Хрустальная ловушка - Платова Виктория - Страница 19
- Предыдущая
- 19/92
- Следующая
Ничего криминального среди палок и креплений не нашлось.
Еще раз все осмотрев, Звягинцев понял, что визит сюда был совершенно бесполезным. Он уже собрался было выйти из «Каменного мешка», когда заметил на полу крошечный медальон на цепочке.
Это был Васькин медальон, Звягинцев хорошо помнил его: Дева Мария со сложенными в молитвенном экстазе руками. Васька был католиком, хотя и довольно легкомысленным, так что медальон служил ему скорее в качестве амулета.
Кряхтя, охая и опасаясь за собственную поясницу, только что вырвавшуюся из лап радикулита, Звягинцев нагнулся и подобрал серебряную вещицу. Нет, цепочка не была порвана (на что втайне надеялся Пал Палыч), просто расстегнулся замок медальона.
Звягинцев сунул находку в карман — то-то обрадуется Василий, когда узнает, что нашлась его безделушка, — и покинул «Каменный мешок».
Возвратив ключ портье, он направился к себе в номер.
История с Васькой начала казаться ему абсурдной. Равно как и та возня, которую он затеял вокруг нее. Наверняка мальчоныш вернется в самое ближайшее время. Вернется и все объяснит. Излишнюю нервозность и мнительность Звягинцев отнес за счет отступившей болезни, которая несколько ослабила его умственные способности и адекватность восприятия действительности. Такое уже случалось с ним: после приступов он становился нежным и сентиментальным, как одомашненная цесарка.
Чтобы окончательно прийти в себя, он решил выпить пятьдесят грамм спирта из канистры, припрятанной в шифоньере, и заодно дождаться основных сил спасателей: уж они-то все точно ему объяснят. А до этого погадать на любимой книге — «Колыбельная для ежика».
Книга его покойного сына стала для Звягинцева своеобразным цитатником Мао: он находил в ней ответы на все вопросы. Вот и сейчас, развалившись в кресле и хлопнув спирту без закуси. Пал Палыч загадал на ближайшее время и на странное исчезновение Васьки Сикачинского.
Тринадцатая страница, пятая строка сверху.
То, что он прочитал спустя несколько секунд, повергло его в глубокую задумчивость. Пятая строка сверху и хвост шестой на тринадцатой странице книги-прорицательницы гласили: «Запомни, ежик, никогда не следует доверять тому, кто приходит с южного края опушки и возвращается на южный край: он может причинить тебе зло, потому что способен прикинуться кем угодно».
Инка, как всегда, опаздывала.
Иона и Марк успели выкурить по три сигареты, даже обычно спокойная Ольга начала нервничать. Наконец Инка появилась в поле зрения. Собственно, это была уже не Инка, а ходячий каталог последних достижений горнолыжного снаряжения. Она двигалась так надменно, как будто ценники с многими нулями все еще болтались на ее новехонькой экипировке. «Ничего не скажешь, отец вложил целое состояние в этот ее горнолыжный каприз», — подумала Ольга. В детстве он мало баловал саму Ольгу — не позволяли финансы. Зато теперь он мог раскошелиться, и Инка виртуозно этим пользовалась. Впрочем, нужно отдать ей должное: ее мачеха, недосягаемый идеал хорошенькой ветреной женщины и лучшая подруга по совместительству, выглядела очень эффектно.
— Я не опоздала? — томно спросила Инка, сдвигая на лоб горнолыжные очки.
— Опоздала, но какое это имеет значение? — ответил Марк за всех. — Прошу, леди, горы поданы!
— Не многовато ли шику? — Иона, судя по всему, тоже умел делать комплименты.
— В самый раз, — на подобные провокации Инка просто не реагировала.
Все они — и Марк с Ольгой, и Инка, и Иона, — представляли собой довольно живописную группу. При этом Иона совершенно явно тянул на роль туземца-сопровождающего.
Все остальные же подозрительно смахивали на пресыщенных нуворишей, решивших убить карманные деньги таким экзотическим способом, как спуск с гор. Ботинки «Lange», фишеровские лыжи; костюмы, в которых можно было смело отправляться на какое-нибудь пати в какое-нибудь посольство какой-нибудь северной страны. Только у Марка был шлем.
Женщины ограничились кокетливыми шапочками, а у Ионы вообще не было никакого головного убора.
Не сговариваясь, Марк и Инка взяли короткие карвинговые лыжи — они мнили себя спортсменами-любителями.
И только Ольга, ни разу в жизни не побывавшая в шкуре горнолыжника, ограничилась самым обыкновенным классическим вариантом снаряжения: просто и со вкусом, никаких архитектурных излишеств, полное соответствие высокому званию «чайника».
— Ну что, двинули? — спросил Иона.
— Давно пора, дорогуша, — опоздавшая Инка теперь жаждала наверстать упущенное.
— Билеты взяли?
Билеты на право спуска Марк прихватил у портье еще вчера.
Спустя минуту кавалькада двинулась в сторону фуникулера, который должен был доставить их к самому началу спуска.
…Едва они сели в него, как встал вопрос: что делать с Ольгой.
Ольга, по ее собственному признанию, последний раз становилась на лыжи в восьмом классе средней школы, да и то это был массовый забег по целинным землям Подмосковья.
Теперь же предстоял спуск с гор, о котором Ольга не имела ни малейшего представления. Исходя из этого, ее следовало отправить на трассу для новичков, но этому воспротивился Марк: он не хотел расставаться с женой ни на час.
— Тебе не стоит волноваться, — попробовал убедить его Иона. — Я позанимаюсь с ней.
— Вот этого-то как раз я боюсь больше всего, — Марк был предельно откровенен, ему явно не нравились те знаки внимания, которые Иона оказывает Ольге.
— Марк, душка, по-моему, это бред ревности, — проницательно заметила Инка. — Есть такой специальный термин в психиатрии. Не хочешь провериться на сей предмет?
— Не хочу, — отрезал Марк.
На некоторое время они замолчали, зачарованные открывающимся с фуникулера пейзажем. Горы были так красивы, так совершенны, так девственно-чисты, что у Ольги даже защемило сердце. Внизу проплывали верхушки сосен, слаломные вешки, густо утыканные игрушечными фигурками лыжников. «Роза ветров» осталась далеко внизу, ее здания походили теперь на детали яркого детского конструктора. Ольга вдруг подумала о парне, пропавшем несколько дней назад.
Должно быть, он тоже поднимался на этом фуникулере, — может, даже сидел на том месте, на котором сидит она… А горы не стали церемониться с ним, уволокли в укромный уголок… Должно быть, в горах полно укромных уголков, так же, как и в душе любого человека. И в каждом из них лежат под снегом мертвые лыжники: измены, тайные желания, о которых никому невозможно рассказать, подавленные страсти, неутоленные амбиции… Важно не наткнуться на них случайно и не вытащить на свет.
Впрочем, не стоит об этом беспокоиться, ты всегда была образцом уравновешенности, Ольга. Тебе и в голову не приходило изменить мужу, попросить у отца денег на машину, просрочить переводы для издательства больше чем на восемь дней. Даже лыжи ты выбрала классические, без особых притязаний…
…Через несколько минут фуникулер выплюнул их на хорошо утрамбованной площадке. До начала спуска было не более ста метров.
— Вам не кажется, что здесь слишком много соискателей? — неожиданно спросила Инка.
— В каком смысле? — удивился Марк.
— В самом прямом. Тут людей больше, чем в Ялте в разгар купального сезона.
— А ты хотела, чтобы их было как в областном театре на премьере производственной пьесы современного автора?
— Хотя бы!..
Впрочем, сетования Инки были явно преувеличены: лыжников в обозримом пространстве вряд ли набиралось больше двух десятков.
— Да какая тебе разница?
— Видишь ли, Марик, душка, скоростной спуск — это дело интимное. Почти как бритье ног. Хотелось бы, чтобы было как можно меньше свидетелей.
— Свидетелей чего? Бритья ног или твоих подвигов на лыжах?
— Того и другого.
— Ну извини.
— Вы поможете мне закрепить лыжи. Иона? — Инке надоело препираться с Марком, и она переключилась на его брата.
— Конечно, — Иона улыбнулся. — Обожаю этих «новых русских»…
— Всех подряд или выборочно? — неожиданно для себя спросила Ольга. И вдруг поймала себя на том, что в ее голосе прозвучало именно то легкомысленное кокетство, которым всегда отличалась Инка. Если так пойдет и дальше, то придется сделать короткую стрижку и называть своего собственного мужа «Марик, душка».
- Предыдущая
- 19/92
- Следующая
