Война наследников (СИ) - Высоцкая Виорика Николаевна "viorika" - Страница 19

• Предыдущая
• 19/38
• Следующая

Семен Михайлович зло сверлил меня взглядом, потом посмотрел на Федю, наконец, решил:

- Ладно, Федор, пока ты свободен. Грамотен?

- Ну да, я ж сказал, уездное училище окончил и воскресную школу перед тем. – Радостно закивал молодой человек.

- Тогда, на вот, бумагу, перо, напиши свой адрес, фамилию, имя и отчество полное, да не вздумай обманывать, а то через контору пойду искать, можешь и места лишиться.

- Нет, зачем обманывать, я ж только разыграл, пошутил, значит – радостной скороговоркой защебетал Федя. Старательно записал, что велел Семен Михайлович и, кланяясь в ноги, попятился к двери.

Все порядочные экипажи разобрали зрители, уехавшие раньше, нам удалось изловить подгулявшего ваньку, на которого суровый вид Семена Михайловича, произвел надлежащее впечатление, он изо всех сил старался ехать аккуратно, да разваливающийся тарантас немилосердно трясло по киевской брусчатке. Подпрыгивая на жестком сидении, я все пыталась завязать вежливый разговор, но Семен Михайлович, только бурчал в ответ – «да, Анастасия Павловна», либо – «нет, Анастасия Павловна». Особо сильный толчок, кинул меня вбок, и я больно ударилась локтем об дверцу, невольно вырвалось:

- Черт!

- Не пристало вам, Анастасия Павловна. – Назидательный тон друга меня разозлил. Потирая ушибленную руку, я раздраженно ответила:

- Сама знаю, что не пристало, а вот чем вас обидела Семен Михайлович – не знаю!

- Да, что вы такое говорите, Анастасия Павловна, ничем вы меня не обидели, просто умудряетесь вечно попасть в историю и всегда где-то рядом с неприятностями оказываетесь!

- Судьба у меня значит такая!

- Может и судьба, а может любопытство излишнее, не знаю. – Он снова принялся ворчать.

- Ну, я же не виновата, что поселилась рядом с баронессой! И вообще, может, помочь хочу! Вот, к примеру, могу напроситься в гости к господам Голубовским, порасспросить их, бывали ли они на представлениях трупы господина Грицая, может еще, что узнать надо, чего они никогда полицейскому не сообщат?

Семен Михайлович взглянул на меня заинтересовано

- Почему вы думаете, что они так вам всю правду и поведают, особо, если в чем виноваты? Хотя, знаете, вы уж лучше в гости к жене доктора Долиновского, напроситесь, если очень хотите помочь.

- К жене доктора? Зачем? – я сильно удивилась необычной просьбе.

- А потому, что доктор явно близок этой семье, еще батюшку их пользовал, и завещание заверил, как свидетель. Но он ни вам, ни нам ничего не расскажет, докторский этикет будет соблюдать. А жена его должна бы знать многое о пациентах, вы, женщины любопытны, и сплетничать любите к тому же, может, что полезное и узнаете.

Я так и не смогла определиться: возмущаться мне столь нелестным мнением Семена Михайловича о женщинах или воспринять это как неудавшуюся шутку. Он же погрузился в свои мысли. Остаток пути мы провели в молчании.

Уже укладываясь спать – задумалась, каким образом можно напроситься в гости к совершенно незнакомому человеку?

На другой день, хорошо обдумав вчерашние события и просьбу Семена Михайловича, решила собрать совет – тетю и Софи позвать, потому что сама ничего путного придумать не смогла.

После завтрака поднялись в мой номер, тут уж пришлось мне выложить подругам все, что я знала и о конверте, и о Феде, и странную просьбу Семена Михайловича передала. Мой рассказ очень заинтересовал дам, София даже перестала зевать поминутно, одиннадцать часов дня – для нее были рань несусветная.

После некоторых раздумий тетушка спросила:

- Настенька, отчего это вы с Семеном Михайловичем, решили, что та женщина подложила тебе конверт?

Вопрос застал меня врасплох.

- Что значит почему? – удивилась я. – Потому, что как он туда попал иначе? – Прозвучало глупо, но, кажется, мои собеседницы поняли, о чем речь.

- Я думаю, Анна Ивановна, права. – Конверт мог попасть в твой несессер и другим путем. - Предположила Софи. – А та женщина приходила забрать его.

- Это сам, что ли пришел и уложился в чемодан. – Я теряла терпение.

- Не надо ссориться. – Примирительно проговорила тетя. – Давайте подумаем, как такое могло случиться, например не могла ты случайно попутать чемоданы? Когда мы прибыли такая неразбериха была, ужасная!

Целый час мы так и этак обдумывали – как мог конверт очутиться в моем чемодане. Мы обсудили даже самые невероятные возможности, например, что его подбросили еще в поезде, или у баронессы был точно такой же несессер с вензелем А.П.В.. Каждая из нас придумывала свой способ и отчаянно отстаивала его, в результате мы едва не перессорились окончательно.

- О! – вскрик Софи, прозвучал так резко и громко, что я даже подпрыгнула, а тетушка выронила из рук веер.

- Зачем так кричать, София Александровна. – Недовольно проворчала тетя.

- Но я знаю, кого надо спросить о конверте, кто точно знает, был ли он в несессере утром того дня!

- Кого это? – удивилась я.

- Горничную! – радостно провозгласила Софи. – Кто лучше всех знает, где лежат вещи хозяйки? Горничная разбирала твои чемоданы, не сама же ты вынимала из несессера туалетные принадлежности? Конечно, это делала горничная! Она должна знать!

Уверенность Софи передалась и нам. Я попросила вызвать Катерину.

Горничная, войдя в комнату, нерешительно остановилась у дверей, три женщины, разглядывавшие ее как некую диковинку, смутили бедную девушку.

- Катенька, не волнуйтесь. – Успокаивающе заговорила тетя. – Мы всего лишь хотим спросить,… не видали ли вы… э…. конверта, такого, обычного конверта, почтового, пухлого с бумагами… - Тетушка нарисовала в воздухе квадрат. – И парюры, состоящей из диадемы, броши и сережек. У Анастасии Павловны, в несессере, утром того дня как мы приехали? – с облегчением вздохнув, она завершила свою речь.

Вопрос вызвал у девицы странную реакцию, она вся побледнела, попятилась назад и остановилась, наткнувшись на дверь. Мы только удивленно округлили глаза, поняв, что от нее ждут ответа, горничная запричитала:

- Я не брала ничего, клянусь! Вот вам крест пани! И пан пристав спрашивали о том конверте и каких-то каменьях, но я ничего не брала, только из шляпной коробки в несессер переложила конверт и все! Вот вам крест! – и девица принялась быстро и часто крестится, а мы совсем утратили дар речи.

Первой пришла в себя Софи. Приподняв тонкую бровь, она улыбнулась, как можно дружелюбней и миролюбиво уверила горничную:

- Мы вам верим, милочка. Верим. Только, пожалуйста, объяснитесь, расскажите все сначала и лучше начните с утра того дня, когда вас приставили к Анастасии Павловне, личной горничной.

Мы с тетушкой дружно закивали и хором заверили испуганную камеристку, что она ни в чем не виновата, нам бы только узнать, как все было. Я поднесла ей стул, тетя усадила девушку, а Софи подбадривающее улыбалась и кивала головой как китайский болванчик. Наконец все успокоились, Катерина, ерзала на стуле, ей не привычно было сидеть в присутствии господ, но подняться не осмелилась. Рассказ ее, как и вчерашний, Федин, был необычен, но кое-что все же прояснил.

- Я разбирала ваши чемоданы, пока вы были в ванной, развешивала платья, расставляла парфюм, заглянула и в шляпные коробки, может какая шляпка примялась в дороге. И в одной коробке нашла конверт…

- В шляпной коробке? – уточнила я.

- Да, в шляпной. Я тогда еще подумала, что, может, в спешке, ваша горничная, сунула его не туда, ошиблась, значит. Я и переложила его в несессер. Там еще коробка с лекарствами была и шкатулка с какими-то бумагами. Потом вы велели шкатулку с бумагами достать, а про конверт ничего не сказали, он в несессере и остался.

- А вы там что-то о господине приставе говорили? – Первой пришла в себя Софи.

- Сегодня утром, приходил человек из полиции, молодой такой, в очках, уж не знаю пристав он либо нет, но важный очень. Про тот конверт, спрашивал. Я ему, то же самое, что и вам рассказала. Но я не брала никаких сережек… - завела старую песню Катерина.

• Предыдущая
• 19/38
• Следующая