Первый дневник сновидений - Гир Керстин - Страница 19

• Предыдущая
• 19/60
• Следующая

Чего-чего? И вовсе моя мама не строгая, даже наоборот. Она постоянно рассказывает, что ей довелось пережить, когда она была в моём возрасте. Даже в Претории, далеко не самом безопасном месте на земле, нам разрешалось гулять сколько влезет. К маминому счастью, мы никогда не возвращались домой слишком поздно.

– Эм-м-м… да, – сказала я и с немым вопросом поглядела на Грейсона. Зачем ему это нужно? – Моя мама чрезвычайно… строгая.

– Мне кажется, это очень даже хорошо, – сказал Джаспер. – Для девочек.

Прежде чем кто-либо успел выяснить, что он имел в виду, прозвонил звонок, возвещавший о начале следующего урока.

– Это всего лишь безобидная вечеринка, – объяснял Артур, пока я сгребала в кучу свои вещи и задвигала за собой стул. – Твоя мама наверняка не будет иметь ничего против.

Конечно же нет, более того, она будет вне себя от радости, что я так быстро нашла друзей на новом месте. Да ещё и в самой обожаемой компании во всей школе. Такое со мной случалось впервые. Это было куда приятнее, чем нырять головой в унитаз.

– Кроме того, тебя ведь будет сопровождать новый ответственный старший брат, он будет тебя защищать, – добавил Генри.

– Я и сама неплохо могу себя защитить, – отозвалась я.

– Точно! – Джаспер радостно всхлипнул. – Ты ведь владеешь кунг-фу.

Я уже успела развернуться, но его слова заставили меня замереть на месте. Что он сказал?

Джаспер хохотнул немного громче.

– Что вы так странно на меня смотрите? Она же сама говорила это на кладбище, забыли? Или это как со сторожем?

Остальные действительно глядели на него как-то странно, все, кроме Генри, который разглядывал меня. Намного внимательнее, чем мне бы того хотелось.

Я постаралась сделать каменное лицо, но получалось не очень хорошо. По всему телу забегали мурашки. Это невозможно. Этого просто не может быть.

– На каком таком кладбище? – спросила я с подозрительным запозданием.

– Да ладно, ты меня не слушай, – осклабился Джаспер. – Я только и умею, что чепуху болтать.

– Это точно, – подтвердил Грейсон, криво улыбнувшись. Артур прищурил глаза и рассмеялся. Лишь Генри ничем себя не выдал.

Ладно. Только без паники. Выводы будем делать позднее. Сначала надо убраться отсюда, и поскорее.

– Мне пора, – я постаралась не замечать сверлящего взгляда Генри, подхватила вещи и направилась к двери. – Два урока испанского подряд.

– Que te diviertas[7], – произнес Артур за моей спиной.

– Увидимся позже, – пробормотал Грейсон.

Последним, что я услышала, прежде чем захлопнуть двери библиотеки и, задыхаясь, прислониться к стене, был голос Генри:

– Джас, срочно прекращай таскать у матери таблетки.

Так, теперь можно поразмышлять в тишине и разложить по полочкам все факты. Мне приснился странный сон, в котором действие происходило на Хайгейтском кладбище. Речь в этом сне шла о чём-то вроде тайного магического обряда, во время которого я, к несчастью, приземлилась прямо на алтарь, находящийся в центре горящей пентаграммы. Вот такая больная фантазия. Но ничего удивительного в этом нет. Вот только Джаспер откуда-то знал, о чём именно я говорила в своём сне, – это удивительно. Нет, это просто невозможно. Джаспер не мог видеть тот же сон, что и я.

Но откуда тогда ему известно, что я сказала в своём сне на кладбище?

Как любил говорить Шерлок Холмс? Если исключить невозможное, тогда то, что останется, будет ответом, каким бы невероятным он ни казался. Вот только как поступить, если невозможное исключить ну никак не получается?

В тупик меня ставило не только это замечание. Утром я чувствовала себя как-то странно, когда Джаспер схватил прядь моих волос, а потом ещё эта история с именем Генри. Плюс Кристина Россетти и «татуировка» Грейсона – странные совпадения или результат деятельности моего гениального подсознания? Вряд ли.

Нет, очевидно одно – с этим сном что-то не так. Я не только воспринимала всё невероятно чётко, но и сталкивалась с понятиями, о которых в реальности ничего не знала, с местами, в которых никогда не была, и самое неприятное – видела я этот сон не одна. И именно здесь сова зарыта – мне, конечно, очень льстит и приглашение Артура, и внимание друзей Грейсона, но я больше склонна верить в то, что заинтересовала их собой не просто так. Им что-то от меня нужно, и это не касается моей внешности. Это касается сегодняшнего сна.

Но, как я уже решила, это невозможно. О чём бы я ни подумала, в конце каждой логической цепочки, словно неприступная стена, вырастало слово «невозможно». Прошло уже двенадцать часов, а я всё ещё не нашла никакого удовлетворительного ответа, зато заработала сильнейшую головную боль.

Несколько часов я сидела в кровати, боясь заснуть. Я выпросила у Лотти её планшет, но даже всезнающий интернет был не в силах мне помочь. Сны были так же индивидуальны по своей природе, как и мысли. Или, как выразился Карл Густав Юнг, который, согласно интернету, был настоящим экспертом в вопросах снов и их толкования, сновидения являются беспристрастным, свободным от произвола сознания, спонтанным продуктом бессознательной души. У Юнга встречались ещё так называемые архетипические сновидения, возникающие из коллективного бессознательного и представляющие собой грани древней истории рода и человека. Увидев слово «коллектив», я радостно встрепенулась, но, прочитав ещё немного, поняла, что мой кладбищенский сон при всём желании нельзя отнести к категории архетипических хотя бы потому, что ни одного архетипа в нём не было. Никаких тебе встреч со старцем, падений в ямы, текущей воды… Мудрых посланий коллективного человеческого разума в этом сне тоже явно не встречалось.

Чем позднее становилось, тем рассеяннее я перепрыгивала с одного сайта на другой. Поисковик выдал стихотворение Рильке.

Да, Рильке будто говорил моими собственными словами, особенно это касается «столь дикой». Я зевнула. На самом деле я просто зверски устала, и аккумулятор планшета тоже. Он испустил дух, когда я, введя слова «дверь» и «снится», оказалась на страничке столярной мастерской. «Если вас не удовлетворяет массовый продукт, мы изготовим двери, которые остальным могут только сниться».

Я поджала колени к подбородку и обхватила их руками. Может, я просто сошла с ума? Это, по крайней мере, логичное объяснение – а я очень сильно нуждалась в логичном объяснении.

И в отдыхе. Вот только поразмыслю ещё чуть-чуть…

Кажется, уснула я сидя. На следующее утро, когда мы с Мией бежали к остановке, я не могла вспомнить ни одной ясной мысли, пришедшей ко мне в голову. Что мне снилось, я, к сожалению, тоже вспомнить не могла, только осталось ощущение, что это было нечто совершенно бессвязное о каких-то трамваях и медведях. Перед тем как проснуться, я увидела ещё один маленький сон, в котором тётя Гертруда из Бостона кормила нас рыбным супом, и за столом сидела Эмма Уотсон в моих очках. Вдобавок ко всем странностям в стене столовой тётушки Гертруды, обклеенной обоями в голубую и золотую полоску, каким-то образом оказалась моя зелёная дверь из прошлого сна, та самая, с ящерицей вместо ручки. Тётушка Гертруда по этому поводу очень разнервничалась. Она много раз повторила, что такая дверь не вписывается в цветовую гамму и не была бы я так добра отведать каракатиц, не зря же они умерли, в самом деле. А потом я проснулась.

– Это какой-то взрыв мозга, – Мия, радостно подпрыгивая, семенила за мной. Настроение у неё было прекрасное. И, в отличие от меня, спать ей совершенно не хотелось. – Но пришло время разоблачить наконец эту Леди Тайну. За дело берётся детектив Мия Зильбер.

• Предыдущая
• 19/60
• Следующая