Всё Простоквашино (сборник) - Успенский Эдуард Николаевич - Страница 32

• Предыдущая
• 32/57
• Следующая

– Только по башке передайте, – просит Матроскин. – Чтобы этот бандерольщик поумнел. И передайте, чтобы обед готовил. Его очередь. А то всё я да я.

Печкин к Шарику утюг притащил и говорит:

– Вот велели вам по башке передать.

И просили обед приготовить. Будет ответ? Можно телеграмму послать.

– Будет, – отвечает Шарик, – изобразительный. Мы без телеграмм обойдёмся.

У меня на телеграмму денег нет.

– А вы в карманах поищите, – предлагает Печкин.

– А у меня и карманов нет, – говорит Шарик.

Он достал уголёк и на боку печки стал рисовать домик.

– Эй, – спрашивает кот, – что это? Что это за народное творчество на моей печке?

– Это индейская национальная изба, – ехидно отвечает Шарик, – «фигвам» называется.

К этому времени дядя Фёдор вернулся. Он потому в Троицком задержался, что пустые дома на всякий случай осматривал. Мало ли что, вдруг придётся отступать.

В Троицком хорошо можно было жить. Там школа была, и клуб, и магазин. И все их давно уже знали. Особенно старики.

Он послушал, что происходит, и говорит:

– Вот что. Чтобы я больше ничего политического в доме не слыхал. Мы жители сельские, нам не до политики. Мы должны картошку выращивать и свежим воздухом дышать.

– Ещё мы должны общественной работой заниматься и пианино осваивать, – раздался другой голос. – Мы про него совсем забыли! Ах, как нехорошо!

Это тётя Тамара со встречи с избирателями вернулась. И все замолкли и загрустили.

Два или три дня проехали мирно. Всех дождь спасал. Такой он был густой, как марлевый занавес в сельском клубе. Поэтому все простоквашинцы – и новые и старые – много спали и много читали. Никаких вылазок на природу и десантов в огород не было. Даже тётя Тамара в руки книгу взяла. Это была военная книга «Жизнь полководца товарища Суворова в армии и в гражданском быту».

Но вот выпал снег. Он липкий был, на всех проводах и деревьях повис. Последние листья с деревьев упали, потому что к ним снег прилепился. Всё было белое и чистое.

По снегу почтальон Печкин пришёл, вернее прискользил, телеграмму принёс:

– Наконец-то, – сказала тётя Тамара Семёновна. – Наконец-то я их увижу, моих военных товарищей.

Видно было, что настроение у неё улучшилось, несмотря на погоду. Она даже запела про себя что-то очень лирическое:

А у Матроскина, наоборот, настроение резко испортилось.

– Чёрт их принёс, этих военных товарищей! – бурчал он.

Шарик держал нейтралитет.

– Посмотрим на этих охотников, – решил он. – В конце концов, я ведь тоже охотник, хотя и не пенсионер.

Мама подумала: «Пенсионеры-охотники – это так романтично».

«Наверное, они старые! – подумал Печкин. – Еле ходят».

– Наверное, на них можно воду возить! – решил папа.

А Иванов-оглы сказал:

– Вот у нас один случай был военный, связанный с охотой. Завезли к нам собак сторожевых, восемь штук. Склад хозяйственный охранять. В нём парашюты хранились, краски всякие, посуда, валенки.

И знаете, что было?

– Что? – спросил Печкин.

– Вот что. Расставили мы их по углам объект сторожить.

– Как по углам? – удивился Матроскин. – У вас там что: восемь углов было?

Иванов-оглы оторопел:

– Тамара Семёновна, у нас там что – восемь углов было?

– Они в две смены работали, – объяснила Тамара Семёновна.

– Точно, в две смены по четыре штуки зараз. Собачки сначала были дохлые, – продолжал Иванов, – но мы с товарищем полковником их подкормили. Мы для них еды не жалели. И собачки наши стали здоровые как лошади. Правильно, Тамара Семёновна?

– Правильно, – согласилась тётя Тамара, – очень здоровые собачки стали. Поперёк себя шире.

– И вот, – продолжал Иванов-оглы, – к нам однажды военные охотники приехали. Только не пенсионеры, а настоящие, действующие. Генералы там и гражданские из министерства. И стали они охотиться.

– На кого? – спросил Шарик.

– На кабана, – ответил Иванов-оглы. – У нас в окрестностях кабаны водились. Выследили они этого кабана, напустили на него собак и помчались за ним. Интересно?

– Смотря кому, – сказал папа.

– Вам? – спросил Иванов-оглы. – Вам интересно?

– Нам интересно, – сказал папа.

– И что дальше было? – спросил Шарик.

– А то. Кабан летит не разбирая дороги. Летит и летит. И прямо на наш склад. Пробил заборчик, потом в стену врезался. А стена-то лёгкая, из алюминиевых листов. Кабан в склад, как нож в масло, вошёл.

– И что? – подстегнул потрясённый Печкин.

– Стал он по складу носиться и греметь. Тут по его следам собаки и охотники прибежали. И давай лаять.

– А что же ваши собаки? – спросил Шарик.

– Наши собаки хватились, всполошились и стали склад защищать. Они стали здоровыми, а цепи остались прежними, худощавыми. Они враз и лопнули. И наши барбосы как за их собаками погонятся, как начнут охотников с ног сбивать! Вся охота вмиг назад повернула и побежала в гостиницу.

– А что же тётя Тамара? – спросил папа.

– А что тётя Тамара? Она первая поняла, что что-то неладно, схватила ружьё и на охрану склада встала. Потом и мы подоспели. И вдруг…

– Что «и вдруг»? – спросили все.

– Тут кабан наружу вылетает – на клыках у него фонари «летучая мышь», на голове кастрюля, как у фашистов. На ногах валенки. Сзади тормозной парашют. И весь-весь он в краске.

– В какой краске? – спросил дядя Фёдор.

– В зелёной, разумеется, – ответил папа. – Другой краски у военных не бывает.

– А вот и бывает, – обиделась тётя Тамара. – У военных все краски есть. Корабли синие, самолёты серебристые, плащ-палатки чёрные. Военные – очень романтичные люди. И красивые.

– А голубой цвет у военных бывает? – спросила мама. – Или розовый?

Тётя стала думать. Как ни напрягала мозги, как лоб ни морщила, ничего про эти цвета вспомнить не могла. Неожиданно в окно постучали. Это были военные пенсионеры, и Иванов-оглы прекратил дозволенные речи.

– А что дальше было? – шёпотом спросил у него Шарик.

– Вечером дорасскажу, – шёпотом ответил Иванов-оглы.

Военных пенсионеров было пятеро. Правильно предвидели папа и мама. Они были очень романтичные, с ружьями, с патронташами и очень здоровые. На них можно было не только воду, ртуть можно было возить. Они ещё были очень весёлые и добродушные, хотя и пожилые.

Они обнялись с тётей Тамарой, дали дяде Фёдору стреляные гильзы, Иванову-оглы подарили шарф и пошли на почту размещаться. Потому что у дяди Фёдора места уже совсем не было.

По дороге почтальон Печкин спросил:

– А почему вы без собак? На охоту же с собаками ходят.

– Нам собака ни к чему, – говорят военные пенсионеры. – С нами Никитич приехал. Он лучше любой собаки следы читает. Он нам запросто и кабана, и лося обнаружит. Мы его завтра с утра следы читать пустим. К обеду он всех зверей выследит.

– Он тоже военный? – спросил Печкин.

– Нет, он гражданский, из общества охотников. Вон он в кабине машины сидит.

И точно. Там сидел гражданский дядя. Такой сухощавый, весь, охотничий, со стальными глазами.

Видно, что он очень опытный охотник был. Потому что ружьё у него было самое старое. Да и одежда у него поношенная была, вся в заплатках.

Военные пенсионеры быстро стол накрыли. Выпили водки, закусили варёной картошкой. Печкина угостили.

Он им потом весь вечер песни пел про то, как он на почте служил ямщиком. Иванов-оглы тоже хотел на почте остаться, но за ним Шарик прибежал и позвал дальше историю про собачек размером с лошадей и кабана с тормозным парашютом рассказывать.

• Предыдущая
• 32/57
• Следующая