Наследники исчезнувших империй - Михеев Михаил Александрович - Страница 33

Вскочили они одновременно. Жестом остановив Эспозио, сунувшегося было к ним, Игорь бросил:

— Я сам.

Больше он ни слова не сказал — берег дыхание и не хотел отвлекаться. Мягко, словно по стеклу, двинулся вперед, а навстречу ему, приседая в странной низкой стойке, скользнул Магистр.

Готовили этого человека, конечно, хорошо, но это была не армия и, тем более, не спецслужбы. Никаких имплантов у него не было — были скорость и хорошо наработанные рефлексы, частично подавленные наетыми телесами. Похоже, кто-то всерьез учил его каратэ или еще чему-то из восточных единоборств. Точно Игорь сказать бы не взялся — больно уж экзотический стиль исповедовал его противник, но, в любом случае, прыгать в кимоно по татами, сгоняя избыток веса, и драться за свою жизнь — вещи совершенно разные. Пять секунд спустя Магистр уже выл, катаясь по земле и прижимая к себе вырванную из сустава руку. Армейский рукопашный бой — это не шутки, а жесткая и эффективная система. С неожиданной для самого себя злобой врезав ему пару раз ногой под ребра, Игорь рывком поставил противника на ноги и точно так же, рывком, вправил ему плечо. Тот опять взвыл и осел.

— Ты как? — подскочил сзади Эспозио.

— Нормально, что мне сделается. Тащите его в дом и прицепите там к чему-нибудь.

— Может, к столбу, как в тот раз?

— Можно бы, да вечер уже, а ночью его съедят… Стоп, давай сюда скотч.

Хорошенько запеленав Магистра, Игорь протащил его через двор к погребу. Сделал в свое время, да так ни разу и не использовал. С усилием откинув тяжелую крышку, он сбросил Магистра вниз. Судя по оханью, шею тот себе не свернул, и это радовало, а судя по раздавшейся затем брани, в себя от удара пришел моментально.

— Значит так, — негромко, но четко, тщательно выговаривая слова, сказал ему Игорь. — До утра сидишь, думаешь. Утром будем разговаривать. Не договоримся — порежу тебя ломтиками и все равно вытрясу информацию, договоримся — видно будет. Думай, чем купишь свою жизнь.

С этими словами он захлопнул крышку, прервав донесшийся снизу поток ругани — звукоизоляция была неплохой. Задвинул тяжелый засов, подумал — и добавил к этому неподъемную деревянную колоду. Уж больно шустрый клиент попался, мало ли что.

Вечером он, плотно наевшийся и чисто вымытый, сидел на скале, над берегом, свесив ноги. Зверье сюда не заходило — оно вообще неглупое. Это к стоящему на отшибе столбу кто-нибудь мог еще подобраться, а сюда — ни-ни. Так что теплый и неожиданно свободный вечер можно было посвятить сидению на берегу и смотрению на звезды. Романтиком Игорь не был, но вот так сидеть любил. Еще он очень хотел научиться рисовать, чтобы хоть раз в жизни запечатлеть то, что увидел. Увы, это ему было не дано, приходилось довольствоваться фотографией.

Легким шагам за спиной он не удивился, только подвинулся чуть в сторону, чтобы подошедшему, точнее, подошедшей хватило места на расстеленной куртке. Сидеть на голых камнях — идея не из лучших, сам не заметишь, как застудишь что-нибудь важное для организма.

Адалия устроилась рядом, с интересом посмотрела вверх.

— Как красиво сегодня…

— Здесь так бывает часто, — отозвался Игорь. Действительно, ничего особенного не было — просто все небо заливали разноцветные сплохи. На Земле подобное называлось полярным сиянием, или, немного реже, северным сиянием, но на Кастилии такие спецэффекты были не редкостью и в умеренных широтах, и даже летом. Два-три раза в месяц точно бывали. — Сегодня еще не особо эффектно, иногда так переливается, что книгу читать можно.

— И ты так спокойно об этом говоришь?

— А что тут такого? Понимаешь, любое чудо, если оно повторяется часто, становится обыденностью и перестает вызывать эмоции. Помню, когда я учился, мне этой красоты и впрямь не хватало, но вот вернулся — и все моментально вернулось на круги своя.

— Папа говорил, ты учился на пилота?

— Да, было дело.

— А…

— Почему не летаю? Разбился, травмировался, теперь штурвал не для меня.

— Извини.

— За что? Впрочем, оставим прелюдии. Ты ведь хотела спросить не о моем здоровье?

— А? Ну да. Скажи… Вот ты сказал, что порежешь его на ломтики. Ты и впрямь это сделаешь?

— Ты заметила за мной склонность к шуткам и розыгрышам? Конечно, будет молчать — сделаю. Впрочем, если ты считаешь, что гуляш выглядит недостаточно эстетично, могу для разнообразия порезать его на ремешки.

— Э-э-э…

— Не волнуйся, до этого не дойдет. Полежит до утра, дозреет — и сам все расскажет. Мы ведь, если помнишь, одного такого недавно уже допрашивали. Вряд ли нынешний клиент окажется крепче. Лучше уж ты мне скажи, раз пошел вечер откровений, где ногами так махать научилась?

— Дома — там у нас была секция по рукопашному бою и хороший тренер, — тут девушка хихикнула. — Все ко мне клинья бил.

— А зачем тебе это?

— Тренер или секция?

— Секция.

— Ну так я осенью собиралась в военное училище поступать.

— Ты? Зачем?

— А что предлагаешь? Выйти замуж, нарожать детей и всю жизнь просидеть дома, за мужниной спиной?

— Для некоторых это — едва ли не самый желанный вариант.

— Но не для меня, — гордо фыркнула Адалия. — Вот ты мне объясни, почему наши мужчины считают, что именно они должны воевать?

— Это вполне логично, — осторожно заметил Игорь. — Мужчина кормит и защищает, женщина — обеспечивает продолжение рода. На мой взгляд, никаких противоречий нет.

— И ты туда же. Шовинист.

— Все претензии к природе, — едко усмехнулся вполне справедливо обвиненный мужчина. — Это она так роли распределила. Ладно, кем быть и что воротить — твое дело, если душа жаждет приключений, ей надо их дать, иначе не успокоится. А как родители на это смотрят?

— Отец не против. Он сам всю жизнь прослужил. Это ведь он последние годы интендантом стал, а так все по гарнизонам мотался.

— То-то он показался мне слишком шустрым для канцелярской крысы… Десант?

— Нет, обычная пехота. Только в начале войны их какой-то прорыв затыкать сунули, его накрыло чем-то. Не знаю уж, чем, он о том бое вспоминать не любит. Списали вчистую, хорошо еще, оставили на службе, переподготовку только пришлось пройти. А то бы, наверное, спился с тоски. Он и так-то в себя с трудом приходил, я хоть и маленькая была, а помню. Если бы дедушка, мамин отец, не помог — вообще не знаю, что с ним было бы.

— А дедушка кто?

— Полковник десанта. Сейчас уже в отставке был бы, если бы не война. Сейчас он смеется, что стал штабной крысой, но тогда командовал штурмовой дивизией.

— Хе. Скорее уж, штабной тигр. Дворянин, небось?

— Нет, у нас происхождение по всем предкам исключительно сиволапое, — хихикнула девушка. — Да и не смотрит никто на происхождение. Главное не кто твои предки, а кто ты сам.

— Ясно. А второй дед?

— Командир эсминца. Он погиб еще до моего рождения. Так что, — девушка чуть печально усмехнулась, — такая вот у меня семья, все потомственные военные, и сидеть дома мне не с руки.

— Понятно… Ну, отец отпустит. А мать?

— А матери у меня нет.

— Стоп. Но Ирэн…

— Мама погибла еще до войны. Задолго до войны, мне еще два года только исполнилось. Она была пилотом на грузовом корабле, их перехватили пираты, но они не захотели сдаться. Когда пришел патрульный эсминец, там уже не было никого живого. Отец женился на Ирэн намного позже. Так что Палей мне брат только по отцу…

— Гм… Прости.

— Да нет, ничего. Ирэн, в общем-то, неплохая женщина, но лезть в мои дела я ее отучила раз и навсегда. Хотя, я точно знаю, она считает, что женщине в армии не место.

Они немного помолчали, затем Адалия чуть вымученно усмехнулась:

— Если уж, как ты сказал, у нас сегодня вечер откровений. А твои родители где?

— Нет их, — просто ответил Игорь.

— То есть?

— Ну, отец, может, и есть где-то, только я его не знаю. Все, что мне известно, он служил на каком-то грузовом корабле. Ну и занесла его однажды нелегкая в наш порт. Больше ничего не знаю — мать в свое время упорно молчала, а сейчас уже и спросить не у кого.