Маг на два часа - Крюкова Тамара Шамильевна - Страница 20

• Предыдущая
• 20/28
• Следующая

— Атаман, у них неизвестное новейшее оружие.

— Стреляет? — поинтересовался Атаман.

— Не заряжено, — успокоил его Казначей.

Разбойники пустили батарейку по кругу, с благоговейным трепетом изучая её и качая головами.

Следом за батарейкой к грабителям перекочевали пара стикерсов, пружина, кусочек магнита, перо от древней ручки и злосчастный красный камешек. Последними Митя достал из кармана две копейки. Он с тяжёлым сердцем протянул их разбойнику, и вдруг ему в голову пришла спасительная мысль. Митя поспешно зажал денежку в кулаке и решительно заявил:

— А эту монету я оставлю себе, потому что Атаман не велел её брать.

— Как так?! — грабитель свирепо уставился на Митю.

— Тебе было приказано взять всё ДО последней монеты. Значит, последнюю монету не брать. Атаман не дурнее тебя и знает, что говорит. Правда? — Митя, расхрабрившись, уставился на Атамана.

Предводитель разбойников хотел было рявкнуть: «Нет!» — но вовремя спохватился. Это означало бы, что он глупее Казначея. Атаман молча вытаращил единственный глаз и, покраснев от натуги, задумался, что с ним бывало не часто, а потом набросился на помощника:

— Оставь мальчишке последнюю монету. Ты что, не слышал, что я сказал? Или думаешь, я дурнее тебя?

Митя с облегчением сунул монету назад и тут нащупал в кармане ещё какой-то кружок. На мгновение на его лице появилось озадаченное выражение, но этого было достаточно, чтобы разбойники насторожились.

— Гром и молния! А ну-ка покажи, что ты от нас утаиваешь? — рявкнул Атаман.

Митя достал из кармана чёрный кружок с черепом и костями, про который и думать забыл.

— Чёрная метка! — нестройным хором ахнули разбойники, хватаясь за пистолеты.

Мефодий, который давно дожидался подходящего момента, чтобы проявить чудеса храбрости, с криком «Один на всех и все на одного!» прыгнул на Атамана.

Тот от неожиданности отпрянул, понял, что сплоховал, выхватил нож и дико закричал:

— Зарежу! Выпотрошу!

Одноглазый громила бросился ловить Мефодия, но тот извернулся и ловко проскочил у здоровяка между ног. Не удержав равновесия, Атаман грохнулся на землю, носом пропахав заросли крапивы.

— Ой-ой-ой! — истошно завопил он и, поднимаясь на карачки, скомандовал: — В бой!

Вся шайка с ором и гиканьем принялась палить кто куда, решив, что пристрелить пленных они всегда успеют, а в сражении, чем больше шума, тем больше удовольствия.

Между тем Атаман выбрался из крапивы и кровожадно огляделся в поисках Мефодия. Увидев львёнка, он прицелился в него из лука и неистово заорал:

— Стой! Сейчас я тебя продырявлю! Как бабочку, на булавку наколю!

Митя не на шутку испугался за друга. Он рванулся изо всех сил и, выбравшись из смоляной лужи, с разбега толкнул разбойника в спину. Тетива зазвенела, стрела спикировала в поросшее осокой болотце, а Атаман опять растянулся на земле.

Пока главарь не опомнился, Митя подхватил Мефодия и скомандовал Авосе бежать. Они ринулись по тропе, но опоздали. Пути к отступлению были отрезаны. Озлобленные головорезы, размахивая оружием, окружили пленников тесным кольцом. Дело принимало опасный оборот.

— Пропали наши головушки. Где теперь прок от твоего умения превращать? — тихонько заскулил Авося.

И тут Митю осенило: Авося прав. Их могло спасти только волшебство. К счастью, и в слове «бой», и в слове «мир» было по три буквы.

«Только бы успеть превратить „бой“ в „мир“», — подумал Митя и стал поспешно подбирать нужные буквы.

— Бой — рой… нет. Бой — вой… тоже нет. Бой — бор.

Неожиданно в воздухе запахло сосной, и берёзовая рощица, как по мановению волшебной палочки, превратилась в сосновый бор.

— Верно! — обрадовался Митя. — Бой — бор — мор — мир!

К счастью, он так быстро изменил слово «мор» на «мир», что никто не успел пострадать. Как только он произнёс волшебное слово, лица разбойников расплылись в улыбках и они смущённо попрятали оружие.

В это время из болотца выскочила лягушка со стрелой в лапке. Она обвела разбойников сердитым взглядом и строго спросила:

— Чья стрела?

Увидав говорящую лягушку, головорезы опешили от неожиданности.

— Моя, а что? — насторожился главарь.

— Квак это что? Посмотри на себя, Квазимода. Неужто ты думал, что я за тебя замуж пойду? — раскипятилась квакушка.

— Я ничего не думал, — оторопев от такой тирады, оправдывался Атаман.

— Вот-вот, и не думай, и не мечтай. Меньше, чем за царевича или кваролевича я замуж не пойду, — сердито квакнула лягушка, с презрением отшвырнула стрелу и снова скрылась в тине.

Некоторое время Атаман, выпучив глаз, смотрел ей вслед, а потом отёр со лба пот и с облегчением произнёс:

— Пронесло, клянусь шкурой! Это ж надо, чуть было на таком безобразии не женили! По такому случаю сегодня устроим гулянье. А пленных я мог бы хоть сейчас отпустить с миром!

Митя, Авося и Мефодий радостно переглянулись, но оказалось, опасность ещё не миновала. Разбойник с ухмылочкой обвёл их недобрым взглядом и заявил:

— Но вы нарушили приказ, поэтому придётся вас прикончить.

— Какой приказ? — упавшим голосом спросил Митя.

— Сюда не соваться. Или вам закон не писан? — сурово спросил Атаман, указав на корявую надпись на табличке.

— А они неграмотные, — язвительно хихикнул Казначей.

Мефодий так оскорбился за Митю, что не мог смолчать и возмущённо воскликнул:

— Это Митя неграмотный?! Да он самый грамотный на свете!

— Гром и молния! Правда, что ль? — с сомнением спросил предводитель разбойников, смерив Митю оценивающим взглядом.

— Угу, — скромно подтвердил Митя и с видом знатока добавил: — Здесь всё написано неправильно и не означает, что сюда ходить нельзя. Выходит, мы ничего не нарушали.

— Да ну? — удивился Атаман. — А что же там накалякано?

— Чепуха какая-то, — пожал плечами Митя.

Атаман грозно повернулся к Казначею и, обрушив на него увесистый кулак, рявкнул:

— Ах ты, проныра! Клянусь утробой! Провести меня надумал? Нашкрябал какую-то ерунду! Я тебе башку снесу.

Увидев, что Атаман хватается за саблю, Митя поспешно бросился на защиту Казначея:

— Подождите! Не надо сносить с него голову. Он очень старался и написал почти то, что вы хотели. Просто грамота — это как волшебство: нужно точно знать все правила, чтобы оно сработало.

— А ты знаешь? — Атаман недоверчиво прищурился.

— Конечно, я же учусь в школе, — с гордостью доложил Митя.

— Тогда ты должен раскрыть нам тайну этих правил, — приказал разбойник.

— Пожалуйста, — согласился Митя. — Только, чур, за это вы нас отпустите.

Атаман расплылся в улыбке, хлопнул Митю по плечу и пробасил:

— Разрази меня гром, если я не сделаю всё, что ты пожелаешь. Я чувствую, что мы подружимся!

Разбойники бодро потопали по тропе в гущу леса. Впереди шествовал Атаман, за ним — Митя с Мефодием и Авося. На этот раз львёнок не возражал, чтобы Митя нёс его на руках, потому что лес был совсем не приспособлен к тому, чтобы по нему ходили настоящие плюшевые львы: каждая ветка норовила либо зацепиться, либо преградить дорогу. Следом за друзьями шёл Казначей, а за ним гуськом шествовали остальные головорезы.

Постепенно лес становился всё мрачнее. Бурелом кончился, и путники ступили под сень вековых елей. Их раскидистые лапы, покрытые густым игольчатым мехом, не пропускали солнечных лучей, и в ельнике царили вечные сумерки. Густой ковёр из опавших иголок заглушал даже тяжёлую поступь разбойников. Теперь, когда не слышалось ни хруста валежника под ногами идущих, ни шагов, друзья заметили, что вокруг стоит зловещая тишина. Мите стало не по себе.

— По-моему, мы попали в настоящий дремучий лес. Тут даже птицы не поют, — в страхе прошептал он Мефодию.

В гробовой тишине его слова были хорошо слышны. Атаман обернулся и громко расхохотался.

• Предыдущая
• 20/28
• Следующая