Сказки врут! - Шевченко Ирина - Страница 10
- Предыдущая
- 10/77
- Следующая
— Я ее не знаю.
Темный отодвинул меня от двери, посмотрел сам.
— Я знаю, — вздохнул он. — Включите свет и… поставьте чайник, что ли. У нас гости.
Гостья напомнила Игоря с его ведром: сначала в коридоре оказался небольшой чемодан на колесиках, а только затем его хозяйка, стройная брюнетка в обтягивающей высокую грудь майке и узких джинсах, облегавших соответственно все остальное. Броский макияж не позволял определить возраст фигуристой дамочки: ей с одинаковым успехом могло быть и двадцать, и тридцать, и сорок, пожалуй, тоже.
Мазнув по мне равнодушным взглядом, незнакомка прочно сфокусировалась на темном.
— Здравствуй, милый. — Голос у нее чувственный, глубокий, с легкой хрипотцой. — Скучал?
— Не успел.
Брюнетка хмыкнула и развернулась ко мне.
— Натали, — с ударением на первый слог представилась она. — Можно Наташа. Он вас не слишком стесняет?
— Ну… нет.
— Прекрасно. Значит, и я не помешаю.
— Тут вообще-то не гостиница, — напомнила я.
Мое замечание осталось без ответа, внимание женщины уже переключилось на Серого.
— А это наш мальчик, — оценивающе пригляделась она к парню. — Прекрасный экземпляр. Будет очень жаль…
— Натали, ты, наверное, устала с дороги? — прервал ее колдун. — Давай я покажу тебе комнату, а Анастасия пока приготовит чай.
— Что? — попыталась возмутиться я.
— Чай, — не терпящим возражений тоном приказал он. — Нормальный. И что-нибудь перекусить.
Кошмар! Меня сделали служанкой в моем же доме! Однако спорить, глядя на его каменную физиономию, не хотелось.
Сразу пойти на кухню не получилось: едва за колдуном и странной гостьей закрылась дверь бабулиной комнаты, Серый утянул меня в спальню. Заговорщически подмигнув, вытащил из-под подушки похожую на детскую игрушку рацию с короткой толстой антенной.
— Радионяня. У Светки забрал. Она ею все равно уже не пользуется.
— А передатчик где?
— На шкафу, там. Хотел послушать, о чем он по мобиле треплется.
Поняв, что к чему, я прикрыла дверь.
— Давай, — скомандовала шепотом.
Сережка прокрутил включатель.
— …я уже понял, — раздался громкий голос темного, и парень спешно убавил звук. — Но что ты тут делаешь?
— Али ты не рад мне, Финист, ясный сокол? — с усмешкой пропела Натали.
— Я слишком хорошо знаю, в каких случаях к делу привлекают баньши. Кому ты должна прокричать смерть, Нат?
По спине проползли мурашки. Баньши? Смерть?
— Пока мне не давали таких указаний. Но из брюссельской конторы пришла официальная нота…
— Что? — недоверчиво оборвал ее мужчина. — На меня наябедничали светлые?
— Светлые, темные… Я думала, только молодняк играет в эти игры. Но если тебе так нравится, да, на тебя пожаловались светлые. Ты мешаешь им делать их работу.
— Когда пришло письмо?
— Сегодня утром.
— Быстро же вы отреагировали.
— Я была поблизости. К тому же я слишком многим тебе обязана, Сокол, чтобы остаться в стороне. Но ты зря все это затеял. Наши недовольны. Ты исказил данные отчетов, ни слова не написал о вместилище. Если бы пилигрим не догадался, с чем имеет дело, мы бы до сих пор ничего не знали.
— Недооценил я мальца, — еле слышно пробормотал колдун. — Так что ты собираешься делать?
— Все зависит от того, что собираешься делать ты. Если хочешь совет: собирай вещи и уходи. Мне тоже неприятна эта ситуация, но не в моих и не в твоих силах что-то изменить. А тебя ждут в Лионе. Подготовка к Олимпиаде идет полным ходом, твои способности пригодились бы.
Какое-то время слышны были лишь какие-то шорохи, затем колдун спросил:
— Нат, ты серьезно считаешь, что наш дар существует лишь для того, чтобы играть на бирже и подтасовывать результаты спортивных прогнозов?
— Надеюсь, это риторический вопрос, — со смешком ответила женщина. — Кого интересует, что я думаю? Есть система. Она работает. Почему тебе вдруг захотелось чего-то другого?
— «Я изнемог от мук веселья, мне ненавистен род людской, и жаждет грудь моя ущелья, где мгла нависнет над душой».
— Что? — Баньши изумилась такому ответу не меньше моего.
— Это Байрон. А вот еще. «Ласкаемый цветущими мечтами, я тихо спал, и вдруг я пробудился, но пробужденье тоже было сон…»
— Лермонтов, — узнала я.
— Но это уже Лермонтов, — подтвердил темный. Судя по тому, что его голос становился то тише, то громче, мужчина непрерывно ходил по комнате. — Я на Творца роптал, страшась молиться, и я хотел изречь хулы на небо, хотел сказать… Но замер голос мой…
Его голос действительно замер на миг.
— …и я проснулся!
Мы с Сережкой одновременно подпрыгнули на кровати: последние слова колдун буквально прокричал в рацию.
— Очень умно, Сергей, — продолжил он в трубку. — Но я отключусь, с вашего позволения. Анастасия, не забудьте про чай.
Чай и что-нибудь перекусить. Слушаю и повинуюсь.
Достала большой бабушкин заварник. Вымыла, обдала кипятком. Сыпанула пригоршню сухих, свернувшихся трубочками листьев. Потом, поддавшись странному наитию, достала из шкафа мешочки и баночки с травами, которые приносила, хоть ее об этом и не просили, мама. Мята, малина, липа, смородина. Еще что-то, не помню, что, но пахнет приятно: летним лугом, медом…
— Колдуешь? — улыбнулся Сережка.
— Надо же оправдывать наследственность, — пробурчала я, кидая в заварник все подряд. И это непонятное, но душистое, тоже.
Залила смесь горячей водой, накрыла чайничек тряпичной куклой-грелкой. Совсем как у бабушки. На вид, по крайней мере.
Закончив с приготовлениями и оставив Серого трудиться над бутербродами, я подошла к двери, за которой уединился со своей гостьей темный, и прислушалась.
Говорила баньши:
— …закрыть каналы. Это можно сделать лишь в день дарения. Опасно, Сокол, слишком опасно. И ты не знаешь точной даты.
— Догадываюсь. На Громобой — других подходящих дней в ближайшее время не будет. Но мне нужен предмет.
— В этом могу помочь.
Дверь передо мной неожиданно распахнулась.
— Вам еще не надоело подслушивать? — На пороге, скрестив на груди руки, стоял колдун.
— Я пришла сказать, что чай готов, — заявила я, не отводя взгляда. — Или подать вам в апартаменты, сударь?
— Ты права, Нат. — Он развернулся к брюнетке. — Лучшим решением было бы бросить эту парочку, и пусть сами разбираются. Но я не уйду.
— Темная совесть не позволяет? — предположила я.
— Чай очень вкусно пахнет. Это таволга?
Точно, таволга! Вот как оно называется.
— Нет. Синенькие грибочки.
— Таволга, — ставшая рядом с темным Натали повела носом. — Таволга, смородина, мелисса и черный чай. И еще лимонник, кажется.
Она успела переодеться в простое белое платье до колен и стереть макияж. В таком виде и с распущенными по плечам длинными иссиня-черными волосами, она выглядела моей ровесницей или даже моложе, но я была уверена, что лет ей намного больше, чем кажется.
Женщина прошла на кухню, посмотрела на стол, потом на Сережку.
— Раздевайся, — скомандовала она коротко.
— Что?! — вознегодовала я.
— Прямо тут? — смутился Серый.
— Зачем же? — Баньши обернулась на меня через плечо. — В спальню пойдем.
Устроить сцену мне не позволили. Когда Натали утащила парня в комнату, темный придержал меня за плечо, не позволив пойти следом:
— Лучше не мешать. И что за неуместная ревность?
Действительно, с чего я так завелась?
— Или не ревность? — Металл в его голосе неприятно царапнул слух.
— О чем вы?
— Если верить матери Сергея, вы не виделись несколько лет. И вдруг ты приходишь к нему домой, зазываешь к себе, а потом приводишь в парк, где вас поджидает вооруженный пилигрим. Или там был еще кто-то?
— Конечно, был! Один наглый тип с зажигалкой! Подозреваете меня в чем-то?
— А есть в чем? Согласитесь, все это очень странно.
Меня пугал его тон, но еще больше раздражала манера перескакивать с вежливого «вы» на пренебрежительное «ты». Определился бы уже.
- Предыдущая
- 10/77
- Следующая