Реквием - Оливер Лорен - Страница 26
- Предыдущая
- 26/66
- Следующая
— Я вернусь, — обещаю я Грейс.
Я уже почти заворачиваю за угол, когда девочка вдруг нарушает молчание.
— Я тебя помню, — произносит — почти что шепчет — она. Я в изумлении оборачиваюсь. Но Грейс уже мчится к деревьям и исчезает прежде, чем я успеваю что-либо сказать.
Лина
Зари сегодня две: сдвоенная дымчатая полоска на горизонте и у нас за спиной, за деревьями, где продолжает теплиться огонь. Облака и медленно текущий черный дым почти неотличимы друг от друга.
В темноте и суматохе мы не осознали, что не хватает двух членов группы — Пайка и Хенли. Дэни хотела вернуться и поискать их тела, но огонь этого не позволил. Мы не смогли даже сходить за консервными банками, которые не должны были сгореть, и скарбом, что мог уцелеть.
Вместо этого, как только небо посветлело, мы выступаем вперед.
Мы идем молча, напрямик, глядя под ноги. Нам нужно добраться до лагеря в Уотербери как можно скорее — никаких обходных путей, никаких привалов, никаких изучений руин старых городов, давно подчищенных от всего полезного. Над нами витает тревога.
Мы можем считать себя счастливчиками в одном: карта Рэйвен была у Джулиана с Тэком и не погибла вместе с остальным нашим имуществом.
Тэк и Джулиан идут во главе колонны, время от времени останавливаясь, чтобы посоветоваться насчет пометок, которые они же нанесли на карту. Несмотря на все произошедшее, я чувствую прилив гордости, когда вижу, как Тэк советуется с Джулианом, — и удовольствие другого рода, сродни возмездию, потому что я знаю, что Алекс тоже это видит.
Алекс, конечно же, идет позади вместе с Корал.
День теплый. Настолько теплый, что я снимаю куртку и закатываю рукава рубашки до локтей — а солнце щедро льет свет на землю. Просто не верится, что всего лишь несколько часов назад на нас напали — только вот в приглушенных разговорах не слышно голосов Пайка и Хенли.
Джулиан идет передо мной. Алекс — позади. И потому я рвусь вперед, хоть силы на исходе, во рту до сих пор привкус дыма, а легкие горят.
Уотербери — так говорила нам Ла — это начало нового государственного устройства. Огромный лагерь возник у городских стен, и многие законопослушные обитатели города бежали. Часть Уотербери эвакуировали; другие районы города оградили от заразных, обосновавшихся по ту сторону стен.
Ла слыхала, будто лагерь заразных сам почти как город: все энергично трудятся, помогают восстанавливать укрытия, добывают еду и носят воду. Пока что ему не грозили ответные удары, отчасти потому, что не осталось никого, кто мог бы такой удар нанести. Муниципальные учреждения были уничтожены, а мэра с его помощниками выгнали прочь.
Там мы построим себе хижины из веток и собранного кирпича и наконец, найдем для себя место.
В Уотербери все будет хорошо.
Деревья начинают становиться тоньше, и мы проходим мимо старых, расписанных граффити скамеек и наполовину обрушившихся подземных переходов, испещренных пятнами плесени. Вот какая-то крыша, целая и невредимая, посреди травы, как будто остальную часть дома просто засосало под землю. Вот отрезки никуда не ведущей дороги, превратившейся в бессмыслицу. Это язык мира, существовавшего прежде, — мира хаоса и неразберихи, счастья и отчаяния, — до того как бомбежка превратила улицы в сетку координат, города — в тюрьмы, а сердца — в пыль.
Мы знаем, что приближаемся к цели.
Вечером, когда солнце начинает заходить, тревога накатывает снова. Никто из нас не хочет провести еще одну ночь без защиты, в Диких землях, даже если нам и удалось сбить регуляторов со следа.
Впереди раздается крик. Джулиан покинул Тэка и пристроился ко мне, хотя на ходу мы в основном молчим.
— Что там такое? — спрашиваю я его. Я так устала, что ничего не соображаю. И ничего не вижу из-за идущих впереди. Группа рассыпается веером по месту, где, похоже, когда-то была автостоянка. Большая часть дорожного покрытия отсутствует. Два фонаря, лишенные лампочек, торчат из земли. Рядом с одним из них остановились Тэк и Рэйвен.
Джулиан приподнимается на цыпочки.
— Кажется... кажется, мы пришли.
Он еще не успевает договорить, а я уже проталкиваюсь вперед — мне не терпится взглянуть.
На краю старой парковки земля внезапно обрывается и резко идет под уклон. Несколько извилистых тропинок ведут вниз по склону к пустоши.
Лагерь совсем не таков, каким он мне представлялся. Я воображала себе настоящие дома или по крайней мере основательные сооружения, примостившиеся среди деревьев. А здесь лишь огромное пространство, кишащее людьми, пестрая мешанина одеял, и хлама, и многих сотен людей, и все это почти что упирается в городскую стену, красноватую в угасающем свете. Небо, голубовато-синее на горизонте, в остальных местах уже стало темным и непроницаемо плотным, словно металлическая крышка, привинченная над этой пустошью.
На мгновение мне вспоминаются те извращенные подземные жители, которых мы с Джулианом встретили, когда пытались сбежать от стервятников, и их грязный, продымленный подземный мир.
Я никогда не видела так много заразных. Я никогда не видела так много людей, точка.
Даже отсюда, где мы стоим, чувствуется их запах.
У меня такое ощущение, словно этот запах обрушился мне на грудь.
— Что это за место? — бормочет Джулиан. Я хочу как-нибудь успокоить его — сказать, что все будет хорошо, — но я сама полна разочарования и подавлена.
— Что это? — Дэни озвучивает то, что все мы чувствуем. — Это и есть ожившая мечта? Тот самый новый порядок?
— По крайней мере здесь у нас есть друзья, — негромко произносит Хантер. Но даже он не может продолжать. Он запускает пятерню в волосы, так что они становятся торчком. Хантер бледен, весь день он кашлял, и дыхание его сделалось влажным и хриплым. — И у нас в любом случае нет выбора.
— Мы можем уйти в Канаду, как предлагал Гордо.
— Мы туда не доберемся без припасов, — возражает Хантер.
— Если бы мы сразу пошли на север, припасы были бы при нас! — взрывается Дэни.
— Но мы туда не пошли. Мы здесь. И не знаю, как вы, а я умираю от жажды. — Алекс проталкивается через наш строй. Он принимается спускаться к первой извилистой тропе, слегка оскальзываясь на крутом склоне, и струйки мелких камешков скользят вниз, к лагерю.
Добравшись до тропы, Алекс притормаживает и оборачивается.
— Ну? Вы идете? — Его взгляд скользит по группе. Когда он доходит до меня, меня словно разряд пронзает, и я поспешно опускаю глаза. На долю секунды он снова выглядит как мой Алекс.
Рэйвен и Тэк вместе идут вперед. Алекс прав в одном: сейчас у нас нет выбора. Мы не можем провести еще несколько дней в Диких землях — без силков, без припасов, без котелков, чтоб кипятить воду. Остальные члены группы тоже, должно быть, понимают это, потому что идут следом за Рэйвен и Тэком, один за другим боком сходя к тропе. Дэни бормочет что-то себе под нос, но, в конце концов, тоже начинает спускаться.
Я касаюсь руки Джулиана.
— Пойдем.
Он отстраняется. Взгляд его устремлен на лежащую внизу обширную, затянутую дымом долину и на тусклую мешанину одеял и самодельных палаток. На мгновение мне кажется, что он откажется идти. Потом Джулиан резко дергается вперед, словно прорываясь через невидимую преграду, и начинает спускаться впереди меня по склону.
В последнюю секунду я замечаю, что Ла так и стоит на гребне. Она кажется крохотной, особенно на фоне растущих за ней вечнозеленых деревьев. Ее волосы уже почти достают до талии. Ла смотрит не на лагерь, а на стену за ним, на красноватый камень, отмечающий начало иного мира. Мира зомби.
— Ла, ты идешь? — спрашиваю я.
— Что? — Ла вздрагивает, словно я ее разбудила. Потом тут же произносит: — Иду.
Она бросает последний взгляд на стену, прежде чем пойти за нами. Лицо у нее обеспокоенное.
Город Уотербери выглядит безжизненным — во всяком случае, с этого расстояния. В темных, закованных в стекло башнях не видно света. Это лишь пустая оболочка города, мало чем отличающаяся от тех руин, мимо которых мы проходили в Диких землях. Только на этот раз руины расположены по другую сторону стен.
- Предыдущая
- 26/66
- Следующая