Посейдон (ЛП) - Бэнкс Анна - Страница 23

• Предыдущая
• 23/62
• Следующая

Я охаю.

— Ты думаешь, меня удочерили?

— Что значит "удочерили"?

— То, что они вырастили меня, как свою дочь, но родили меня другие.

— Очевидно.

Я отталкиваюсь от него. Волны становятся куда больше, когда я пытаюсь плыть против них сама.

— Ну, тебе это легко сказать, не так ли? — я решаю проглотить следующую волну, вместо того, чтобы плыть против нее. И испытываю облегчение, когда его руки снова обнимают мою талию.

— Эмма, я просто изучаю все возможные варианты на этот счет. Ты должна знать, если кто-то говорит тебе неправду. Надеюсь, ты не думаешь, что я лгу?

Я качаю головой.

— Нет. Ты не лжешь. Но они мои родители, Гален. У меня папин нос. И мамина улыбка.

— Послушай, я не хочу с тобой спорить. Нам просто стоит хорошенько во всем разобраться, вот и все.

Я киваю.

— Должно же быть какое-то другое объяснение.

Он слабо улыбается, хотя это не скрывает сомнения на его лице. В тишине, мы позволяем волнам нести нас к берегу. Через некоторое время он подтягивает мои ноги вверх, позволяя мне положить голову на свою грудь. Мы набираем скорость, и он мчит нас сквозь волнующееся море.

— Гален?

— Хмм?

— Что будет, когда мы доберемся до берега?

— Вероятнее всего, ты должна будешь поспать.

Он уже смотрит на меня, когда я поднимаю подбородок.

— Ты думаешь, я смогу уснуть после всего этого? И кстати, я не это имела в виду.

Он кивает.

— Я это понимаю, — Гален пожимает плечами, устраивая меня поудобнее в своих объятиях. — Я надеялся, что ты позволишь... помочь тебе.

— Ты хочешь помочь мне превратиться в рыбу?

— Что-то вроде того.

— Почему?

— Почему? А почему нет?

— Прекрати отвечать на мои вопросы вопросами.

Он усмехается. — Это не работает, не так ли?

— Прекрати! — я залепляю ему слабую пощечину.

Он смеется.

— Ладно.

— Я хочу сказать, что причина твоего интереса ко мне, после гибели Хлои... причина твоего переезда сюда, поступления в мою школу, приглашения меня на пляж ... Все это только для того, чтобы выяснить, являюсь ли я одной из вас?

Конечно, это глупо. С чего бы кому-то вроде Галена обращать на меня внимание? И разве обращал кто-либо, хоть немного на него похожий? Но все же, я удивлена, как мне становится больно, когда он кивает. Я всего лишь его маленький научный проект. Все это время мне казалось, что он флиртует со мной, но он всего лишь пытался заманить меня сюда, чтобы проверить свою теорию.

Если бы глупость была заболеванием, то я бы умерла от нее прямо сейчас. Ну, по крайней мере, я хотя бы понимаю, какие у него чувства ко мне. Но вот какие у него намерения насчет меня — понятия не имею.

Что произойдет, если я смогу превратиться в рыбу? Неужели он думает, что я просто поцелую свою маму на прощание, спущу все свои аттестаты с отличием в унитаз — и отправлюсь плавать с дельфинами? Он сказал, что он из королевской семьи. Конечно, я точно не знаю, что это означает, но я точно знаю одно — я для него просто еще одна подданная, которой можно раздавать указы. Разве он, в конце концов, не заявил, что я должна повиноваться ему? Но если он принц, то почему объявился здесь сам? Почему он не послал за мной кого-то другого, не столь важного? Могу поспорить, президент США не ездит лично в другие страны разыскивать пропавших американцев, которые к тому же могут оказаться даже и не американцами.

Но могу ли я достаточно доверять ему, чтобы он ответил на мои вопросы? Он уже обманул меня однажды, притворяясь, что интересуется мною, чтобы заманить меня сюда. Он лгал мне в лицо, рассказывая о своей "матери". Он даже не постеснялся наврать с три короба моей маме. О чем еще он может солгать, ради получения желаемого? Нет, я не могу ему доверять.

Но все же, я хочу знать правду, хотя бы для себя. Я не собираюсь съезжать с побережья Джерси в какую-то здоровенную раковину или что-нибудь в таком духе — но и не могу отрицать того факта, что я другая. Ничего страшного, если я проведу с Галеном немного больше времени, чтобы он помог мне со всем этим разобраться. Ну и что с того, что он думает, будто я какая-то рыба-крестьянка, обязанная ему повиноваться? Почему бы и мне не воспользоватся им, как он воспользовался мной — ради получения желаемого?

Вот только все, чего я хочу — чтобы он держал меня на руках, как сейчас, обеспокоенный моим затянувшимся молчанием.

Глава 12

Сидя у окна, Гален наблюдает за ворочающейся в кресле Эммой. Она всю ночь что-то бормотала, однако слов было не разобрать из-за храпа Торафа. Они сидели до глубокой ночи, по очереди с Торафом отвечая на вопросы Эммы. Как они ее нашли, где они живут, сколько их всего? Эмоции на ее лице сменялись с выражения удивления к восторгу, а с восторга — к шоку. Удивление — когда он рассказал, как ее заметил доктор Миллиган в Дельфинарии, — хотя Гален сознательно опустил факт ее общения с рыбами. Восторг — когда он рассказал ей, что большинство Сирен живут на равнине на дне океана, — так и есть, на равнине, до которой люди не могут донырнуть, — а королевская семья живет под защитой пещер в скалах. Интерес — когда он рассказал ей, что Посейдон и Тритон, — их прародители, были из плоти и крови, а вовсе не богами, как их привыкли считать люди. Шок — когда Тораф подсчитал, что общая численность населения обеих королевств превышает двадцать тысяч.

Гален урезал ответы, когда вопросы приближались слишком близко к его истинной цели здесь — и в очередной раз, он благодарил свой здравый смысл, что ничего не сказал Рейне. Он не был готов рассказать Эмме о Громе. Даже Тораф уводил ход беседы от главного вопроса, похороненного внутри всего — зачем? Эмма, казалось, почувствовала заговор, иногда задавая те же вопросы по-разному. Через некоторое время, выражение ее лица говорило о принятии в основном, но ее глаза все еще намекали на недоверии. И кто бы мог ее винить? Ее жизнь изменилась прошлой ночью. И он был бы дураком, если бы не признал, что и его тоже.

Наблюдение за ней, общающейся с рыбами, стало для Галена судьбоносным. Нет никаких шансов, что Эмма не является прямым потомком Посейдона. Как и нет никаких шансов, что она может стать его парой. И ему лучше начать привыкать к этому.

Он переводит взгляд на односпальную кровать, где безмятежно спит Рейна. Она еще не обнаружила, что расположилась на сгибе руки своего мужа, пока тот беззаботно издает хрип раненного тюленя ей в ухо. Гален качает головой. Если Рейна проснётся, она постарается, чтобы Тораф никогда больше не дышал носом снова.

— Так прошлая ночь на самом деле была, — раздается голос Эммы, пугая его. Единственным движением с ее стороны становится слабая улыбка.

— Доброе утро — шепчет он, кивая головой в сторону спящих Рейны и Торафа.

Эмма широко раскрывает глаза и кивает. Она сбрасывает одеяло на пол. Гален вчера порылся в шкафу Рейчел, и нашел там пижаму, чтобы Эмма спала в ней, пока ее одежда высохнет. Сейчас, когда она потягивается, Гален замечает, что она намного выше Рейчел и майка едва касается пояса ее штанов, облегая ее точеную фигурку. Одежда ей не по размеру, и из-за этого ее живот слегка приоткрывается, заставляя Галена задуматься над вопросом, как он сегодня собирается сохранить самоконтроль. Обычно женщины-Сирены имеют сильное, мускулистое тело, но время, которое Эмма провела в человеческой форме, сделало ее нежной и мягкой, и он удивлен от того, что это ему очень нравится.

Желудок Эммы урчит, и она тут же краснеет. Он отмечает про себя, как сильно ему нравится и это тоже. Улыбаясь, он указывает ей рукой на лестницу, ведущую в холл. Так как они остались прошлой ночью на последнем этаже, это единственный выход из этой комнаты. Она кивает и молча спускается. Гален заставляет себя отвернуться от дразнящего вида, пока она не делает последнего шага с лестницы. Он следует за ней, стиснув зубы. Уже в холле, они обмениваются понимающей улыбкой — Тораф практически подписал себе смертный приговор.

• Предыдущая
• 23/62
• Следующая