Двойник. Дверь в лето - Хайнлайн Роберт Энсон - Страница 36

• Предыдущая
• 36/91
• Следующая

Я нахмурился.

— Значит, вы обманули меня сегодня, когда расписывали, как он отлично чувствует себя? Как он на самом деле, Родж? Только на этот раз без вранья.

— На этот раз все было правдой, Шеф. Именно поэтому я предлагал вам навестить его, хотя раньше меня полностью устраивало ваше нежелание видеться с ним. — Помолчав, он добавил: — Может быть, вам все же лучше повидаться и поговорить с ним?

— Ммм… Нет. — Причины, породившие мой отказ, все еще сохраняли силу: если мне предстоят публичные выступления, то я не хотел бы, чтобы мое подсознание сыграло со мной злую шутку. Я должен был играть роль совершенно здорового человека. — Родж, все, что вы рассказали мне сейчас, только укрепляет мое мнение. Раз они убеждены, что на сегодняшнем приеме был двойник, нам никак нельзя рисковать новым публичным появлением. Сегодня мы их застали врасплох — или у них не было физической возможности разоблачить нас в данных обстоятельствах. Но они могут пустить в ход такую ловушку, которую мне не удастся обойти, и тогда — трах! — дверца захлопнулась, игра окончена! — Я подумал. — Лучше бы мне заболеть по-настоящему. Билл прав — пусть это будет пневмония.

Сила внушения такова, что на следующий день я проснулся с насморком и с болью в горле. Доктор Капек нашел время навестить меня и прописал что-то, отчего уже к обеду я вновь почувствовал себя человеком. Тем не менее он выпустил бюллетень о вирусном гриппе у мистера Бонфорта. В полностью изолированных и снабжаемых искусственным воздухом городах Луны страх перед инфекцией, передаваемой воздушным путем, исключительно силен. Поэтому никто и не пытался прорваться ко мне через заслоны. В течение четырех дней я бездельничал, читал позаимствованные из личной библиотеки мистера Бонфорта книги и сборники его статей. Я сделал открытие, что как политика, так и экономика — безумно интересное чтение. До сих пор я был очень далек от них. Император прислал мне цветы из своих оранжерей.

Интересно, не предназначались ли они лично для меня?

Впрочем, это неважно. Я бездельничал и прямо-таки купался в наслаждении снова ощущать себя актером Лоренцо и даже просто Лоренцо Смизи. Обнаружил, что могу мгновенно входить в роль при появлении кого-то из посторонних, причем проделываю это автоматически, независимо от воли, просто в силу необходимости. Я не видел никого, кроме Пенни и Капека, если не считать единственного визита Дака.

Однако даже жизнь лотофагов[15] приедается. На четвертый день мне так осточертела моя комната, как не надоедала ни одна приемная продюсера, и я почувствовал себя одиноким и заброшенным. Никто ко мне не заходил. Визиты доктора Капека были коротки и носили чисто профессиональный характер, Пенни забегала на минутку и редко. Она перестала звать меня мистером Бонфортом.

Когда появился Дак, я был вне себя от радости.

— Дак! Что новенького?

— Да очень мало. Одной рукой пытался наладить техосмотр корабля, другой — помогал Роджу в его политической стряпне. На этой кампании, где все запутано до предела, он наверняка наживет язву желудка. — Дак уселся в кресло. — Политика это еще та штучка!

— Хмм… Дак, а как вы ввязались в это дело? Мне казалось, что космолетчики так же далеки от политики, как и актеры. А уж лично вы — тем более.

— И да и нет. Большую часть времени космолетчикам глубоко наплевать, как действует вся эта кухня — была бы возможность перегонять свой металлолом с одной планеты на другую. Однако чтобы летать, надо иметь грузы, а раз груз, значит — торговля, а доходная торговля требует снятия таможенных пошлин, свободы выбора куда лететь и отказа от всяких таможенных барьеров и запретных зон. Свобода! И вот, пожалуйста, вы уже по самое горло в политике. Что касается меня, то я впервые занялся этим, когда попытался «протолкнуть» закон о Непрерывном Полете, чтобы не приходилось платить таможенные сборы дважды при рейсе между тремя планетами. Законопроект, конечно, был внесен Бонфортом. Ну, одно за другим, — и вот я уже шесть лет, как капитан его яхты и представитель нашей Гильдии со времени последних выборов, — Он вздохнул. — Сам не понимаю, как это все случилось.

— Надо думать, вам все это изрядно поднадоело? Вы не будете выставлять свою кандидатуру на следующий срок?

Он так и уставился на меня.

— Что?! Дружище, да если ты никогда не занимался политикой, значит, ты никогда и не жил!

— Но вы же только что сказали…

— Сам знаю, что я сказал… Это грубая, иногда грязная и всегда тяжелая работа, сопровождаемая уймой тоскливых и нудных мелочей. Но это единственный вид спорта, который годится для настоящего мужчины. Все другие игры — это для детишек. Все! — Он встал. — Пора идти!

— Ох, ну посидите еще немножко, Дак.

— Не могу. Завтра собирается Великая Ассамблея, и мне надо помочь Роджу. Тут и впрямь вздохнуть некогда.

— Вот как? А я даже и не знал. — Вообще-то говоря, я слышал, что уходящий состав Великой Ассамблеи должен собраться еще раз перед роспуском и утвердить «переходное» правительство. Но как-то об этом не думал. Дело-то было чисто формальное, такое же, как утверждение списка членов Кабинета Императором. — А он сможет там присутствовать?

— Нет. Но вам об этом не следует беспокоиться. Роджу придется извиниться за ваше… то есть, за его отсутствие и попросить утвердить полномочия, не открывая по этому поводу прений. Затем он зачитает речь Верховного Министра, вступающего на свой пост — ее как раз заканчивает писать Билл. Потом, уже в качестве вице-премьера, Родж попросит утвердить состав Правительства. Последует минута молчания. Дебатов не будет. Предложение примут. Собрание распустят. Все помчатся домой, чтобы поскорее получить возможность наобещать каждому избирателю пару баб в его постели и по сто империалов утром каждого понедельника. Рутина… — Он помолчал. — Ах, да! Кто-то из членов партии Человечества внесет резолюцию, выражающую личные симпатии Верховному Министру, и, разумеется, в зал втащат целую корзину цветов. От всего этого будет исходить аромат самого утонченного ханжества. Ведь с куда большим удовольствием они послали бы венок на могилу Бонфорта! Дак даже оскалился.

— Неужели все так просто? Ну, а что если предложение заслушать заместителя не пройдет? Мне казалось, что Великая Ассамблея не склонна принимать подобные решения?

— Как правило, да. Но на все есть своя хитрая парламентская механика. Ведь если они не выслушают заместителя завтра, им придется ждать неопределенное время, пока Бонфорт выздоровеет, и только тогда они смогут разъехаться и заняться серьезными делами — оболваниванием избирателей. А надо помнить, что и без того ежедневно, с самого дня отставки Кироги, в Ассамблее шли так называемые «фальшивые» заседания, состоявшие только из церемоний открытия и закрытия. Эта Ассамблея мертва куда больше, чем призрак великого Цезаря, но похоронить ее полагается согласно соответствующей статье Конституции.

— Пусть так… Но предположим, что какой-то идиот возразит?

— Никто не возразит. Видите ли, это могло бы вызвать конституционный кризис, а этого нельзя допустить ни при каких обстоятельствах.

После этого мы довольно долго молчали. Дак больше не делал попыток уйти.

— Дак, а что, дело пойдет легче, если я появлюсь там и произнесу эту речь?

— Что? Бог ты мой, я же считал, что этот вопрос решен окончательно! Вы пришли к выводу, что появление на публике небезопасно, если не будет каких-либо чрезвычайных обстоятельств.

В целом я с этим согласен. Есть же старая поговорка о кувшине, что повадился по воду ходить.

— Да. Но ведь это будет нечто вроде увеселительной прогулки, не так ли? Все расписано заранее, как в хорошей театральной постановке. Есть ли хоть один шанс, что возникнет ситуация, с которой я не справлюсь?

— Думаю, нет. В обычных условиях вам следовало бы потом встретиться с прессой, но ваша недавняя болезнь послужит извинением. Мы можем вывести вас через запасной туннель и избежать встречи с журналистами. — Он невесело усмехнулся. Конечно, всегда есть шанс, что какой-нибудь псих на галерке протащит с собой пистолет. Мистер Бонфорт шутя называл галефку своим тиром, после того как его достали оттуда.

• Предыдущая
• 36/91
• Следующая