Т. 08 Ракетный корабль «Галилей» - Хайнлайн Роберт Энсон - Страница 93

• Предыдущая
• 93/238
• Следующая

Главная комната их «квартиры» — всего комнат было две — по размерам не превышала ту, где их держали до этого, но отличалась от нее благоустроенностью и уютом. Вдоль стены, из конца в конец, тянулся мягкий, широкий диван. В центре комнаты располагался бассейн, вода в котором при тусклом освещении казалась черной.

— Ос, как ты думаешь, соединяется эта лохань с озером? — поинтересовался Текс.

— Так делается почти всегда.

Мэтт заинтересовался.

— Тогда, возможно, мы сумеем отсюда выплыть.

— Валяй пробуй. В темноте только не заблудись. И кстати, ты правило помнишь? Никогда не оставайся под водой больше половины того времени, на которое можешь задержать дыхание, — с ухмылкой посоветовал Оскар.

— Ясненько.

— Да и вообще надо у них еще погостить, пока не разберемся с этой историей окончательно.

Тем временем Текс отправился взглянуть на вторую комнату.

— Эй, Ос, иди посмотри, что тут есть.

Мэтт и Оскар присоединились к нему. Вдоль стен здесь тянулись ряды маленьких закутков, и у каждого был свой собственный занавес.

— Да это же клетушки для приема пищи.

— Знаешь, Ос, я только что вспомнил. Когда ты заговорил о еде, я думал, что все — допрыгались. А ты так ловко выкрутился из этого ляпа.

— Не из чего я не выкручивался, я знал, что говорил.

— Как это?

— Попробовал рискнуть. Мне нужно было стегнуть их как следует, показать им, что они ведут себя по отношению к нам неприлично или во всяком случае, нам кажется, что неприлично. Это дало им понять, что мы тоже «людет» — с их точки зрения. Теперь, когда Маленький народ признал в нас «людей», надо вести себя очень осторожно. Мне тоже не слишком нравится есть в этих темных комнатушках, но рисковать нельзя. Даже задвигать за собой занавеску — и то совершенно необходимо: на случай, если кто-то из них заглянет в этот момент к нам. Не забывайте, что еда — это единственное занятие, считающееся у них интимным.

— Понятно, — кивнул Текс. — Пирог нужно есть вилкой.

— Что?

— Ладно, не обращай внимания. Это из печальных воспоминаний моей юности. Можешь не сомневаться, мы с Мэттом сделаем все как надо.

На следующее утро Оскара опять пригласила к себе повелительница Маленького народа, и он принялся осторожно и не спеша закладывать основание для установления дипломатических отношений. Сначала он выслушал ее версию происшествия с кораблем «Гэри» и его капитаном. Она почти не отличалась от того, что рассказал Берк, хотя и была изложена с другой точки зрения. Затем как бы невзначай он спросил, почему болото, интересовавшее Берка, — табу. Его беспокоило, не в религии ли причина такого запрета. Но так или не так, а узнать причину было необходимо: сомневаться не приходилось — скоро здесь высадятся другие экспедиции, привлеченные слухами о залежах трансурановых элементов. И если Патруль не хочет новых беспорядков, ситуация должна быть прояснена.

Амфибия-старейшина без колебаний ответила: болото объявлено табу потому, что глина, содержащая руды, ядовитая. У Оскара отлегло от сердца. Вполне естественно, что руды, содержащие трансурановые элементы, считаются ядовитыми. Но условные или практические запреты уже не раз преодолевались Патрульной службой: все решали переговоры — требовалось лишь терпение.

Потом он спросил ее о Патруле. Нечто подобное она слышала, причем использовала для него слово, которым приполярные туземцы называют вообще все органы колониального управления. Значило оно: «хранители обычаев», или «стражи законов». Это название оказалось для Оскара как нельзя кстати, потому что ему так и не удалось объяснить повелительнице земноводных, что задачей Патрульной службы было не допустить войну; понятие «война» оказалось совершенно непостижимым для старой амфибии.

Но по консервативности склада своего ума она была естественным образом расположена в пользу организации, именуемой «хранители обычаев». С этой-то стороны и подъехал к старой амфибии Оскар. Он объяснил ей, что вскоре сюда начнут прибывать люди, сотни людей; по этому-то «великая мать многих» его собственного народа и послала Оскара с товарищами посланниками с предложением, чтобы сюда прибыла «мать» их народа, чтобы помочь в устранении разногласий между двумя народами.

Вот так, ненавязчиво, он заложил основы для последующей организации консульства, экстерриториальных судов и состоящей из землян — и исключительно землянами и занимающейся — полиции. Задание, с точки зрения Оскара, было выполнено — если, конечно, они смогут вернуться с докладом на базу прежде, чем здесь начнут шнырять другие разведчики руды, горные инженеры и просто любители легкой наживы.

И только теперь он заговорил с «хозяйкой» о возвращении домой.

И… получил от нее предложение остаться в подземном городе навсегда в качестве «матери», представляющей его народ. (Слово, переводимое как «мать», употребляется у венерианцев для обозначения любого поста, связанного с властью или авторитетом; точное значение этому слову придают приставки, окончания и — главное — контекст.) От такого предложения Оскар на время лишился речи.

— Я просто не знал, — признался он позднее товарищам, — что ей сказать. В ее понимании она оказывала мне большую честь. Если бы отказался, я бы наверняка ее оскорбил и испортил этим все дело.

— Ну и как же ты выкрутился? — поинтересовался Текс. — Если, конечно, выкрутился.

— Думаю — у меня получилось. Я ей как можно дипломатичнее объяснил, что молод еще для такой высочайшей чести и действую в качестве «матери» только потому, что болеет Турлов; к тому же у моей «великой матери многих» есть для меня другая работа, которую я обязан, согласно обычаям нашего народа, выполнять.

— Наверно, это ее убедило.

— Думаю, она просто запомнила мое заявление, как один из моих аргументов в переговорах. Ты не знаешь Маленький Народ, они — высочайшие специалисты в ведении переговоров; когда будешь в Нью-Окленде, зайди как-нибудь в суд, ведущий межрасовые дела, и послушай. Получишь большое удовольствие.

— Не отвлекайся, — сказал ему Мэтт.

— А я и не отвлекаюсь, просто в этом самая суть. Они не дерутся, не воюют, они просто спорят, пока одна из сторон не сдается. Во всяком случае — сказал я ей — нам необходимо доставить Турлова к своему народу, где он получит нужную врачебную помощь. Вот это она поняла прекрасно и, уж не знаю в который раз, принялась сокрушаться, что ему не смогли помочь ее маленькие дочери. Но у нее было новое предложение, как можно попробовать вылечить нашего босса.

— Да? — спросил Мэтт. — Это как же?

Вопрос не был праздным: Мэтт сам назначил себя опекуном Турлова.

Он работал вместе с амфибиями-целительницами, которые сделали не приходящего в сознание лейтенанта предметом своей профессиональной заботы. Мэтт научил их измерять пульс и следить за дыханием; теперь в любой момент дня или ночи одно из этих нежных, этих заботливых созданий сидело на корточках возле постели Турлова, не сводя с него своих больших и серьезных глаз.

Похоже, их сильно удручала собственная неспособность добиться радикального улучшения состояния больного: лейтенант почти все время находился в коме, лишь изредка выходя из нее — это были единственные моменты, когда его можно было кормить и поить. Но и в эти редкие промежутки он не произносил ни одного слова, которое бы понимали кадеты. Мэтт с интересом обнаружил, что маленькие санитарки ничуть не стеснялись кормить беспомощного человека; они воспринимали неприятные, но необходимые действия с такой же смелостью и без малейших проявлений брезгливости, как и их земные коллеги.

Но Турлов не выздоравливал. Хотя и не умирал тоже.

— Между прочим, старушка предложила один решительный ход.

Кстати, довольно логичный. Она хочет, чтобы ее целительницы сперва разобрали на части голову Берка, чтобы посмотреть, как она устроена. После этого они могут прооперировать босса и вылечить его.

• Предыдущая
• 93/238
• Следующая