Анж Питу (др. перевод) - Дюма Александр - Страница 36

• Предыдущая
• 36/143
• Следующая

Этим третьим был Питу; всем своим видом он демонстрировал, что готов исполнить любой приказ фермера, каков бы тот ни был.

– Сударь, – сказал Марат де Флесселю, – сейчас я продиктую вам постскриптум, который вы подпишете, тем самым изрядно улучшив пропуск.

– Диктуйте, господин Марат.

Марат положил пропуск на стол и показал, куда купеческий старшина должен вписать требуемый постскриптум.

– Гражданин Бийо, – медленно произнес он, – направляется в качестве парламентера, и я поручаю его жизнь вашей чести.

Флессель так глянул на Марата, что стало ясно: ему смертельно не хочется делать то, что от него требуют; с куда большим удовольствием он съездил бы кулаком по этой плоской физиономии.

– У вас какие-то сомнения, сударь? – поинтересовался Марат.

– Нет, нет, – ответил Флессель. – В конце концов то, что вы просите, весьма разумно.

И он приписал требуемый постскриптум.

– Но все-таки, господа, – добавил он, – прошу заметить: за безопасность господина Бийо я не отвечаю.

– За нее отвечаю я, – сказал Марат, вырывая у него из рук бумагу. – Ваша свобода – порука его свободы, ваша голова – порука его головы. Вот вам ваш пропуск, храбрец Бийо.

– Лабри! – крикнул г-н де Флессель. – Лабри!

Явился ливрейный лакей.

– Мою карету! – приказал Флессель.

– Карета ждет господина старшину во дворе.

– Идем, – сказал Флессель. – Вам, господа, больше ничего не угодно от меня?

– Нет, – ответили одновременно Бийо и Марат.

– Выпустить его? – осведомился Питу.

– Друг мой, – бросил ему Флессель, – хочу заметить вам, что ваш наряд слишком непристоен, чтобы стоять на карауле в дверях моего кабинета. Если вы намерены здесь оставаться, передвиньте хотя бы вашу лядунку на живот и прислонитесь задом к стенке.

– Так выпустить его? – повторил Питу, глянув на г-на де Флесселя с видом, ясно выражающим, что ему не слишком понравилась шутка, объектом которой он стал.

– Выпусти, – ответил Бийо.

Питу посторонился.

– Наверно, вы зря отпустили этого человека, – сказал Марат. – Стоило бы его задержать, он был бы прекрасным заложником. Но можете быть спокойны, где бы он ни был, я его отыщу.

– Лабри, – обратился к лакею Флессель, усаживаясь в карету, – сейчас тут будут раздавать порох. Если ратуша вдруг взорвется, я не хочу, чтобы на меня посыпались обломки. Так что подальше отсюда, Лабри, подальше отсюда.

Карета через арку выкатилась на площадь, где стоял гул уже почти пятитысячной толпы.

Флессель опасался, что его отъезд истолкуют как бегство, каковым он в действительности и был.

Он высунулся из кареты и крикнул кучеру:

– В Национальное собрание!

Этим он снискал шквал рукоплесканий значительной части толпы.

Марат и Бийо стояли на балконе и слышали приказ Флесселя.

– Ставлю свою голову против его головы, – бросил Марат, – что он едет не в Национальное собрание, а к королю.

– Может, задержать его? – спросил Бийо.

– Не надо, – со злобной улыбкой ответил Марат. – Будьте уверены, как бы быстро он ни ехал, мы опередим его. А теперь займемся порохом.

– Может, задержать его? – спросил Бийо.

И они вместе с Питу спустились в подвалы.

В подвалах ратуши, как сообщил г-н де Флессель, хранилось восемь тысяч фунтов пороха. Марат и Бийо вошли в первый подвал и подвесили к потолку фонарь.

Питу встал на часах у дверей.

Порох был в бочонках, примерно по двадцать фунтов в каждом. На лестнице поставили мужчин. Они образовали цепочку и стали передавать друг другу бочонки.

Началось все, конечно, с неразберихи. Никто не знал, хватит ли пороха на всех, и каждый старался ухватить свою долю. Но назначенные Бийо командиры сумели навести кое-какой порядок, и дальше распределение шло более или менее спокойно.

Каждый гражданин получил по полфунта пороха, то есть примерно на тридцать – сорок зарядов.

Но после того, как все были наделены порохом, встал вопрос о ружьях: ими вооружены были, дай бог, человек пятьсот.

Покуда шла раздача пороха, часть разъяренной, требующей оружия толпы ворвалась в помещение, где заседали выборщики. Они как раз готовили создание национальной гвардии, о чем и сообщил Бийо пристав. Уже было декретировано, что эта гражданская милиция организуется в числе сорока восьми тысяч человек. И хотя она существовала пока только на бумаге, уже пошли споры, кого назначить генералом.

И вот в разгар этой дискуссии народ ворвался в ратушу. Он организовался сам собой. Он готов был действовать. Ему не хватало только оружия.

В это время послышался стук колес подъехавшей кареты. В ней сидел купеческий старшина, которого все-таки не пропустили, хотя он всячески ссылался на приказ короля, требующего его к себе, и силой возвратили в ратушу.

– Оружия! Оружия! – закричали со всех сторон, когда увидели его.

– У меня нет оружия, – сказал он, – но оно должно быть в Арсенале.

– В Арсенал! – раздались крики в толпе.

И уже почти шесть тысяч человек устремились на Гревскую набережную.

Но в Арсенале было пусто.

Вопя и бранясь, они вернулись к ратуше.

У де Флесселя не было оружия, вернее, он не хотел его давать. Но народ давил на него, и Флесселю пришло в голову отослать его в картезианский монастырь.

Картезианцы открыли ворота. Монастырь обыскали, но не нашли даже карманного пистолета.

А в это время Флессель, узнав, что Марат и Бийо все еще заняты в подвалах ратуши раздачей пороха, предложил послать депутацию к Делоне и попросить его убрать пушки.

Дело в том, что вчера более всего толпу раздражали пушки, длинные шеи которых высунулись между зубцами крепостной стены. Флессель надеялся, что, ежели они спрячутся, народ удовлетворится этой уступкой и спокойно разойдется.

Едва депутация отправилась, как возвратилась разъяренная толпа.

Услышав ее рев, Бийо и Марат поднялись во двор.

Флессель с внутреннего балкона пытался успокоить народ. Он предложил декрет, который обяжет округа отковать пятьдесят тысяч пик.

Народ был готов согласиться на это.

– Нет, решительно этот человек – предатель, – пробормотал Марат и повернулся к Бийо: – Отправляйтесь в Бастилию. Через час вы увидите, что я приведу к вам двадцать тысяч человек, и у каждого будет ружье.

Бийо сразу проникся доверием к этому человеку, чье имя было настолько широко известно, что даже он слышал его. Фермер не стал интересоваться, как и какими средствами Марат собирается достичь этого. В толпе находился какой-то аббат, который, разделяя общий энтузиазм, кричал вместе со всеми: «На Бастилию!» Бийо недолюбливал священников, но этот ему понравился. Он предложил ему продолжить раздачу пороха, и храбрый аббат согласился.

Марат вскочил на каменную тумбу. Вокруг стоял невообразимый шум.

– Тихо! – крикнул он. – Меня зовут Марат! Я хочу говорить!

Тут же, как по мановению волшебного жезла, шум умолк, и все взоры обратились к оратору.

– Вы хотите оружия? – спросил Марат.

– Да! – заревели тысячи глоток.

– Чтобы взять Бастилию?

– Да!

– Идемте со мной, и у вас будет оружие.

– Куда?

– В Дом инвалидов! Там двадцать пять тысяч ружей. В Дом инвалидов!

– В Дом инвалидов! – взревела толпа.

– Ну что, вы, значит, в Бастилию? – обратился Марат к Бийо, который вызвал к себе Питу.

– Да.

– Погодите. Может статься, что вам понадобится помощь до прихода моих людей.

– Очень даже возможно, – согласился Бийо.

Марат вырвал листок из маленькой записной книжки и написал карандашом два слова: «От Марата».

Потом нарисовал какой-то значок.

– Хорошо, – сказал Бийо, – но что прикажете мне делать с этой запиской, ведь на ней нет ни адреса, ни имени того, кому я должен ее передать.

– Что касается адреса, то у того, кому я вас рекомендую, его нет, а имя его прекрасно известно. Спросите у первого встречного рабочего, знает ли он Гоншона, Мирабо простого народа.

• Предыдущая
• 36/143
• Следующая