Война наследников (СИ) - Высоцкая Виорика Николаевна "viorika" - Страница 18
- Предыдущая
- 18/38
- Следующая
- Что я такого сделал, господин пристав? Отпустите, Бога ради, это завистники оклеветали, здоровьем матушки клянусь, вот вам крест! Не взял я ни копеечки лишней!
- Иди, иди, фразер. – Презрительно прошипел Семен Михайлович, вталкивая в комнату человека.
Застигнутая врасплох, я не успела добраться до кресла и осталась стоять среди комнаты, поэтому юноша едва не налетел на меня, на миг остолбенел, видать узнал, резко повернулся и ринулся с кабинета вон. Но не тут-то было Семен Михайлович, крепко ухватил проворного служку за шиворот и толкнул к дивану, юнец хлопнулся на него и весь сжался в уголке.
Я уселась в свое кресло, Семен Михайлович мерил комнату шагами. Молчание становилось нетерпимым, но пока никто не проронил ни звука. Сейчас, хорошенько разглядев молодого человека, я уверилась в том, что именно его видела в ту первую ночь в гостинице.
Наконец Семен Михайлович, прекратил ходить как маятник и сел в кресло за письменным столом. Вид у него был хмурый и неприступный, в голосе звенел металл.
- Как вас зовут?
- Меня? – проблеял юноша.
- Вас!
- Нечуйко Федор Теодозиевич.
- Кто таков? Кто мать, кто отец? О себе все рассказывай! – взглянув на перепуганного юнца, грозно добавил – немедленно!
Даже мне от окрика Семена Михайловича сделалось не по себе, а уж бедное дитя, ибо Федор показался сущим дитём, сжался в комочек, казалось, вот-вот заплачет.
- Мать мою зовут Хима Сельвестровна. – Дрожащим голосом начал он, – отца звали Теодозий Игнатович, он служил капельдинером в театре Бергонье, умер пять лет назад. – Печально закончил Федор.
- А далее?
- Что далее? – лицо юнца округлилось и сделалось совершенно невинным.
- Далее расскажи, отчего дурачил госпожу Вишневецкую.
- Которую? – паренек решил сыграть чистейшую невинность, что сильно разозлило Семена Михайловича.
- Вот эту самую, что сидит перед тобой! Подтверждаете ли вы госпожа Вишневецкая, что сей юноша, июля пятнадцатого числа, вечером, вызвал вас из номера в гостинице «Континенталь» сказав, что на лестнице женщина лишилась чувств?
- Да, подтверждаю, Се… господин пристав. – Сильное любопытство охватило меня, что ответит молодой человек.
Паренек едва воспрянувший, снова сжался в уголке дивана и молчал.
- Советую тебе Федор рассказать все чистосердечно, никто тебя не обидит, ты ни в чем не виноват, просто скажи, что тогда случилось? Кто тебя надоумил? Ты ведь не сам додумался дурачить сию достойную госпожу? – тихим, доверительным голосом спросил Семен Михайлович.
- Я актером мечтаю стать! – это заявления юнца повергло нас в оцепенение, а его словно отпустило. - Затараторил скороговоркой. – Покуда папенька был жив, часто брал меня с собой, в театр. Обещал, как подросту устроить на свое место…. Тогда, нам и жилось много лучше, хоть жалованье у отца было маленькое, мама все говорила: чого нема, то, й Бог не возьмэ, но подмазка выручала, иногда чаевых в месяц больше набиралось, чем жалованья. Как отец помер – худо стало. Матушка подрабатывала стиркой, да комнату бурсаку сдавала, но нас четверо ей было не прокормить, дядя выручил, устроил меня в гостиницу «Европейская» поваренком, он там карамельщиком работает…
- Сколько тебе тогда было лет. – Перебила я Федора, он мне казался совсем ребенком.
- Четырнадцать, уже большой, окончил к тому времени уездное училище, я дома самый старший, кому ж маменьке помочь, как не мне. Дядя хотел обучить искусству карамельщика, да не вышло, шестеркой в зал пристроили, вот это служба по мне! Но в гостинице строго очень - с утра до вечера, как белка в колесе, я ушел в контору Пашкова Василия Акимовича. Иногда обслуживаю банкеты от кондитерской «Франция», здесь временами трудно приходится, вот как сегодня, до утра бегать придется, а потом еще все убрать, да погрузить, да отчитаться в конторе, глядишь, завтра к вечеру до дому доберусь, но зато часом по три дня подряд, свободных выпадает! И подмазки, охмелевшие господа благородные дают хорошие, так у меня время есть в театр ходить, два раза уж на сцену Николай Николаевич выпускали, в комедии «Иванов», господина Чехова, вторым гостем был, правда, спиной к залу сидел, да и слов у меня было всего одно: «Пас», сказать надобно, в нужном месте. Зато второй раз почти пол представления простоял на сцене, давали «Смерть Иоанна Грозного», там я слугой был, роль без слов, но деятельная, все время что-то подавал, уносил и костюм знатный…
- Так ты нам тут зубы не заговаривай. – Не утерпел Семен Михайлович, - что комедиант, ты знатный, мы уж поняли, рассказывай про тот случай с госпожой Вишневецкой!
Федор скривился, не хотелось ему отвечать, да пришлось.
- Я это, ежели госпожа Вишневецкая в обиде, так я извиняюсь….
- Не надо, ничего страшного…. – Начала я, но Семен Михайлович резко перебил.
- Анастасия Павловна не извинений ждет от тебя, а пояснений, будешь долго коряжится, пойдем в участок, там уж с тобой по-другому поговорят. – Пригрозил он.
Угроза подействовала, Федор отбросил длинные вступления, но его дальнейшие объяснения, не пролили свет на странные события, скорее нагнали еще больше туману.
- В тот вечер мы обслуживали банкет в гостинице «Континенталь» от кондитерской «Франция», устраиваемый «Обществом улучшения женской участи», фуршет уже собрали, вечер заканчивался. Старший кельнер велел упаковать остатки блюд и посуду. В посудной, подошла ко мне женщина, из благородных. Сказала, что узнала меня, что видела в спектакле трупы пана Грицая, у них я на лучших ролях, но моя мечта настоящий театр!
- К делу. – Резко прервал лирическое отступление Семен Михайлович.
- Так, то к делу и есть! Она похвалила мою игру, особенно Стецька в «Сватанье на Гончаровке» хвалила, а потом предложила сыграть небольшую шутку с ее подругой. Я согласился. Что дальше было, вы уж знаете сами.
- Мы знаем, чем розыгрыш закончился, а шутку придумала та госпожа?
- Ну да, она сказала - все займет четверть часа не более, надо будет выманить даму из номера всего на минуту, она щедро заплатила!
- Сколько? – не удержалась я от вопроса.
- Два рубля. – Помявшись, сообщил паренек. Что же за пятиминутную работу, действительно щедрая оплата.
- Давай точнее, Федор, расскажи-ка нам, как выглядела та пани? – задал очередной вопрос Семен Михайлович.
- Ну как, как – благородно. Платье хвасона модного, на голове что-то такое, плоское, с вуалеткой и пташками, они у нее все время колыхались, здавалось щас упадуть. – Феденька от волнения перешел привычный говор киевских предместий. – Таких пани там полно было целый вечер, аж в глазах рябело.
- А лицо рассмотрел?
- Не, лица не рассмотрел, опять же темно было, они в посудной экономят, свету почти нема, так чтобы тарелки найти и не побить, и вуалетка к тому же.
- А цвет волос, платья?
- Волосы темные, птички эти, смешные, запомнил. Платье, кажись зеленое, росту с меня, вроде не полная, но платье все в оборочках было и шаль большая кружевная, зеленая на плечах, она так в нее все куталась, мне даже странно показалось, жара стоит, пот ручьем течет со лба, а она никак мерзнет. Сумочку, такую маленькую, в руке держала, больше ни чего не упомню. – Растеряно закончил парень.
- Ну а если увидал бы – узнаешь?
- Ну, может, и узнаю. – Неуверенно протянул Федя.
Семен Михайлович обреченно вздохнул. Тут не утерпела я, и влезла, как всегда поперед батьки. Интересно мне стало, как же все-таки дело было
- Феденька, а скажи мне как же ты план этой пани благородной, на деле осуществил?
- Да очень просто, когда вечер заканчивается все суетятся, пакуют что-то, вносят, уносят, я в общей суматохе улизнул в комнату для приходящей прислуги, где мы переодевались. Скинул фартук, снял форменный крават, накинул свой пиджак, поднялся наверх лестницей для прислуги, пани мне номер сообщила, я постучал, открыли вы. – Федя, взглянул на меня угрюмо и добавил – госпожа Вишневецкая. Дальше чего рассказывать, сами знаете, что было, когда вы ушли я быстро вернулся назад, старший и не заметил мое отсутствие. А пани та меня у лестницы служебной поджидала, ибо рубль вперед дала, а другой, когда я вернулся. Больше я ее не видел. Вот теперь уж все рассказал как на духу. Отпустите господин пристав, чего я такого сделал. – Заскулил юнец.
- Предыдущая
- 18/38
- Следующая
