Всё Простоквашино (сборник) - Успенский Эдуард Николаевич - Страница 31

• Предыдущая
• 31/57
• Следующая

А из сумки слышится:

– Это я – почтальон Печкин. Принёс журнал «Мурзилка».

Ученик Савельев забормотал:

– Это радионаводки. Это обман зрения. Это обман слуха.

А галчонок из сумки вопит:

– Сам ты – обман зрения! Сам ты – обман слуха!

Тут Шарик как психически закричит:

– Ага, воришка! Хватайку хотел украсть! Застрелю! – И своё фоторужьё схватил.

Как телефонисты испугаются, как побегут!

Тамара Семёновна как скажет:

– Стой! Фотографировать будем!

От этого окрика они ещё больше испугались и ещё шибче побежали. Они быстрее, чем телеграмма, в районный город сами себя доставили.

И ещё долго рассказывали там другим телефонистам, какую строгую женщину-генерала в Простоквашине видели. И другие телефонисты в ужас приходили.

А тётя Тамара в самом деле была очень добрая. Просто она жуликов не любила и проходимцев.

В клубе села Троицкое было не продохнуть. Всё местное население собралось.

Так интересно с кандидатами раз в жизни встретиться и сразу обо всём поговорить.

И вокруг клуба было не продохнуть. Там мужики курили. И все были нарядные: в телогрейках, в шапках и побритые. Рубашки на них были белые.

Женщины платки яркие вокруг себя повязали, ходили и улыбались. Ведь не каждый день на селе такой хороший религиозный праздник – встреча с кандидатами.

На сцене стоял длинный стол, покрытый зелёной скатертью. За столом сидела тётя Тамара и кандидат Толстов А. С. Тот самый, который мылом и нефтью командует.

Тётя Тамара сегодня больше тётю напоминала, чем полковника. Она была красиво накрашена и была в вечернем шёлковом платье без погон. И глаза у неё под чёрными бровями сверкали, как антрацит.

Если бы профессор Сёмин сейчас её увидел, а не тогда, когда она на тракторе каталась, он бы в неё сразу влюбился. Хоть она и была без собачки.

А если бы избиратель, который сюда пришёл, не читал объявление про кандидатов у входа, он бы подумал, что это русская народная певица приехала к ним на село цыганские романсы петь.

Папа с мамой в зале разместились.

Там же были Печкин с Ивановым-оглы. Матроскин с Шариком сбоку за сценой пристроились. Шарик говорит:

– У тёти Тамары должно быть доверенное лицо. Так по выборам положено. Это лицо всюду с депутатом ездит и о депутате хорошие слова говорит. Я мог бы таким лицом стать.

– Понимаешь, Шарик, – говорит Матроскин, – если тебя побрить и завить как следует, всё равно не получится из тебя лицо. Из тебя собачья морда так и прёт.

– А из тебя, Матроскин, вредность прёт! – обиделся Шарик.

Кандидаты начали перед избирателями выступать. Первой была тётя Тамара. Она так заговорила:

– Дорогие односельчане, мы с вами ясно понимаем: чем богаче страна, тем богаче мы. Поэтому все лишние деньги надо отдавать государству. Чем больше налогов с нас берут, тем лучше. Каждый лишний рубль мы должны отдавать стране. Потом она вернёт нам эти деньги! Она даст нам бесплатные поликлиники, бесплатные школы, бесплатные пенсии, бассейны и прочее. Вы согласны? Голосуйте за меня!

Все подумали, стали согласны, и все решили голосовать за кандидата тётю Тамару Семёновну.

А второй кандидат, Толстов А. С., никак не был согласен:

– Дорогие односельчане! Ничего не надо отдавать государству. Всё надо оставлять себе. Не бывает лишних рублей! Чем богаче мы, тем богаче страна. А когда мы богаты, нам не нужно бесплатных поликлиник, мы в платные пойдём. Не нужны нам бесплатные школы, у нас будут богатые и хорошие. Голосуйте за меня!

Все подумали и решили голосовать за него.

Тётя Тамара снова говорит:

– А армия? Кто её будет содержать? Торпедные катера и аэродромы. Они же денег требуют. А самоходки, а противолодочные ракеты типа ПР-41-ба-бах? Их же содержит государство!

Все решили:

– Да, она права. Нам без торпедных катеров и аэродромов никак нельзя. Особенно без этих ба-бах-41. Будем голосовать за неё.

Но вредный и противный Толстов говорит:

– Дорогие односельчане! Я вот тут походил несколько дней по нашим просторам и ни одного торпедного катера не увидел. И аэродромов я не встречал. И самоходок с противолодочными ракетами! Старики говорят, что и раньше их не было. Может быть, мы и без них проживём?

Все подумали и решили:

– А что? Он прав. Жили мы без этих аэродромов и катеров как люди. И дальше жить сможем.

Шарик не выдержал и говорит Матроскину:

– У меня голова пухнет. Того послушаешь – тот прав. Её послушаешь – она права. Пойду-ка я домой.

Матроскин отвечает:

– И я домой пойду. Только он больше прав. Он за тех заступается, кто много работает и много хочет иметь. Он за таких, как я.

– А она за таких, как я! – кричит Шарик. – Потому что ты корову имеешь и телёнка. А я ничего не имею. Мне только на государство надеяться надо.

– Знаешь, ты кто такой? – говорит Матроскин. – Ты – «пролетарий всех стран, соединяйтесь». Пролетал по жизни, как бабочка, и не заработал ничего.

– А ты куркуль, вот ты кто!

Матроскин не знал, кто такой куркуль. Он только сумел представить себе целый кулёк куриц, и больше ничего. Но он понял, что это что-то очень обидное.

Пришли они домой, друг с другом не разговаривают.

И всё больше друг на друга злятся.

– Глаза бы мои на тебя не глядели, – говорит Шарик. – Ты на мою половину избы лучше не заходи.

– А где твоя половина избы? – спрашивает Матроскин.

– Я сейчас её отделю, – отвечает Шарик.

Он взял кусок мела и провёл черту через всю избу.

– Всё, что с этой стороны, где кровать с колёсиками, это – моё. А что с другой стороны, где лавка с вёдрами, – твоё.

Он подумал ещё и говорит:

– Мало того: мы с тобой и огород ещё поделим, и все поля вокруг.

Шарик взял лопату и стал ею приблизительно границу между владениями набрасывать. Ходят они с Матроскиным по этой пограничной полосе и друг на друга рычат. Тут как раз почтальон Печкин со встречи пришёл. У него тоже голова распухла от того, за кого голосовать.

– Чего это вы делаете? – спрашивает.

– Да вот этот Шарик земной шар пополам делит, – говорит Матроскин. – Ох и балбес же он, ох и балбес! Если бы я мог, я бы ему это прямо в лицо сказал.

– А вы скажите, кто вам мешает, – говорит Печкин.

– Не могу. Мы с ним уже целый час не разговариваем.

Печкин сразу нашёл выход:

– Вы ему письмо напишите. Я ему передам. Лучше открытку. У меня с собой есть. Вам простую или поздравительную дать?

– Конечно, простую, – отвечает Матроскин. – Буду я на него поздравительную тратить!

Печкин у себя в сумке посмотрел и говорит:

– Какая жалость. У меня только поздравительные открытки есть. Простые кончились. Придётся вам поздравительную брать.

Взял Матроскин поздравительную открытку с цветочками и котятами и написал:

Печкин возражает:

– Неправильно это. Если открытка поздравительная, сначала адресата поздравить полагается.

Матроскин дописал:

Печкин эту открытку Шарику принёс. Шарик прочитал и сильнее на Матроскина обиделся:

– Я сейчас в этого поздравителя кочергой брошу.

Печкин говорит:

– Зачем бросать, если почта есть. Это уже бандероль получается. Сейчас мы её упакуем и коту передадим. Платите десять рублей за упаковку.

Он кочергу в бумагу завернул, верёвочкой перевязал и к Матроскину пришёл на его половину:

– Вам кочергу прислали бандеролью. Хотели в вас запустить.

– Что? – кричит Матроскин. – Да я в него за это утюгом! Где мой утюг деревенский с углями?

Он притащил огромный чугунный утюг, прямо как из музея.

– Стоп-стоп! – говорит Печкин. – Это уже посылка получается. Платите двадцать рублей за доставку. Я уж ваш утюг передам.

• Предыдущая
• 31/57
• Следующая