмехнулась я в ответ.

   Степан улыбнулся.

   – Так расскажи мне, что там с этим странным топором, который ты достала из кучи камней?

   Я протянула руку и взяла за рукоять опасно блестящую секиру. На ней вновь не было и следа крови, и золотые блики огненной реки весело играли на лезвии, слегка освещая место нашей скромной стоянки. Я уже начала привыкать к постоянной тьме этого мира, а слабые отсветы лавы, текущей здесь повсюду, настраивали разум на новый лад, заставляя постоянно находится в напряжении. Существуя без лучей солнца, в тени и мраке, как мы здесь, начинаешь чувствовать себя иначе. Даже на Земле. Множество людей продолжают испытывать ужас темноты, уже выйдя из детского возраста. И даже те, кто не признаются себе в этом страхе, просто стараются не думать о нём. Потому что, когда ты смотришь во мрак, кто знает, что смотрит на тебя из него? И тогда разум начинает работать иначе. Можно совершать поступки, которые при дневном свете, никогда бы не совершил. Может произойти то, что под лучами солнца покажется иллюзией. Или чьей-то шуткой.

   Секира была прекрасна. Она мне уже нравилась своей неровной, покрытой росписью, рукоятью, большим камнем в середине, который изредка поблёскивал и казался живым существом.

   – Когда я скатилась в кучу камней с этого склона, – я показала рукой туда, где сейчас лежал демонический труп, – то единственное, о чём я думала, было: “Я должна выжить”. И в этот момент моя рука словно сама потянулась сквозь камни вниз. Как будто я знала, что там лежит эта секира. Не знаю, как объяснить. Я чувствовала, что она там. А дальше руки сами двигались. Гарпия могла незаметно переместиться куда угодно, но я, наверно, почувствовала.

   Крыс покачал нахмуренной мордочкой.

   – Ну и? А дальше?

   – А что дальше? Дальше всё просто. Я рубанула воздух наугад, рассчитывая, что мне повезёт.

   – И как же ты смогла это сделать? Сдаётся мне, что не бывает всё так просто, – Степан внимательно посмотрел мне в глаза, ожидая, что я отвечу.

   Всё закончилось, я убила гарпию, и мне было уже не важно, что, вероятно, это случилось не из-за моей ловкости, а исключительно из-за моего шестого чувства. Кто вообще говорил, что демонов надо убивать иначе? Может интуиция – основа в борьбе против темных сил?

   – Почему тебя это настораживает? – спросила я.

   – Потому, что здесь, – он как мог широко развёл лапы в стороны, словно обнимая мёртвую пустыню вокруг, – ничего не бывает просто так. И если интуицией ты никогда не славилась, значит надо искать другую причину.

   Через некоторое время, совершенно незаметно на меня опустился тяжёлый сон. Проснулась я на том же месте, обнаружив рядом тихо сопящего Степана. Не желая его будить раньше времени, я с трудом встала и огляделась. Раненое плечо страшно болело, и я вообще не могла шевелить рукой. Это было самое ужасное утро в моей жизни. Оно даже утром-то не было. Тьма вокруг, освещаемая лишь огнём горящей магмы, ничуть не изменилась.