Черные колокола - Авдеенко Александр Остапович - Страница 33

• Предыдущая
• 33/74
• Следующая

— Не торопись. Ничего я еще не прояснил. Вот, посмотри!

Арпад достал из командирской сумки увеличенную фотографию Кароя Рожи, положил перед Андрашем.

— Американский корреспондент — по документам, а по существу — посол Даллеса. Часто бывает в штаб-квартире Ласло Киш. Координирует, направляет и в других местах. Мы должны знать, чем и как связаны Ласло Киш, американский корреспондент и профессор Дьюла Хорват, член клуба Петефи, одно из доверенных лиц Имре Надя. Вот и все задание. Теперь можешь, если есть охота, сказать: «Ясно!»

— Ясно, товарищ полковник. Когда прикажете отправляться?

— Не раньше, чем почувствуешь себя Миклошем Паппом. Иди к нему, он быстро введет тебя в курс своей жизни. Парень толковый, понимает, что к чему.

Андраш подъехал к громадному дому, уперся радиатором машины в массивные литые ворота, дал продолжительный сигнал. Сейчас же выскочил часовой с автоматом и гранатами, торчащими, из карманов спортивной куртки.

— Кто такой? — грозно спросил он. — В чем дело?

— Желаю говорить с твоим командиром, байтарш. Чрезвычайно важное сообщение и еще кое-что. Доложи!

Часовой исчез.

Андраш ждал, с любопытством оглядываясь и прислушиваясь. Его внимание привлекла железная, только что откованная, со следами сизой окалины птица. Она кое-как, наспех прикреплена к воротам телефонным кабелем. Турул модар!

Появился часовой в сопровождении долговязого повстанца, очевидно, командира. Это был Стефан.

— В чем дело? Откуда ты? — спросил Стефан.

Андраш подробно изложил ему свою «железную, чистой воды легенду».

Ворота, запирающие вход во внутренний двор огромного подковообразного дома, распахнулись, и Андраш попал в центральный очаг мятежников.

Стефан, исполняющий обязанности начштаба при Ласло Кише, запыхавшись, вбежал в «Колизей» и доложил атаману, что погибли три «гвардейца» — Арбоци, Силади, Даллош, — выполнявшие его особое задание.

— Где? Как? Когда? — закричал Киш и схватил автомат. — Отомстим! Сто уложим за одного нашего парня.

Стефан смущенно поскреб свой лохматый затылок.

— Успокойся, байтарш! Некому мстить.

— Как некому? Да мы поголовно… Где они погибли?

— Убиты при выполнении вашего задания в Обуде.

— Кто поднял на них руку?

— Сначала было все хорошо, как вы и задумали. Мне звонили оттуда, подробно докладывали. А потом вышла осечка. Не предусмотрели мы кое-что, просчитались. Гнев народный против авошей не учли.

— Не тяни, Стефан! Выкладывай суть.

— Шофер, машиной которого воспользовались Арбоци, Силади, Даллош, принял их за настоящих офицеров безопасности и расстрелял.

— Что за идиот? Откуда он, этот шофер?

— Из гаража чепельских заводов, Миклош Папп. Лихой парень. Не предупредили его, вот он…

— Самого расстрелять! — завопил Киш.

— Байтарш, это несправедливо. Парень достоин награды, а вы… Не знал же он, что это наши люди. В авошей стрелял, а не в гвардейцев. Я бы на вашем месте обнял, расцеловал его, объявил героем.

— Убийцу моих друзей?

— В интересах дела можно и забыть о друзьях. А интерес большой. Смотри, мол, свободный Будапешт, что сделал простой парень, сын Венгрии, шофер Миклош Папп! Убил тех, кто целился в него двадцать третьего октября, во время мирной демонстрации, кто обрушил на него огонь двадцать пятого на парламентской площади!

Ласло пожевал губами, понюхал душистую, дорогую — оттуда, с Запада, — сигарету «Караван», подмигнул своему сообразительному начальнику штаба.

— А ты, Стефан, пожалуй, прав. Где Миклош Папп?

— Во дворе, среди гвардейцев. Вместе с машиной задержан. Веселятся ребята, потешаются над убитыми авошами. Никто, конечно, не знает истины.

— Прекрасно. Пошли!

На огромном дворе, запертом железными воротами с черными крыльями турула, шумят «гвардейцы». Все кричат, смеются, каждый требует внимания к себе, и никто не слушает других. От каждого разит дымом пожарищ, спиртным. Каждый старается перещеголять другого в ненависти к трупам в чужих мундирах, лежащим в машине. Плевки, изощренные ругательства. Гам, смех, свист, улюлюканье, хохот…

Андраш стоял в стороне от беснующихся. Даже харкать на эту погань противно. Выражение его лица, однако, было независимо-гордым и как бы говорило: «Я свое отплевал пулями».

Плохо было сейчас на душе у Андраша.

В партизанский период своей жизни он неоднократно бывал в зоне действия немецких карательных войск и специальных истребительных отрядов фашистского главаря Салаши, сменившего адмирала Хорти, крестного отца Муссолини и Гитлера. Много раз он видел бесчинства фашистов в оккупированном Закарпатье: Мукачеве, Берегове, Ракове, Ужгороде. Проникал и в жандармерию Ужгорода, в застенки шефа закарпатских жандармов хортистского майора доктора Ласло Аги.

Но всякий раз, даже и в двадцатый, попадая в логово врага, он не мог привыкнуть к своей, тяжелой роли, освоитъся с ней, вжиться в нее. Всегда действовал, как в первый раз.

Это очень трудно — быть не тем, что ты есть в действительности. Скрывать свою любовь к правде, справедливости. Скрывать, что ты не убийца, не грабитель, не насильник, не умеешь надругаться над малолетней и не пожалеть седую мать.

Ласло Киш подошел к Андрашу, своей коротенькой рукой схватил его сильную большую руку, строго спросил:

— Ты и есть Миклош Папп?

— Он самый, — серьезно, без всякого подобия улыбки ответил Андраш.

— Ты понимаешь, что сделал?

— Да, байтарш. Убил своих врагов.

— Слыхали? — Ласло Киш повернулся к присмиревшим «гвардейцам». — «Убил своих врагов»? Сразу троих. А все ли вы сделали то же самое?

Кто-то тут же крикнул:

— Есть и такие, что побольше сделали.

Толпа загудела.

— Я уже пятерых укокошил.

— И я.

— И я семерых.

— А я не считал и считать не буду. Сколько ни убью, все мало покажется.

— Тихо, друзья! — попросил Мальчик. — Кто убил не менее трех твердолобых, подымите руки!

Взметнулись кверху автоматы, пистолеты, зеленые гранаты. Мальчик с удовлетворением улыбнулся.

— Обижаться некому, все равны. А ты, Миклош, все-таки герой. Спасибо! — Киш раскинул руки, обнял шофера. — Благодарю и поздравляю. Как, ребята, примем Миклоша в свой отряд?

— Давай!

— Примем!

— Голосуй, байтарш!

И опять взметнулись автоматы.

Ласло Киш разыскал глазами начальника штаба, приказал:

— Стефан, зачисляйте Миклоша Паппа в наше братство. Выдать полное довольствие и мандат. Сим удостоверяется, что байтарш Миклош Папп работает в должности личного шофера у командующего центральной зоны восстания. Оказывать полное содействие. — Киш снова обнял только что окрещенного «гвардейца». — Тебе повезло, парень, в хорошее гнездо попал. Въехал сюда шофером, а вылетишь орлом. Кумекаешь?

— Понимаю.

Стефан отдал Миклошу Паппу первый приказ:

— Выбрасывай этих авошей из машины, опутай покрепче проводом или бечевкой, надежно прикрепи буксир к бамперу машины и выволоки всех троих на улицу Кошута, Ракоци. Промчись с ветерком и шиком по Кёрету от Дуная до Дуная, пусть мадьяры полюбуются «русской тройкой».

Последние слова Стефана были покрыты дружным хохотом «национал-гвардейцев».

Когда утих смех, Ласло Киш взял Стефана под руку и громко, чтобы слышали все, сказал:

— Отмени игру. Советские войска пока в Будапеште, им не понравится «русская тройка». Выдворим их, вот тогда и взыграем.

Тяжелые стальные ворота, запирающие вход в глубокий каменный двор, ставший крепостью отряда Ласло Киша, широко распахнулись. «Национал-гвардейцы» отсалютовали автоматами, и черный ЗИМ с флагом — красно-бело-зеленое полотнище с рваной дыркой в том месте, где был герб Венгерской Народной Республики, — похрустывая битым стеклом, помчался по центральным улочкам Будапешта, держа курс к бульварам Йожефа, Ференца, к знаменитым теперь казармам Килиана.

За рулем сидел Миклош Папп. На заднем сиденье расположились Ласло Киш и американский корреспондент Карой Рожа. Андраш узнал американца сразу, как только увидел. Малоприметное, обыкновенное лицо, костистые надбровные дуги, ничего не выражающий взгляд, простецкая добродушная улыбка…

• Предыдущая
• 33/74
• Следующая