Русалочья заводь (СИ) - Шерстобитова Ольга Сергеевна - Страница 60

• Предыдущая
• 60/77
• Следующая

— Я вот думаю, может, мы встретим Новый год все вместе в твоем доме, Ари? — спросила Даринель за два дня до праздника.

— Давай, — согласилась я, добавляя к внушительной стопке нераскрытых писем еще одно, отданное мне сегодня тетей.

— Там, наверное, порядок нужно навести.

Я рассеянно кивнула.

— Сегодня отправимся? — спросила я ее тихо.

— Да. Там дел невпроворот. Только вещи соберу.

— Вдвоем? — спросила я дриаду.

— Возьмем няню для Ринуреля, — сказала Даринель.

Няня — пожилая гномка, присматривающая за сыном Арана, нам с дриадой очень нравилась, тем более, что Ринурель ее всегда слушался, в отличие от нас с Даринель.

Мы так и сделали. Переместились в мой дом в Ларейе, оставили малыша с няней на берегу озера, и принялись наводить порядок. Для начала увеличили количество комнат до десяти. Причем в правом крыле сделали восемь, а в левом крыле оставили только две комнаты, как прежде, нашу с Лиром и Даринель с Араном. Внизу сделали зал побольше, расширили кухню и кладовую, а так же — открытую веранду.

Дальше день потонул в бесконечной уборке. Мы отмывали окна и полы, скребли лестницу и крыльцо, и только потом, ближе к вечеру занялись обстановкой. При помощи магии заставили весь дом разной мебелью. Внизу создали огромный камин, возле которого неподалеку красовался стол, накрытый белой скатертью, раскидали мягкие подушки, чтобы желающим можно было сидеть возле огня, расстелили ковры, повесили шторы, перестелили постель, и уставшие, но довольные, легли спать.

Утром позавтракали омлетом, накормили ребенка кашей, и принялись за украшение дома. Лестницу мы убрали еловыми ветками, которые пахли смолой и хвоей, посыпав их серебряными и золотистыми блестками. В центр комнаты поставили красивую елку, которую добыл нам леший, появившийся к обеду, развесили на ней стеклянные шарики, конфеты и зажженные негаснущие свечи. Под потолком пустили разноцветные фонарики разных цветов, а под елку сложили кипу подарков, которые вместе с Даринель выдумали для наших близких.

Леший сказал, что все прибудут в десять вечера, и мы, не особо торопясь, стали суетиться на кухне. Дриада готовила разные салаты и поставила в духовку запекаться несколько куриц, плюс к этому сотворила в самой большой кастрюле — жаркое. Я же занялась бутербродами и десертом. Надеюсь семидесяти пирожных, четырех тортов и пяти килограмм разного мороженого, нам всем хватит.

Когда стрелки подползли к девяти вечера, мы с Даринель разбежались по комнатам. Я приняла ванну, высушила хвост и открыла шкаф, до отказа забитый платьями и другой одеждой.

Выбрала светло-голубое открытое платье, длиной до колена, натянула босоножки, нанесла легкий макияж и достала украшения, подаренные Лиром. Красивые серебряные серьги с аквамарином в виде дельфинов, купленные когда-то давно, и тонкая серебряная цепочка. Вот, пожалуй, и все. Я спустилась вниз, встала вместе с Даринель, держащей сына на руках, возле сверкающей елки, и стала ждать.

Наши близкие и родные появились все разом. Дядя и тетя, Глин, Рокот, Молния, Гром, Властелины небес — родители драконов, Сирин и Силадерь, Тир и Эридейле, Тадеуш с Приатой, водяной и леший, лорд Арасамин и Лир. Все замерли на мгновение, уставившись на обстановку вокруг, а потом кинулись, словно дети обнимать нас, поздравлять и хвалить красоту, что мы сотворили. Гомон стих минут через двадцать, когда я вышла на открытую веранду, чтобы забрать оттуда блюдо с мороженым.

Случайно споткнулась о порог, и сломала каблук на босоножке. Вот не повезло то. Ну, ничего. Запасной обувки у меня очень много. Сейчас поднимусь тихонько наверх и переобуюсь. Я стянула босоножки, проскользнула на лестницу, вслушиваясь в радостные возбужденные голоса внизу, и открыла дверь своей комнаты. Лир сидел на подоконнике и смотрел прямо на меня. Уставший, вымотавшийся, родной…

Я, молча, подошла к шкафу и достала балетки.

— Ты так и не будешь со мной разговаривать? — спросил он спокойно.

— Не вижу в этом смысла.

И чего мне стоило так ему ответить — спокойно и твердо, кто бы знал.

Лир встал и подошел ко мне, сидящей на стуле перед зеркалом. Долго смотрел на меня, а потом…увидел открытую шкатулку с письмами. Нераспечатанными.

Выругался.

— Ты что ни одного не прочла? — спросил он резко.

— Больно надо тратить время на твою ложь, — прошипела я.

Лир схватил меня за локоть, развернул к себе.

— Ари…

— Отпусти, мне больно, — сказала я, и рука Лира разжалась.

— Давай поговорим, пожалуйста.

Я отрицательно покачала головой.

— Ари…

Настроение веселиться резко пропало. Я сосредоточилась и пожелала переместиться в озеро. Пусть празднуют без меня. Обойдусь. Поговорю со всеми потом.

Платье моментально растворилось вместе с балетками, а вот украшения — остались. Рядом раздался всплеск.

— Не самое лучшее место для разговора, — сказал Лир, стряхивая воду с волос.

Я озадаченно посмотрела на него, стоящего посреди полузамерзшего озера, а потом — нырнула и поплыла вдоль береговой линии. Чьи-то руки до обидного быстро легли мне на талию, притянули к себе и вытащили из воды. Хммм….Это что, он меня догнать, что ли смог? Как интересно-то…

— Ты же моя жена, у меня половина твоих сил, — сказал Лир тихо.

Ах, вот оно что.

— Пожалуй, я не буду возражать против развода, — съехидничала я.

Лицо Лира вытянулось, побледнело, глаза сверкнули серебром. А потом меня сгребли в охапку, и, несмотря на сопротивление, понесли в дом.

Как только мы показались в дверях, разговоры смолкли.

— Лир, тебе помочь? — спросил Рокот, когда я уперлась руками в дверной косяк, не желая двигаться дальше, и сдавленно выругалась, зацепив хвостом еловую ветку.

— Сам справлюсь, — сказал маг спокойно, и понес меня наверх.

Дальше меня сбросили на кровать, которая тут же намокла, сунули в руки деревянную шкатулку с письмами.

— Читай, Ари. Все до единого.

— Не буду.

— Ты должна мне желание, помнишь?

— Ну, помню, и что теперь?

— Вот и читай, — рявкнул он.

Ой, мамочки, что сейчас будет! Я вытащила стопку писем, открыла первое и стала читать, а потом, когда закончила, Лир протянул следующее. Потом — третье, четвертое, пятое…Пока не легло мне в руки — последнее. Во всех них — подробный рассказ о том, что он делал днем, просьба о прощении, признание в любви и бесконечная надежда, что я сдамся.

Когда я дочитала последнее, Лир, спокойно отодвинул шкатулку, взял меня за подбородок.

— Я попросил у тебя прощения, если судить по количеству этих писем, двадцать семь раз. Теперь прощу в двадцать восьмой — прости меня, Ари. Я не хотел тебе лгать, но и тревожить тебя тоже не хотел. Я не планировал изначально ставить защиту на поле боя, не планировал отбиваться от аркандинов, не планировал обманывать тебя. Но там — мой народ, и я обязан его защищать, если у меня есть такая возможность. Прости, что я тебе не сказал об этом, и что не пришел ни разу за эти месяцы, и что я причинил тебе боль, прости.

Ответить я ему не смогла. В горле стоял ком. Большой такой, грозящий перейти в поток слез.

— Я защищал наш дом, Ари. Твой и мой. Он будет нужен нашим детям. Ты ведь обещала мне дочь, помнишь?

Вдох, Ари. Делай вдох.

— Я знаю, что был неправ. Мне нужно было тебе все рассказать. Самому. Я обещаю тебе, что скрывать от тебя больше ничего не буду.

Я резко выдохнула, закрыла глаза, не зная, что ответить. Неожиданно поняла, что сознание Лира открыто. Целиком и полностью сняты все ментальные щиты и барьеры. Я расплылась в его воспоминаниях, чувствах, эмоциях, наполнявших его все эти месяцы в ожидании встречи, и в какой-то момент поняла, что все это мне знакомо. Это были мои чувства, мои эмоции, мое бесконечное ожидание.

— Сними блок, пожалуйста, — попросил он спокойно, когда я вынырнула из омута, осознав, что это вовсе не моя память.

Сжала голову руками.

— Ари…

Руки с моего лица скинули.

• Предыдущая
• 60/77
• Следующая