Двойник. Дверь в лето - Хайнлайн Роберт Энсон - Страница 35

• Предыдущая
• 35/91
• Следующая

— Как скоро? Дня три-четыре? Достаточно скоро, чтобы отменить все встречи и позволить мне на это время исчезнуть из виду? Родж, мне трудно это сформулировать, но, хотя мне и очень хочется его увидеть и выразить свое глубочайшее уважение, по моим ощущениям, этого не следует делать до того, как я в последний раз появлюсь в этой роли. Такая встреча может разрушить созданный мной образ. В свое время я сделал огромную ошибку, придя на похороны собственного отца. Долгие годы после этого я представлял его себе только таким, каким увидел его в гробу. И лишь постепенно мне удалось вытеснить это воспоминание другим и снова увидеть его жизнелюбивым, полным энергии, воспитавшим меня твердой рукой и передавшим мне все секреты нашего ремесла. Я боялся, что нечто в этом роде может произойти и в случае с Бонфортом. Я ведь играл здорового человека, человека в расцвете сил, такого, каким я видел его в стереозаписях. Я опасался, что если увижу его больным, то воспоминания об этом спутают меня и испортят мою игру.

— Я не настаиваю, — сказал Клифтон, — вам виднее. Возможно, нам удастся избавить вас от новых появлений на публике, но я хотел бы, чтобы вы были постоянно наготове до тех пор, пока мы не будем окончательно уверены.

Я чуть было не проговорился, что такое решение совпадает и с мнением Императора, но вовремя спохватился — шок от свидания с Императором чуть было не выбил меня из роли. Воспоминание об Императоре вернуло меня к нашей рутине. Я вынул из кармана пересмотренный список кабинета и вручил его Корпсмену.

— Вот вам утвержденный состав. Передайте его в средства массовой информации, Билл. В нем вы найдете только одно изменение — де ла Торре вместо Брауна.

— Что?

— Хесус де ла Торре вместо Лотара Брауна. Таково желание Императора.

Клифтон был ошеломлен. Корпсмен — ошеломлен и взбешен.

— Мало ли чего он захочет! У него, черт побери, никакого права на собственное мнение нет!

Вступил Клифтон, стараясь говорить спокойно:

— Билл прав, Шеф. Как юрист, специализирующийся на конституционном праве, могу заверить вас, что утверждение этого списка сюзереном — чистая формальность. Вы не должны были позволять ему вносить какие бы то ни было изменения.

Мне хотелось наорать на них, и лишь усвоенное мной бонфортовское хладнокровие удержало меня. У меня и без того был тяжелый день, так как невзирая на блестящую игру, меня все же постигла сокрушительная неудача.

Мне хотелось выкрикнуть прямо в лицо Роджу, что, если бы Биллем не был действительно великим человеком, королем в полном смысле этого слова, мы бы все сидели сейчас по уши в дерьме просто потому, что мне не обеспечили должного уровня подготовки. Вместо этого я спокойно ответил:

— Что сделано, того не переделаешь.

— Это вы так думаете! — взвизгнул Корпсмен. — Еще два часа назад я передал правильный список репортерам. Так что придется вам отправляться назад и исправлять свои ошибки! Родж, вам надо сейчас же созвониться с Дворцом и…

И тут я прикрикнул:

— А ну, тихо! — Корпсмен заткнулся. А я продолжал, чуть-чуть сбавив тон: — Родж, формально вы, должно быть, правы. Я этого просто не знаю. Зато я знаю, что Император имел моральное право поставить кандидатуру Брауна под вопрос. А потому если кому-то из вас угодно пойти к Императору и оспорить его мнение, то — на здоровье! Я же собираюсь немедленно снять эту старомодную смирительную рубашку, скинуть туфли и выпить добрый стаканчик виски. А потом завалюсь спать.

— Подождите, Шеф, — возразил Клифтон, — вам предстоит еще пятиминутное выступление по сети центрального стереовидения. где вы объявите о составе нового кабинета.

— Займитесь этим сами. Вы же мой первый вицепремьер.

Он только моргнул.

— Хорошо.

Корпсмен, однако, продолжал стоять на своем:

— А как же будет с Брауном? Мы ведь обещали ему этот пост!

Клифтон задумчиво посмотрел на него.

— Я этого ни в каких документах не читал. У него, как и у других, спросили, не хочет ли он заняться государственной деятельностью. Ты это имел в виду?

Корпсмен заколебался, как актер, что-то напутавший в своей роли.

— Конечно. Но это же и есть обещание.

— Не есть, раз не было официального объявления. Это совсем другое дело.

— Но ведь уже объявили, я же вам сказал! Два часа назад объявили!

— Ммм… Билл, боюсь вам придется связаться с ребятами из прессы и сказать, что произошла техническая ошибка; например, что по недосмотру список был им вручен раньше, чем его утвердил сам мистер Бонфорт. Так или иначе, но ошибку нужно исправить до того, как имперская сеть начнет передачи.

— Вы что же хотите, чтобы этому… сошло с рук такое дело?!

Надо думать, что под словом «этот» подразумевался скорее я, чем Биллем. Родж сделал вид, что он понял иначе.

— Да, Билл, сейчас не время вызывать конституционный кризис. Впрочем, и само дело того не стоит. Поэтому решайте, кто возьмет на себя исправление недоразумения — вы или я?

Своим поведением Корпсмен напоминал кота, которого тащат, чтобы ткнуть носом. Выглядел он мрачно, пожал плечами и сказал:

— Беру на себя. Надо все очень точно сформулировать, чтобы выбраться из этой неурядицы, не вызвав опасных кривотолков.

— Спасибо, Билл, — мягко отозвался Клифтон.

Корпсмен двинулся к двери. Я окликнул его:

— Билл, поскольку вы будете говорить с прессой, у меня для них есть еще одна информация.

— А? Что у вас там еще?

— Пустяки. — Дело в том, что я внезапно ощутил смертельную усталость как от роли, так и от связанного с ней напряжения. — Скажите им только, что мистер Бонфорт простудился и врач рекомендовал ему постельный режим на несколько дней. Я действительно безумно устал.

Корпсмен фыркнул.

— Тогда лучше назовем это пневмонией.

— Ваше дело.

Когда он вышел, Родж повернулся ко мне и сказал:

— Не расстраивайтесь, Шеф. В наших делах все идет то в горку, то под гору.

— Родж, мне в самом деле лучше объявить себя больным. Так что сообщите об этом вечером по стерео.

— Даже так?

— Да, я собираюсь лечь в постель и оставаться там некоторое время. Ведь нет причины, по которой Бонфорт не может простудиться и пролежать в кровати до того времени, пока он не будет в состоянии впрячься в свою упряжь? Всякий раз, как я появляюсь перед публикой, опасность того, что кто-нибудь что-то заметит, возрастает. И каждый раз после выхода этот проклятый Корпсмен выискивает, к чему бы ему придраться. Артист не может работать в условиях, когда его непрерывно подкусывают. Так давайте же лучше закончим на этом и опустим занавес.

— Успокойтесь, Шеф. Отныне я приму все меры, чтобы держать Корпсмена подальше от вас. Здесь, на Луне, это сделать проще, нежели на корабле, где все мы сидели чуть ли не на коленях друг у друга.

— Нет, Родж, мое решение окончательно. Поймите, я вовсе не собираюсь совсем выйти из игры. Я останусь с вами до тех пор, пока мистер Бонфорт не сможет выйти на сцену, останусь на случай, если возникнет острая необходимость. — Тут я с беспокойством вспомнил, что Император тоже просил меня остаться и, вероятно, уверен, что я так и поступлю. — И все же практически меня лучше держать в тени. До сих пор нам все сходило с рук, не правда ли, но они-то знают, кто-то ведь знает, что на церемонии Усыновления был вовсе не Бонфорт. Они только не осмеливаются поднять по этому поводу крик, так как не уверены, что смогут доказать свою правоту. Те же самые люди могут подозревать, что на сегодняшней аудиенции тоже был двойник, но полной уверенности в этом у них нет, так как всегда сохраняется вероятность, что Бонфорт уже оправился настолько, что смог выдержать прием у Императора. Я правильно рассуждаю?

Странное виноватое выражение появилось на лице Клифтона.

— Боюсь, они полностью убеждены, что вы — двойник, Шеф.

— Это еще почему?

— Мы несколько приукрасили истину, чтобы не нервировать вас понапрасну. Доктор Капек еще после первого осмотра был уверен, что только чудо способно поднять мистера Бонфорта на ноги к сегодняшней аудиенции. Люди, вкатившие ему такую чудовищную дозу, тоже должны это понимать.

• Предыдущая
• 35/91
• Следующая