Дело чести - Перес-Реверте Артуро - Страница 18

• Предыдущая
• 18/19
• Следующая

Не много бывало в моей жизни столь плодотворных поездок. Из этой родились сцены, идеи, комические ситуации, от которых мы порой буквально лопались со смеху, и нам приходилось останавливать машину, чтобы не врезаться в какой-нибудь грузовик. Такие персонажи, как дальнобойщик Перекати-поле или Койот (португалец) Рафаэль, надпись «Попались, голубчики!» на жандармском радаре, сцена между Рафаэлем и жандармом с розовой пантерой, эпизод с Лукасом, ночная Тарифа, в лепешку разбитый «мерседес», клятва последними из умерших родных, гвоздика и колокол, дивная сцена, когда хилый бармен вытаскивает пистолет и нацеливает его в рожу одному из злодеев… На рассвете четвертого дня, на одном из мадридских перекрестков, когда Энрике собирался было притормозить на красный свет, а я крикнул ему: «Ничего, проскочим!» – я понял, что «Кусочек» спасен.

Доказательство этому я получил через несколько дней – в виде превосходного сценария, который за рекордное время написал Энрике Урбису, взяв за основу сценарий Урибе, но введя в него все, так сказать, ингредиенты и ресурсы, присутствующие в «Деле чести». Материал прислал мне Антонио Карденаль, и, пока я читал, сам он, полагаю, успел обежать все мадридские церкви и поставить свечки всем святым.

Закончив читать, я тут же позвонил ему.

– Есть одна проблема, – сказал я. – Если человек действительно побывал в тюрьме, он никогда не скажет… – И процитировал, чего именно он не скажет, а затем и правильный вариант.

– А все остальное? – едва слышно выдохнул Антонио на другом конце провода.

– Все остальное – отлично. Я в жизни не читал такого замечательного сценария.

И это была чистая правда. В тексте, написанном Энрике, не пришлось менять ни одной запятой. Это была история захватывающая, как хорошее американское road movie, но в то же время глубоко испанская, пронизанная великолепным, всегда уместным юмором. Были даже моменты, когда мне вообще становилось не до чтения, и я в голос хохотал над сценами, которые стали собственными находками Энрике: например, эпизод с кокаином в кастрюле супа или тот, где в самый разгар погони жандарм останавливает Рафаэля и требует предъявить документы. Такой сценарий мне хотелось бы написать самому. И поставить под ним свою подпись.

После этого все заработали с бешеной скоростью, чтобы запустить фильм в производство: бюджет двести пятьдесят миллионов песет, восемь с половиной недель съемок в Мадриде и на юге провинции Кадис, две трети съемок – натурные. Актера на главную роль выбирали Антонио и Энрике, и выбор их оказался на редкость удачным: вместо Бардема роль Маноло предстояло сыграть Хорхе Перугорриа, уже блеснувшему в «Клубнике и шоколаде» и «Гуантанамере», которая вот-вот должна была выйти на экраны. Исполнительницу роли Кусочка самым придирчивым образом подбирал Энрике. Он уже успел пересмотреть немало девушек, когда вдруг увидел Амару Кармона с ее огромными цыганскими глазами, которые в пробных кадрах буквально заполняли собой экран (о том, как под строжайшим надзором ее семьи обговаривались подробности эротических сцен, можно было бы написать целый роман), и внешностью, вполне подходящей под определение «мармеладка». Роль Нати Энрике собирался предложить Кити Манвер («Все ради денег»), но оказалось, что она занята на съемках телевизионного сериала. Тогда он обратился к Эльвире Мингес (о ней я с жаром рассказывал Карденалю, посмотрев фильм «Считанные дни», где она с филигранной точностью сыграла баскскую националистку), и она великолепно вписалась в образ своей новой героини – грубой, крикливой бабы, так сказать, женского начала в троице злодеев. А ее партнерами стали Айтор Масо, приглашенный Энрике на роль Окорока, и тот, кто, на мой взгляд, стал самой гениальной находкой картины, – Санчо Грасиа, потрясающе сыгравший трагикомическую роль португальца Алмейды, который в фильме превратился в злобного, уродливого, но в то же время безумно смешного Рафаэля.

К чести Санчо (и Энрике Урбису) следует сказать, что он согласился на роль португальца – Рафаэля сразу же, как только прочел сценарий. Это было серьезное решение, потому что Санчо, знаменитый исполнитель роли Курро Хименеса [6] , никогда прежде не играл на экране отрицательных героев, если не считать телефильма «Эль Харабо». Позже он говорил мне, что этот персонаж, сильный и противоречивый, вместе со всем крепко написанным, полным юмора сценарием произвел на него такое впечатление, что он решился принять вызов.

– Этот сукин сын Урбису, – пояснил он, – прорисовал его до последней черточки.

Санчо и Энрике моментально нашли общий язык – случай почти уникальный, если учесть, что первый был ветераном кинематографа, а второй – совсем еще молодым режиссером. Для Энрике, который за свои неполные тридцать лет успел насмотреться классического американского «экшн», усвоив из него именно то, что требовалось, и вместе с тем искренне восхищался классическими произведениями испанского кино, приглашение Курро Хименеса на роль такого героя, как Рафаэль, в такой фильм, как «Кусочек», позволяло ему – дело рискованное, но он обожает рисковать – пройти по тонкой грани между кинематографической эпикой, «экшн», юмором и розыгрышем, слить воедино все черты и оттенки нашего кино всех времен, переплавив их и воплотив в произведении, которое, подобно умной книге, черпает из всех источников, не отвергая ничего. Поэтому не случайно, что он предложил эту роль Санчо Грасиа, пригласил Луиса Куэнку на роль охранника тарифского борделя, а прекрасную, великолепную Сару Мора, звезду эротического кино семидесятых годов, спустя два десятилетия сделал матерью Кусочка – немолодой, но все еще красивой женщиной со шрамом на лице.

Верный своей роли автора, которому лучше благоразумно держаться на расстоянии, я нечасто бывал на съемках. Пару раз посетил студию, в павильоне которой Луис Валье, главный художник, в свое время создавший для Педро Олеа чудесные интерьеры «Учителя фехтования», построил бордель, где разворачивается действие первой части картины. Луис – иначе Кольдо – был не единственным членом съемочной группы «Учителя», который принимал участие в создании «Кусочка»: я был очень рад встретить там же Альфредо Майо, художника-фотографа, и Антонио Гильена – исполнительного продюсера натурных съемок (этот бедняга постоянно находился на грани нервного истощения). Что касается Хорхе Перугорриа, мы с ним сразу же прониклись взаимной симпатией. Я увидел настоящего водилу-дальнобойщика, словно только что сошедшего со страниц моей повести, – деловитого, обаятельного, с татуировкой на плече и с кубинским акцентом, присутствие которого Энрике Урбису гениально объясняет в фильме с помощью одной-единственной фразы Кусочка. И я помню, как Амара Кармона рассказывала мне о своих впечатлениях от первого дня – как она робела, когда ей пришлось сниматься вместе с Санчо Грасиа:

• Предыдущая
• 18/19
• Следующая