Будни отважных - Белов В. В. - Страница 46

• Предыдущая
• 46/77
• Следующая

Перминов приказал Климову установить наблюдение за Марфой, а Самойлову отправиться в Новочеркасск.

Наметив план, они покинули хутор. У переезда через Сал Климов соскочил с линейки и незаметно вернулся назад. А с наступлением темноты вместе с понятыми он подошел к дому Марфы, постучал в дверь. Ответа не последовало. Он постучал сильней. Послышался женский голос:

— Подождите, я оденусь!

Спустя несколько минут тот же голос спросил:

— Кто там?

Понятые назвали себя. Заскрежетал засов. На пороге с лампой в руках стояла Марфа. Увидев соседей с работником НКВД, она нервно передернулась:

— Чего бы вам по ночам людей беспокоить?

— Посмотрим, как вы живете, — сказал Климов, проходя в комнату.

Марфа и понятые вошли следом. Подвесив лампу, Марфа села на сундук и сказала:

— Как живу, спрашиваете? Как собака в конуре.

Кинув взгляд на стол, добавила:

— С горя самогонкой утешаюсь...

Климов промолчал и вместе с понятыми осмотрел комнату. Ему сообщили, что у Марфы находится гость. Куда же он делся?

Молчание Климова раздражало Марфу. Она с подчеркнутым презрением следила за ним, накручивая на палец кончики цветастой косынки.

Климов подошел к ней и попросил подняться. Марфа нехотя встала. Климов отодвинул сундук и увидел крышку лаза.

— Что там? — спросил он.

— Погреб. От немцев пряталась!

— Есть ли кто сейчас там?

— Никого!

— Берите лампу. Полезайте первая.

В погребе Климов включил электрический фонарик и увидел на бочке дымившийся окурок.

— А это что?

— За капустой лазила, курила...

— Куда ведет лаз? — строго спросил Климов, увидя в углу дыру.

— В сарай...

Климов понял, что допустил промах. Следовало бы ему взять бойцов истребительного батальона и заранее окружить дом Марфы.

Через три дня поздно вечером Марфа встретилась за огородами с рослым мужчиной в гимнастерке и хромовых сапогах. Она бросилась к нему с причитаниями.

— Погубит меня этот хромой. Откуда он взялся на мою голову, — говорила она, вытирая слезы. — Меня уже вызывали на допрос. У опера Климова видела тех женщин, которым продавала его вещи. Ты бы избавил меня от хромого. Надоел уж. И Климова боюсь. Уж больно дотошный.

— Где он сейчас?

— А вон в том домике, где огонь горит.

— Дело! Я его завалю там. Ступай домой да помалкивай!

Было уже поздно, когда Климов собрал бумаги и погасил лампу. Ему предстояло еще добраться до районного центра. Выйдя на крыльцо, он вдохнул свежий воздух. Ярко горели звезды, и на мгновение Климов залюбовался ими. Сбежав с крыльца, он повернул за угол дома и неожиданно получил удар по левой руке чем-то металлическим. От верной гибели его спас случай: он в этот момент поправлял на голове фуражку. Ударом ноги Климов отшвырнул от себя бандита и отступил назад, вытаскивая из кобуры наган. Тот упал на спину и замер. «Ловушка», — мелькнула мысль у Климова... Он оглянулся. Позади — дерево. И вдруг бандит взмахнул рукой, и в тот же миг о ствол дерева ударилось что-то тяжелое и отскочило. Раздался взрыв. Над головой Климова просвистели осколки. Недалеко лежал человек. Он был убит брошенной им же гранатой.

Звякнула щеколда, и на пороге появился хозяин дома.

— Что случилось? — спросил он испуганным голосом.

— Не пойму, то ли в меня метил, да сам подорвался, то ли на мину наскочил, — ответил Климов. — Не приближайтесь! Я сейчас позвоню в район. А вы не подпускайте никого, я скоро приду...

Под утро к месту происшествия приехали Перминов, следователь прокуратуры и судебно-медицинский эксперт. Климов доложил о случившемся. Перминов распорядился подогнать к воротам машину, чтобы фарами осветить двор.

— Счастливый ты, парень. Смерть мимо тебя прошла, — проговорил старик-эксперт.

Шли дни. С хуторов продолжали поступать сообщения о новых вылазках. Преступники действовали темными ночами, а где прятались днем, установить не удавалось. Одни предполагали, что бандиты скрываются в камышах на Маныче, другие — в лесах Придонья.

Прошло пять месяцев. Самойлов и Климов дружно жили и работали. Климов расследовал преступления полицаев, старост, атаманов. Самойлов же занимался в основном расследованием тех преступлений, которые совершались в районе уже после освобождения от немцев. Они помогали друг другу, поровну делили трудности военного года.

Однажды к концу рабочего дня Самойлова и Климова вызвал Перминов. Он сообщил, что между хуторами Старо-Кузнецким и Золотаревским только что упал фашистский самолет, подбитый зенитным снарядом.

— Я поеду с Климовым, а вы, — он обратился к Самойлову, — остаетесь в райотделе до моего возвращения.

Когда они подъехали к горящему самолету, наступали сумерки. Неподалеку под присмотром колхозников лежал раненый летчик. Перминов и Климов доставили его в штаб авиаполка.

Этот эпизод быстро забылся бы, но из штаба полка сообщили, что на допросе пленный летчик признался, что он успел перед падением сбросить на парашюте лазутчика. В сообщении выражалась просьба организовать розыск неизвестного пассажира.

...По правому берегу Дона среди кустарников по едва заметной тропинке рано утром пробиралось трое вооруженных людей в гражданской одежде.

— Тс-с, — остановился передний и показал в сторону. Под кустом боярышника спал человек в солдатской форме.

Тот, который был с немецким автоматом, носком сапога толкнул спящего. На лице вскочившего отразился испуг. Рыжеусый, в кубанке, спросил:

— Что за птица?

— А я... я солдат, — ответил военный, внимательно разглядывая незнакомцев. — Вчера пошел вечером к знакомой, а вернулся — батальона уже нет. Он ушел на фронт.

— Ага-а, значит, дезертир? — удовлетворенно хмыкнул рыжеусый. — Оружие есть?

— Нету.

Главарь банды сел на кучу хвороста, потребовал:

— Ну-ка покажь документы!

Солдат расстегнул шинель, извлек из гимнастерки красноармейскую книжку и передал рыжеусому. Тот перелистал ее.

— Так, значит, Дубов Максим Алексеевич? Откуда родом? Где служил?..

Какие бы вопросы ни задавал главарь, Дубов отвечал без запинки.

В заключение рыжеусый сказал:

— Раз ты дезертир, то будешь с нами делить судьбу. Понял? Нам такие люди нужны. Как, согласен?

Встреча с «лесными братьями» не обрадовала Дубова. Ему вспомнилась беседа с генералом Шнекке перед вылетом в тыл Советской Армии. На стекле стола лежала большая топографическая карта. Шнекке сказал по-русски: «Вы будете теперь Дубов Максим Алексеевич. Свою прежнюю фамилию забудьте. Когда вернетесь, получите много денег, будете счастливым человеком». И вот эта переделка, не долетел до места назначения. Хорошо, хоть живой остался. Но что делать дальше?

— Как мне величать вас? — спросил Дубов главаря.

— Зови батей.

Третьи сутки бандиты отлеживались в замаскированной землянке. Поджидали Хромого. Но тот не возвращался.

«Уже двоих потеряли. Не слишком ли много потерь? — мрачно раздумывал рыжеусый, беспрерывно куря. — И вряд ли новичок заменит хоть одного из них».

Дубов скоро понял, что эти люди «свои», и успокоился.

Утром, главарь объявил:

— Будем двигаться, искать Хромого.

— А потом? — спросил Дубов.

— Уйдем на Маныч. Потом махнем в Мартыновскую. Там живет Кочергин — наш надежный человек. Он имеет мое задание. А там — поживем, узнаем...

Дубов помолчал немного, спросил:

— А потом?

— Это зачем тебе «потом»? — нахмурился рыжеусый, — много будешь знать, скоро состаришься.

Дубов и главарь банды скрестили злобные взгляды.

— Каждый сверчок должен знать свой шесток! — продолжал цедить сквозь зубы главарь. — Что прикажу, то и будешь делать. Понял? А до остального тебе дела нет! Мы еще не знаем, на что ты способен, кто ты такой...

Климов ехал рано утром по Коростылевке. Из-под колес линейки клубились облачка пыли. До его слуха внезапно донесся знакомый голос. Он оглянулся. К линейке, спотыкаясь, бежал босой мальчик. Климов узнал Федора.

• Предыдущая
• 46/77
• Следующая