Там, где живет огонь. Часть 1 (СИ) - Солдатова Виктория - Страница 21

   Темно-фиолетовые всполохи заискрились в районе её головы, которую она вопросительно повернула на бок.

   Ответом мне была страшная улыбка – огромные клыки, наполнявшие пасть, светились в темноте своей белизной. Черные волосы разметались по тому месту, где было подобие женской груди. Я попыталась сделать небольшой, еле заметный шаг влево, и тут же горгулья исчезла с того места, где стояла, в миг появившись в метре слева. Вновь фиолетовые всполохи. Теперь она наклонила голову в другую сторону, и в последнем кровавом глазу у неё стояло откровенное веселье.

   “Значит, всё-таки переместилась. И что мне теперь делать?! Огненным шаром кинуть?” – от бессилия опускались руки. А она, словно прочитав мои мысли, издала низкий горловой звук, напоминающий то ли кашель, то ли скрежет. И грудь её мелко затряслась. Смех.

   Стало жарко. Щеки вспыхнули, голова немного закружилась. На какое-то время это даже позволило мне забыть о том, что у меня страшно болит раздробленное плечо, расходясь спазмами по всему телу. Хотя вообще было не ясно, как я ещё стояла на ногах. Боль разливалась по венам, словно яд, и я уже плохо соображала, что происходит.

   Я быстро огляделась по сторонам и вдруг обнаружила то, что раньше совсем не замечала – по всей земле вокруг нас валялись какие-то предметы. Где-то это были старые тряпки, где-то осколки твердых предметов, будто что-то большое рассыпалось на части. А вот невдалеке лежала розовая полуразложившаяся нога, заканчивающаяся маленьким копытом. И кругом были кучи белых костей. Похоже мы находились в чужой столовой. И скоро планировался обед.

   Через секунду я уже бежала вперед, не слишком сильно заглядывая под ноги, а за моей спиной хлопали большие кожистые крылья. Очень жарко. Кажется, сердце бьётся у меня уже где-то между ушей. Как вообще всё это могло произойти со мной? Ещё недавно я сидела на скамейке и наслаждалась солнцем и зеленью деревьев, и вот теперь я в самой глубокой заднице. Потому что задницу, глубже чем Ад, сложно себе представить. Кровь клокотала у меня в жилах, сводя с ума.

   В конце концов, я очутилась у обрыва небольшой высоты, который спускался к берегу лавовой реки. Не удержавшись на краю, я съехала вниз прямо в большую гору лавовых камушков. Я погрузилась в неё наполовину, держа в поднятой руке крыса, а другой, нащупывая опору на дне кучи.

   – Всё-таки стоило тебя бросить, – прошипела я, почувствовав, что снова сильно ударилась и разорвала икру при скольжении. Степан ничего не ответил, а мне было не интересно, какое впечатление это на него произвело. Слышать я хотела только голос собственной злости. Но из рук маленькое тельце всё же не выпустила.

   Внезапно, внутри горы камней в которой сидела, я что-то почувствовала. Что – то твёрдое и прохладное. Это в Аду, где каждый камень горячий, как сковородка! Я обхватила это руками, и дальше оставалось лишь шестое чувство. Все остальные меня уже подвели. С этого момента сложно объяснить, как всё вышло. Мозг больше не мог предложить ничего вразумительного, но что-то подсказывало план действий. Как будто появился еще один орган чувств. Я повернулась лицом к обрыву, с которого скатилась, и спиной к берегу реки. Далее в доли секунды случилось невозможное. Сзади меня вдруг заклубилась тьма, из которой стали материализоваться кожистые крылья, округлости груди и рук. Природа, слава Богу, не наградила меня глазами на затылке, что было бы ужасно некрасиво, но что-то дало мне понять, практически увидеть, как это происходило. В это мгновение, я зачем-то издала громкий вопль, одновременно доставая из глубины камней и размахиваясь в повороте довольно внушительной блестящей секирой, которую я нащупала в куче щебня и костей. И тут же нестерпимо высокий визг раздался за спиной. Живот гарпии появился точно там, где проходила горизонталь удара.

   Когда мне наконец хватило смелости обернуться, злобы уже не было. Мои руки дрожали, а странное оружие еле держалось в ладонях – тяжесть его была слишком ощутима. Крылатая гадина обмякла, а багрянец её крови быстро разливался вокруг, проникая сквозь груду камней всё глубже и глубже, местами зажариваясь и поднимаясь паром.

   Положив, наконец, мягкое тело крысы рядом, я с трудом вытащила лезвие из жертвы. На глазах с ним происходили странные изменения – из окровавленной, испачканной желчью и кишками, секира становилось блестящей и даже слегка сверкающей, словно впитывая кровь, текущую по ней. Очень скоро она была полностью чиста, а матово-угольная рукоять изредка вспыхивала рубиновым светом в глубине странных рисунков, покрывающих её. Два лезвия-полумесяца были диковинным образом изогнуты, напоминая изгибы пламени или рога какого-то огромного демона. А прямо между ними, чуть ближе к середине рукояти, большой молочный камень с лёгким голубоватым оттенком привлекал к себе странными переливами в своей глубине. В целом, оружие немного внушало ужас.

   – Не плохая штуковина, да? – спросила я, взмахнув секирой в воздухе и повернув голову к крысу. Но там, где я его оставляла, было пусто. – Степан?

   Оказалось, он шёл по берегу лавовой реки вдаль, вероятно, пытаясь найти какой-нибудь брод, чтобы перебраться на другую сторону. Он не успел уйти далеко, поэтому мне не составило труда догнать его.

   – Что с тобой? – спросила удивлённо я, – всё закончилось, эта тварь больше не причинит нам вреда.

   – Я и не боюсь. Ты считаешь, что если я крыса, значит меня пугают даже трупы? – спросил он, подняв на меня взгляд маленьких острых глаз.

   – Э... Я не...

   – Забудь. Я живу здесь более двух сотен лет. И иногда я боюсь. Однако не в этот раз. Тебе действительно не стоило хватать за ногу этого демона.

   Развернувшись, он пошёл дальше по гладкому побережью застывшей лавы. Это было единственное место вокруг, где дорога была ровной и прямой, потому что огненная река облизала и выпрямила все неровности и трещины скалы. Однако это не меняло того, что здесь было также и нестерпимо жарко.

   Но я всё поняла. Видимо, он слегка приобиделся на то, что я сказала совсем недавно. Оставить его одного в лапах гарпии – ну что ж тут обидного, в самом деле?

   – Честное слово, я была не права, – сказала я, наконец, выдохнув. Свои ошибки надо признавать. Тем более, когда на горизонте вдруг замаячила неприятная возможность остаться в Аду в голом и тоскливом одиночестве.

   – Последнее время я становлюсь ужасно раздражительной, – сказала я, разведя руки в стороны, – всё вокруг здесь словно сводит меня с ума, я даже слегка теряю контроль над собой...

   Крыс поднял на меня гордую тощую физиономию и недовольно задёргал носом. Очевидно, он всё-таки решил простить меня, потому что, свернув с выбранного пути, он задрал усы повыше и прыгающей походкой отбежал от лавового озера с видом крысиного принца, не меньше.

   – Хорошо, что ты прервала мой, полный чувства собственного достоинства, променад вдоль берега. Здесь ужасно жарко, и я опять спалил себе усы. А ведь они только начали отрастать! – сказал Степан, отойдя подальше от огня.

   Я усмехнулась. Чего только не сделаешь ради удовлетворения собственной гордости.

   И это внезапно навело меня на мысль, что мне-то рядом с лавой вовсе не горячо. Наверно, это была какая-то особая способность, которая появилась у меня при попадании сюда. Одежда сгорела на мне, не оставив ни одного ожога. И, видимо, теперь жар мне был не страшен. Странно, но очень удобно.

   Это мгновение ознаменовалось приходом ко мне блестящей идеи.

   – Я знаю, что ты окончательно простишь меня, когда услышишь мою потрясающую задумку, – улыбнулась я и схватила недовольно брыкающегося, но, видимо, заинтересованного Степана. Отнеся его на безопасное расстояние и посадив на наиболее ровный камень, я подняла мою новую секиру, которую я, конечно же, теперь ни за что не оставила бы здесь, и с треском опустила её на ногу гарпии. Брызги густой крови разлетелись в стороны.

   – Ты что делаешь, – спросил Степан, взглянув на меня чрезвычайно недоумённо.