Убить ворона - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 48

• Предыдущая
• 48/97
• Следующая

– Перешел на более полезные напитки. От вулкана дыма отказаться не в силах, так хоть на кофе поберечь здоровье.

Турецкий предпочел не устраиваться в предательски удобном кожаном кресле у главного стола, а легко присел на подоконник:

– Алексей Сергеевич, что вам известно о катастрофе в Намибии?

Директор ловко подбросил пачку «Мальборо», и Александру показалось, что он даже удивленно присвистнул.

– Да почти ничего. Если бы я во все вникал, никаких сил не хватило бы. И так, видите, зашиваемся. В этом деле разбирались соответствующие органы, «Росоружие», например.

– Но ведь самолет вашего завода. И вез ваш истребитель.

– Да, но «Антеи» мы не производим. К тому же причина авиакатастрофы – ошибка летчика.

– Кто сопровождал тогда самолеты?

– Вот он как раз и погиб. Единственный из всего экипажа.

– Вы не пытались сами разобраться?

– Я уже сказал – никогда не дублирую чужую работу. Есть у нас начальство, есть соответствующие органы.

– Что ж, – теперь присвистнул Турецкий, – вы не разрешите мне ознакомиться с некоторыми личными карточками ваших сотрудников в отделе кадров?

– Никаких препятствий, все должны заниматься своим делом. Тогда и порядок в стране будет. Это моя философия, – вовсе не по-философски жизнерадостно сказал директор и нырнул в пачку за очередной сигаретой. – Вы слышали?

– О чем? – не понял Турецкий. О чем он только не слышал в последнее время.

– Как немцы нас под корешок! Что мне теперь рабочим говорить?! Меня же сожрут с потрохами. Как курицу копченую!

«Хорошее сравнение», – отметил Турецкий.

– А так и говорите, дескать, акулы мирового бизнеса душат молодую российскую промышленность…

– Думаете? – призадумался Лебедев.

Турецкий в который уже раз перерывал личные дела погибших летчиков и инженеров завода. Он долго вглядывался в лицо Савельева, ничего примечательного, типичная сибирская, угрюмая физиономия, словно в банальном фильме плохого режиссера. Несмотря на привычное нытье о плохом оснащении, о недостатках на производстве, которым обильно поливали читателя и зрителя все газеты и каналы телевидения, в заводском отделе кадров стояли первоклассные компьютеры. Уничтоженную на бумаге информацию о погибшем в Намибии инженере Турецкий отыскал в машине без труда. «Принят на работу… Уволен в связи со смертью…» На экране даже всплыла копия той самой роковой командировки, которая выдавалась несчастному, словно путевка на тот свет. Командировки… Клавиша послушно вывела следователя на новый раздел. Курсор бесшумно скользил вслед за фамилиями и датами, время пошло назад. Сотни, тысячи поездок уходили из пространства в прошлое. Вот! Обычный, подписанный директором и скрепленный печатью бланк – некий Бурчуладзе отправляется в Намибию по обмену опытом. За неделю до катастрофы… Дата возвращения – день гибели «Антея».

Турецкий невольно расстегнул еще одну пуговку на рубашке. Хотя в отделе кадров и не было слишком жарко.

Интересно, очень даже интересно. Какой обмен опытом? Кому понадобился обмен опытом с намибийским самолетостроением? Да и есть ли оно в этой африканской далекой стране? И почему в тот момент, когда знания российского инженера особенно пригодились бы, этот самый инженер покидает своих коллег?

Турецкий лихорадочно рыскал по компьютеру в поисках информации о Бурчуладзе, но, когда машина, жалобно пискнув, выбросила ряды русских букв, экран зловеще мигнул и моментально стал пустым. Компьютер в растерянности листал какие-то файлы, метался по самым потаенным уголкам своей памяти и, наконец, завис. Подбежавшая сотрудница хлопала глазами и испуганно хватала воздух:

– Что вы наделали?

– Боюсь вас разочаровать, но это не я. Отключите срочно ваши компьютеры, пока в них хоть что-то осталось. Быстро, ну!

Сотрудница ахнула от такого напора, но прекословить не решилась.

Все компьютеры были тут же выключены.

– А теперь отвечайте не мои вопросы, – вцепился в сотрудницу Турецкий мертвой хваткой. – Когда уволился Бурчуладзе? Кем работал? Куда и почему ушел? – Александр понимал, что схватил за хвост достаточно серьезные, хотя и прозрачные, улики. Совпадения, которые могут вывести следствие на верную дорогу, кому-то сильно мешали жить, но этот кто-то не сумел вовремя предположить, что Турецкий наткнется на намибийский след, и прохлопал ушами.

– Не знаю такого, – сотрудница готова была расплакаться.

– Ну так ищите, ройте свою картотеку. Я не уйду отсюда без точных сведений о Бурчуладзе.

Дрожащими руками, сопя носом, девушка открывала один ящик за другим, наконец папка с грузинской фамилией обнаружилась под грудой ненужных бумаг и обрезков от фотографий. Турецкий перевернул картонную обложку… скрепляющая тонкая пластинка указывала на то, что когда-то здесь хранились бумаги, от которых теперь не осталось ни единого листка.

– Что вы на это скажете, уважаемая?

Девушка откровенно залилась слезами.

– У вас пропадают документы. Каким образом? Почему папка хранилась не в сейфе?

Находящиеся в комнате сотрудники отдела кадров на всякий случай уткнулись в свои дела, предпочитая не замечать инцидента. И лишь старушка с черной повязкой на рыжих крашеных волосах вмешалась:

– Не мучайте девушку. Она не виновата. Я помню этого Бурчуладзе. Он уволился числа четырнадцатого или пятнадцатого марта. Совсем недавно. Работал инженером, вот в каком цехе, не знаю. Пришел сюда, вина грузинского принес, обходительный такой, сказал, что надоели ему машины и газы, на природу захотелось. С нами пить не стал…

«Снова сбежал и снова накануне катастрофы. Просто ангел, приносящий смерть… или демон… Какие лихие кульбиты выкручивает это дельце…»

Акробат, словно мячик, легко взлетел с доски и, перевернувшись в воздухе несчетное число раз, с шумом приземлился на маты, которыми была устлана арена цирка. За ним посыпались такие же крепенькие, похожие словно братья-близнецы, артисты. Они, глухо ударяясь, падали на ноги, сплевывали, ругались и снова бежали туда, где их ожидал стройный мальчик, похожий на фитиль, который бесконечным однообразным прыжком отправлял своих собратьев в полет. У Сабашова зарябило в глазах. Он давно не бывал в цирке, пожалуй, с того самого времени, как его младшая дочка пошла в школу, и теперь, попав на репетицию, сладко жмурился, с грустью припоминая те дни, когда жизнь в своем будущем казалась длинным занимательным представлением с разноцветными огнями. Еще жена не стала стервой, дочки вплетали в косы капроновые бантики, а служба не выстраивалась в череду грязных, скучных дел.

– Довольно. Спектакль окончен. Аплодисменты, переходящие в овации. – Резкий голос, раздавшийся откуда-то из-под купола, привел Сабашова к реальности.

Словно из маленькой табакерки, по ступенькам к арене запрыгал крохотный человечек с курносым лицом, похожим на «первый», испорченный неопытной хозяйкой блин.

– Сегодня у нас в гостях известный юрист, следователь прокуратуры Валентин Дмитриевич Сабашов, – объявил лилипут, и под жидкие аплодисменты акробатов Сабашов вынужден был спуститься к артистам.

– Ну как, Валентин Дмитриевич, вам наш номер? Мы предполагаем его назвать «Шоу теннисных мячиков». Неплохо? Сейчас теннис в такой моде.

Сабашов утвердительно кивнул.

– Моя идея. А еще говорят, что директора не в силах порождать творческие задумки. – Лилипут перелез через барьер и зашагал на своих кривых ножках к следователю. – Вы бы, господин Сабашов, зашли бы к нам на представление. Взрослым тоже иногда не мешает развеяться. Все, все, перестаю болтать, – замахал руками коротышка, – извините, чисто актерская черта. Не могу молчать.

– Да я на минутку. Вы можете нам помочь. Буду благодарен. – Сабашов вытащил из портмоне фотографию девицы с голубями.

– Видно тут плохо, но, может, кто и узнает эту женщину. Похоже, ваша коллега. Артистка тоже.

Лилипут первым схватил снимок и от серьезности момента даже поднес его почти вплотную к своему курносому шнобелю. «На нюх, что ли, определяет?» – недоумевал Сабашов.

• Предыдущая
• 48/97
• Следующая