Прекрасные господа из Буа-Доре - Санд Жорж - Страница 64

• Предыдущая
• 64/111
• Следующая

— Истинная или ложная, сударь, — ответил маркиз, внимательный к волнению своего гостя, — новость поразила и смутила меня не меньше, чем вас. Объясни, Адамас, откуда ты знаешь, что король умер?

— Я знаю это от астролога, сударь! Он показал мне числа, и я их знаю. Я увидел, я понял, я ясно прочел, что только что скончалась наиболее могущественная особа в государстве.

— Наиболее могущественная особа в государстве!.. — задумчиво сказал советник. — Возможно, это не король!

— Вы правы, сударь, — простодушно ответил Адамас. — Возможно, это господин коннетабли. Я недостаточно понимаю знаки… Я мог ошибиться… но, в конце концов, это король или господин де Люинь: я вам своей жизнью в этом ручаюсь!

— Где этот астролог? — живо сказал советник. — Пусть придет сюда, я хочу его видеть!

— Да, сир! — ответил Адамас, еще смущенный и озабоченный, и побежал к двери.

— Подождите, — сказал Лене, остановив его. — Я хочу знать, почему вы называете меня так. Скажите, или я вам голову проломлю!

— Не ломайте ничего, сударь! — возразил Адамас. — Разве вы не видите, что я потерял голову? Это слово сам не знаю как приходит ко мне на уста; сущая правда, как то, что Бог есть на небе: я вижу ваше лицо в первый раз. Должен ли я идти за астрологом?

— Да, бегите! И берегитесь все, если это обман или ловушка! Я подожгу вашу лачугу!

Буа-Доре мог лишь уверять, что совершенно ничего не знает. Он ничего не понимал в поведении Адамаса, и был очень этим обеспокоен.

Он ясно видел, что верный слуга слышал разговор, только что состоявшийся у него с советником, и что он пользовался, ради спасения Люсилио, выдуманным им способом выдать его, за астролога, зная, как и все, уважение, с каким принц Конде относился к мнимому искусству прорицателей. Но пойдет ли на эту уловку серьезный Люсилио? Сможет ли он сыграть свою роль?

«В конце концов, — думал Буа-Доре, — положимся на Провидение и на талант Адамаса! Речь идет только о том, чтобы выгнать отсюда врага, не дав ему захватить ни моего друга, ни меня; затем позаботимся о нашей безопасности».

Через несколько минут появился Адамас с Люсилио. Люсилио, как всегда, был спокоен и улыбался. Он слегка поклонился советнику, глубоко — маркизу, и протянул последнему лист бумаги, заполненный неразборчивыми знаками.

— Увы! Друг мой, — сказал Буа-Доре, — я ничего в этом не понимаю.

— Говорите! — крикнул немому Лене; тот знаком показал, что это для него невозможно. — Напишите хотя бы!

Люсилио сел и написал: «Я здесь не должен ни перед кем отчитываться, кроме маркиза да Буа-Доре; я вас не знаю. Выйдите из этой комнаты, я не стану писать при вас».

— Станете, черт возьми! — вне себя вскричал советник. — Я хочу знать все, и вы ответите!

— Простите его, сударь, — сказал Адамас. — Он, как великие ученые, очень странный и своенравный. Если вы хотите, чтобы он открыл свои секреты, говорите с ним ласково.

— Он хочет денег? — спросил советник. — Он получит их: пусть говорит!

Люсилио отрицательно покачал головой.

Советник, казалось, сидел на горящих углях.

— Ну, — сказал он после минуты беспокойного молчания, — я узнаю, ученый вы или сумасшедший! Взгляните на мою руку и расскажите мне что-нибудь.

Люсилио посмотрел на руку советника, встал и, показав Адамасу свою тарабарщину, знаком велел ему говорить вместо себя.

— Да! Я это ясно вижу, — сказал Адамас. — Эти знаки говорят, что есть один человек, принц… который хочет надеть на свою голову корону Франции; но где человек, у которого этот знак на руке? Я этого не знаю.

Люсилио показал руку советника.

— Так кто же я? — спросил он, очень удивленный.

Люсилио написал три слова, которые прочел один советник, с волнением. Его лицо изменилось и голос смягчился.

— И король умер? — спросил он, дрожа всем телом, словно от страха или радости. — Вы видите теперь, что надо ответить мне?

Люсилио написал: «Король чувствует себя хорошо; но господин де Люинь умер при свете пламени, 15 числа сего месяца, в одиннадцать часов вечера».

Мнимый советник Лене едва успел прочесть эти слова, как не выказывая никакого сомнения, надвинул шляпу на голову, бросился на лестницу и, ни слова не сказав, кроме обращенного к его людям: «В путь!», снова сел на коня и поскакал во весь опор со всей своей свитой, и не подумав ни извиниться перед хозяевами Брианта, ни поблагодарить их, ничего не пообещав и ничем не пригрозив.

Адамас, маркиз и Люсилио, в молчании проводившие их до последней двери, чтобы убедиться, что ничего подозрительного не осталось ни в замке, ни в деревне, вернулись в гостиную, где нашли Лориану и Марио.

Все они были так взволнованы, что несколько минут не говорили ни слова.

Наконец маркиз нарушил молчание:

— Значит, это был принц?

— Да, — сказала Лориана. — Я видела его в Бурже три месяца назад, и я сразу его узнала, когда проходила здесь, чтобы поздороваться с ним. А вы, мой маркиз, вы, стало быть, никогда его не видели?

— Один или два раза я видел его молодым, в Париже, с тех пор — никогда. И все же, когда он назвал имя принца де Конде, объявив себя приближенным к его особе, это имя наложилось на лицо фальшивого советника Лене, и с каждой минутой я все больше убеждался, что имел дело с самим господином. Вот почему я был очень терпеливым; на мое счастье, Господи! Но как случилось, что вы придумали?..

— Господин де Люинь в самом деле умер, от горячки, 15 числа этого месяца, в то время как войска короля грабили и жгли несчастный город Монер на Гаронне. Вот письмо моего отца, которое сообщает мне об этом, и которое один из его слуг, прибывший гонцом за свитой принца, смог тихо передать мне через Клиндора.

— Вот великая новость, дети мои, и она еще раз перевернет всю политику! Но кому из вас пришла в голову мысль?..

— Мне, сударь, — сказал торжествующий Адамас. — Как только мадам Лориана сказала: «Этот чужой человек, что заперся вместе с господином маркизом, — принц и никто иной», мы все четверо спрятались в укромном месте.

— Мы беспокоились о вас, — сказал Марио, — потому что у людей этой большой свиты был подозрительный и угрожающий вид. Это Адамас сразу придумал все.

— Мэтр Жовлен не слишком был склонен на это соглашаться, — добавил Адамас, — но надо было спасать вас, раздумывать было некогда, и он ловко сыграл свою роль, не правда ли, сударь? Теперь его счастье в его руках, и если он хочет занять место или по крайней мере сделаться таким же фаворитом, как знаменитый астролог принца, того, кто предсказал ему, что он станет королем Франции в тридцать четыре года…

— Я заметил, — сказал маркиз Жовлсну, — что вы не могли взять на себя смелость сделать ему такое обещание. Вы лишь сказали ему, что у него есть это стремление. Но что мы будем делать теперь, друзья мои? Поскольку, как видите, нас подло предали, и мы подвергаемся опасностям, о которых вовсе не помышляли.

— Ничего не надо делать, будем сидеть смирно, — решительно ответила Лориана. — Принц сейчас скачет по дороге, ведущей на юг, и не так скоро вспомнит о нас.

— Это правда, — сказал маркиз, — что сейчас он несется по дорогам, чтобы первым прибыть к королю и захватить если не благосклонность, то хотя бы власть, которой располагал господин де Люинь. Это будут сильно у него оспаривать! Рец, Шимберг и Пюизье захотят свою долю, не считая того, что мадам королева-мать и ее маленький люсонский епископ доставят им много хлопот! Ну, а наши мелкие дела уже вылетели из головы нашего доброго принца и, возможно, никогда в нее не вернутся. Если он только не отдал приказаний против нас, прежде чем явиться сюда!

— Нет, сударь, вы ничем не рискуете! — сказал Адамас. — Он хотел ваши сокровища, значительность которых ему сильно преувеличили, раз из-за такой малости такой богатый принц оказал нам честь прийти к нам. Мы предупреждены: мы сумеем спрятать наше небольшое достояние и предоставить в распоряжение любопытных полные хлама сундуки. Мы будем держать в готовности потайной выход из замка и не станем доверять людям, которые являются укрыться от дождя. Но будьте уверены: если принц не вернется снова лично, никому другому это не придет в голову; потому что, если он отдал приказания, так это для того, чтобы никто другой не запустил руку в блюдо, к которому он протянул свою хозяйскую лапу.

• Предыдущая
• 64/111
• Следующая