Академия на краю гибели - Азимов Айзек - Страница 64

• Предыдущая
• 64/101
• Следующая

Квинтесетц возглавил процессию. Все трое вышли из кабинета и пошли по бесконечно длинному коридору. По пути Квинтесетц не раз по-сейшельски здоровался с коллегами, но попыток представить им новых знакомых не делал. От Тревайза не укрылись удивленные, любопытные взгляды, которые сотрудники Университета бросали на его сумку – она была серая. Видимо, приглушенные цвета в кампусе были страшной редкостью.

Наконец они добрались до парадного входа и вышли на воздух. На улице было совсем темно и прохладно. Поодаль виднелись деревья, высокая трава обрамляла обе стороны широкой аллеи.

Пелорат остановился. Фигура его была озарена огнями окон здания Университета и фонарей, освещавших аллеи кампуса. Он устремил взгляд в ночные небеса.

– Прекрасно… – восхищенно вымолвил он. – У одного нашего замечательного поэта есть стихотворение, где говорится об испещренной крапинками звезд ткани ночного неба Сейшелла…

Тревайз, прищурившись, посмотрел на небо.

– Мы с Терминуса. – объяснил он Квинтесетцу. – Мой друг до сих пор не видел других небес, С Терминуса мы видим лишь туман Галактики вдали да редкие, тусклые звезды. Если бы вы, Профессор, когда-нибудь посмотрели на наши скучные небеса, вы бы еще больше восхищались картиной вашей ночи.

– О, мы очень восхищаемся нашими небесами, – отозвался Квинтесетц, – уверяю вас! Дело в том, что распределение звезд у нас удивительно равномерное. Вряд ли, я думаю, отыщется еще в Галактике место, где бы столь однородно были размещены звезды первой величины… Но все-таки их не так много. Мне довелось видеть небеса миров, располагающихся на краю шаровидных скоплений, и там настолько много ярких звезд, что почти не видно черноты неба. Это не так красиво.

– Совершенно с вами согласен, – кивнул Тревайз.

– Вот интересно, – сказал Квинтесетц, – видите ли вы вон там почти правильный пятиугольник из звезд практически одинаковой яркости? Вон там, прямо над деревьями. «Пять Сестер» – так мы называем это созвездие. Видите?

– Вижу, – ответил Тревайз. – Очень красиво.

– Да, красиво. Принято считать, что это созвездие символизирует успех в любви, и нет ни одного любовного послания, в конце которого не стоял бы вот такой пятиугольник из точек. Обозначает этот знак желание любить и быть любимым. Каждая из пяти звезд обозначает разную стадию развития любовного процесса. У нас есть знаменитые стихотворения, где на разные лады смакуется эта тема – поэты соревнуются между собой в попытках наиболее эротично описать это. Когда я был помоложе, я тоже грешил стишками такого рода. Помышлял ли я тогда, что пройдут годы, и я стану совершенно безразличен к «Пяти Сестрам»! Нуда это, наверное, дело обычное. А видите внутри пятиугольника более тусклую звездочку?

– Да.

– Она символизирует безответную любовь. Есть легенда, в которой говорится, что некогда эта звезда была такой же яркой, как остальные, но потом потускнела от тоски.

И Квинтесетц быстро пошел вперед.

Обед был просто восхитительный – зря Квинтесетц скромничал. Блюд – бессчетное количество, гарниры и приправы – с тонким, но весьма выразительным вкусом.

Тревайз поинтересовался:

– Скажите, С. К., все ли овощи, которые были так очаровательны на вкус, входят в Галактический перечень?

– Да, конечно.

– А мне показалось, что среди них есть ваши местные растения.

– Безусловно. Планета Сейшелл, когда сюда прибыли первые поселенцы, оказалась миром с атмосферой, содержащей кислород, – значит, жизнь здесь должна была существовать. И нам удалось сохранить кое-какие эндемичные виды. У нас есть обширные природные парки, в которых бережно сохраняется как флора, так и фауна древнего Сейшелла.

– В этом вы впереди нас, С. К., – печально заметил Пелорат, – На Терминусе, когда туда прибыли первые поселенцы, оказалось крайне мало эндемичной жизни. Боюсь, долгое время не предпринималось особых попыток эту жизнь сберечь, сохранить, например, морскую флору и фауну, которые вырабатывали кислород, сделавший Терминус обитаемым. Теперь на Терминусе – самая стандартная природа.

– В Сейшелле искони берегут всякую жизнь, – с улыбкой скромной гордости сказал Квинтесетц.

Тревайз воспользовался моментом и пошел в атаку:

– Когда мы покидали ваш кабинет, С, К., вы обещали угостить нас, а затем рассказать нам о Гее.

Жена Квинтесетца – миловидная гостеприимная брюнетка, за ужином в основном помалкивавшая, устремила на Тревайза пораженный взгляд, встала и, не говоря ни слова, вышла из комнаты.

– Моя супруга, – смущенно проговорил Квинтесетц, – придерживается довольно консервативных взглядов и не очень любит, когда при ней упоминают об этом мире. Прошу простить ее. Но почему вас… этот мир интересует?

– Видите ли, это очень важно для работы Дж. П.

– Но почему вы спрашиваете об этом меня? Мы с вами говорили о Земле, о роботах, об основании Сейшелла. Что тут общего с тем, о чем вы спрашиваете?

– Может быть, и ничего, и тем не менее в этом вопросе много загадок. Почему ваша супруга так занервничала при одном упоминании о Гее? Почему вы испытываете такую неловкость? Некоторые говорят о ней совершенно запросто. Не далее как сегодня нам сказали, что Гея на самом деле Земля и что она удалилась в гиперпространство из-за обиды на то зло, что совершили люди.

Гримаса боли исказила лицо Квинтесетца.

– Кто сказал вам такую несусветную чушь?

– Кто-то из тех, кого мы встретили в Университете.

– Вульгарное суеверие.

– Стало быть, это не имеет отношения к Великой Тайне Сейшелла?

– Нет, конечно! Это просто-напросто сказка, которая ходит среди простых, необразованных людей.

– Вы уверены? – холодно спросил Тревайз.

Квинтесетц прислонился к спинке стула и уставился на тарелку с остатками еды.

– Давайте пройдем в гостиную, – предложил он. – Моя жена не позволит, чтобы тут убирали, пока мы говорим об… этом.

– Вы уверены, что это всего-навсего сказка? – повторил Тревайз свой вопрос, когда они расселись в другой комнате перед выпуклым окном, из которого открывался восхитительный вид на ночное сейшельское небо. Квинтесетц включил ночник, дабы не мешать свету звезд, и его темная грузная фигура превратилась в большую бесформенную тень.

– А вы не уверены? – тихо проговорил Квинтесетц. – Вы полагаете, что это возможно, чтобы какой-то мир исчез в гиперпространстве? Вы должны понимать, что средний человек имеет весьма отдаленное понятие о том, что такое гиперпространство.

– Дело в том, – сказал Тревайз, – что я и сам имею весьма отдаленное представление о том, что такое гиперпространство, хотя бывал там сотни раз.

– Тогда поговорим о вещах реальных. Уверяю вас, что Земля, где бы, в каком бы пространстве она ни находилась, не находится в границах Сейшельского Союза; и тот мир, что вы упомянули, не Земля.

– Но даже если вы не знаете, где находится Земля, С. К., вы должны знать, где находится упомянутый мною мир. Он-то уж точно находится в границах Сейшельского Союза. Это мы знаем наверняка – так, Пелорат?

Пелорат, казалось, внимательно слушавший разговор, вздрогнул, когда к нему обратился Тревайз.

– Если на то пошло, Голан, – сказал он, – я знаю, где он.

Тревайз обернулся и пристально посмотрел на него:

– И с каких пор, Джен?

– Недавно. Сегодня вечером понял. Вы показали нам «Пять Сестер», С. К., на пути от Университета к вашему дому и указали на тусклую звездочку в центре пятиугольника, Я убежден – это и есть Гея.

Даже в темноте было понятно, что Квинтесетц жутко растерялся. Он довольно долго молчал и наконец проговорил:

– Ну так, по крайней мере, утверждают наши астрономы. То есть это планета, которая обращается вокруг этой звезды.

Тревайз с укором взглянул на Пелората, но выражения лица товарища в темноте не разглядел. Тревайз повернулся к Квинтесетцу.

– Вот и расскажите нам об этой звезде. У вас есть ее координаты?

– У меня? Нет. – И, видимо, решив, что нужно более четко высказать свое неведение, он добавил: – Здесь, дома, у меня нет справочника по координатам звезд. Можете попробовать запросить такие данные на астрономическом факультете, но мне кажется, это будет трудновато. На эту звезду запрещено путешествовать.

• Предыдущая
• 64/101
• Следующая