Комендант мертвой крепости - Аренев Владимир - Страница 19

• Предыдущая
• 19/80
• Следующая

И за пятнадцать дней пути ничего не изменилось. Вопросы множились, ответы ускользали, словно шёлковые ленты из стариковских пальцев.

Вот например: почему сразу же после первого из трёх запланированных портальных переходов Хромой отозвал Сиврима «на пару слов» и предложил, точнее, посоветовал сменить маршрут?

— То есть как — «сменить»?

— Да так. Не помните, это вакиханды или сиэллоны придумали пословицу про то, что самый прямой путь не всегда самый короткий?

И всё, никаких объяснений. Чем-то ему, видишь ли, приглянулся окольный путь, который пролегал через множество мелких островков, занимал в два раза больше времени и предполагал использование чуть ли не десяти порталов.

Сиврим подумал-подумал и зачем-то согласился.

В дороге Хромой вёл себя тихо, держался наособицу от остальных. В разговоры не вмешивался, если о чём-нибудь спрашивали — отвечал предельно кратко. И никогда не улыбался.

— У меня дядька кожемякой был, — сказал на одном из привалов Обруч, сын бочара. — Так он, слышьте, поехал как-то в город за новыми кожами — а тут как раз конец света. Ну, дядька перебедовал — и обратно. А деревни, где он жил, — нема. Вся как есть в чернила ушла. А у него в деревне — жена, сын, дочки две. Сын-то взрослый был, а дочки — совсем крохотули… Так дядька, слышьте, с тех пор живёт себе и живёт, женился по новой, детей в хате полно. А улыбаться никогда не улыбается. И вообще… лицо у него — ну один в один как у этого вон нашего. — Обруч кивнул на Хромого, который как раз возвращался от ручья, куда ходил мыть котелки: сегодня была его очередь. — Ну один в один!

— Ты ещё скажи, что у тебя дядька алаксаром был, — пошутил кто-то.

А Сиврим подумал тогда: «Обруч прав. Самое главное про Хромого понял».

За двадцать лет, прошедших после Разлома, то, что алаксары остались без своего творца, уже воспринималось не так остро. Да, Праотец Алтэрэ, пожертвовав Собой, спас мир от разрушения. Но ведь именно алаксары стали причиной катастрофы. Об этом не забывали — и за последние годы те из чад Алтэрэ, кто выжил и не ушёл в потусторонний мир по собственной воле, погибли от рук других андэлни. Хромой — один из последних уцелевших.

Те юноши, что приехали в столицу вместе с Сивримом, поначалу приглядывались к алаксару. На второй день Бйолтэйр, сын лесничего, пару раз нарочно задел Хромого. Дело было в захолустном трактире, Сиврим как раз отлучился по нужде — и, возвращаясь, услышал, как Бйолтэйр говорит о «надменных выродках, угробивших мир!» — но решил не вмешиваться. Хотел посмотреть, чем ответит алаксар.

Сиврим просто не стал входить в зал, где сидели его спутники. Они его не видели, он их — тоже, зато слышал Бйолтэйра, который всё более зло говорил об «отродьях Алтэрэ»… пока наконец Хромой не ответил ему.

Вот слов Хромого Сиврим разобрать не смог. Это была недлинная реплика, произнесённая уверенным, чуть насмешливым тоном.

Сиврим напрягся: сейчас зазвенят мечи или полетят в сторону стулья.

Ничего. Кто-то — кажется, Обруч — неуверенно засмеялся.

Сиврим вошёл в зал и успел заметить, как Хромой неспеша допил вино и, поднявшись, пошёл наверх, в одну из снятых комнат. Остальные спутники Сиврима занимались кто чем: сосредоточенно доедали свой ужин, смотрели вслед алаксару, недоверчиво качали головами…

Больше ни один не задирал Хромого, теперь уже сами держались от него подальше. О том, что именно случилось тем вечером, тоже не пожелал рассказать ни один.

В общем-то, если бы только в этом и заключались странности Хромого — гарры с ним! Но то, как он умел бесшумно, незаметно находиться рядом, его обескураживающие краткостью ответы, наконец, его подчёркнутая учтивость, которая казалась изысканной издёвкой…

Иногда Сиврим очень жалел, что тогда, в трактире, Бйолтэйр не довёл дело до стычки. Иногда — к собственному ужасу, сладостному и манящему, — Сиврим ловил себя на том, что мечтает о поводе, который позволит ему дать волю гневу.

— Знаете, — спросил вдруг алаксар, — что общего между стариком и юношей?

Тьма окончательно сгустилась. На верхушках башен вспыхивали и гасли фонари — это о чём-то сигналили друг другу стражники.

Сиврим обнаружил, что ладонь, которой он сжимал рукоять меча, вспотела. Украдкой вытер о полу куртки.

— Это просто, — продолжал алаксар. — И один, и другой пытаются походить на зрелого мужчину. Но старику не удаётся, потому что тело уже не слушается, все движения как бы немного запаздывают, и его энергия, его бодрость из-за этого выглядят наигранными. А юноша ведёт себя так, как, по его мнению, должен вести себя взрослый. Разумеется, я говорю о неумных стариках и юношах.

— А что же делают умные?

— Осознают преимущества своего возраста и остаются самими собой.

Вот ещё одна черта алаксарского характера, которая приводила Сиврима в бешенство: обыкновение Хромого отвечать на прямой вопрос заумным бредом.

— А знаете, — спросил Сиврим, — чем отличаемся друг от друга мы с вами? Вы приехали сюда, чтобы с удовольствием провести время. Покопаетесь в бумагах из мёртвого города, вдруг что-нибудь полезное найдёте. А даже если не найдёте — вы ведь ничего не теряете, так? Ну а я… Мне ни к чему неприятности.

— К сожалению, вы не так меня поняли, господин Вёйбур. Я ведь, кажется, ясно сказал: «преимущества своего возраста», а не изъяны, среди которых в вашем случае прежде всего следует отметить вспыльчивость и непоследовательность. — Он покачал головой и теперь стал похож на изрядно разочарованного учителя. — Но — не смею настаивать. Для такого как вы, уверен, в Шандале найдётся достаточно дел.

Алаксар развернулся и зашагал к плацу.

Сверху, с одной из башен, раздался крик — и яркий светящийся шар упал между Хромым и Сивримом. Юноша едва успел сообразить, что это — светильник, который, наверное, упустили сигнальщики.

А вот прикрыть лицо — не успел.

Багровый цветок вспыхнул, дохнул в лицо жаром Нэзисгарских пустошей, потянулся разлапистыми лепестками к плащу алаксара. Хромой с неожиданным проворством отпрянул в сторону, уворачиваясь от огня; ветер вдруг переменился и прижал пламя к земле.

— Целы?!

— Цел, — кивнул Сиврим.

Он, как завороженный, смотрел на взорвавшийся светильник. Упади тот мгновением раньше… или на несколько шагов правей-левей…

Поэтому, когда в небесах с протяжным шелестом словно бы распахнулись исполинские крылья, Сиврим сперва отшатнулся, вжался в стену хлева. За стеной из необожжённого кирпича нервно всхрапывали горбачи, один коротко, трубно заревел и тотчас умолк.

Над головами Сиврима и Хромого, над башнями, над всей крепостью медленно разворачивались сети-паруса.

— Что за…

Сети колыхались на ветру, чёрные на фоне чёрного неба, с них сыпался песок, труха, высохшие тельца насекомых. Сиврим прикрыл глаза ладонью и попытался представить, для чего, кровь Рункейрова, им тут понадобилось на ночь глядя натягивать сети! «Ну, во всяком случае, ясно, что это за канаты между башнями».

Ветер усиливался. Тугие ячеистые паруса колыхались, послушные его порывам, и казалось: небо вдруг превратилось в океан — дикий, дыбящийся волнами!

— Этого следовало ожидать, — тихо, словно самому себе, сказал Хромой. — Ещё когда увидели в Хеторсур-ог-Айнис горбачей с обрезанными хвостами.

Сиврим даже не сделал попытки удивиться («Какое отношение горбачи из Врат Пыли имеют к сетям над Шандалом?!»), он просто представил себе, что это такое: ежедневно, ежечасно управлять крепостью.

— Может быть, — сказал он Хромому, — у них здесь вино получше, чем пиво в Хеторсур-ог-Айнис. Наверняка получше — всё-таки своя винокурня. Гарры с ними со всеми. Значит, брошу пить.

Ужинали в склепе.

Сивриму хватило времени переодеться с дороги, хотя — мог бы и не переодеваться. Всё вокруг, буквально всё пропиталось мелким песком, через час-другой он ложился ровным слоем на недавно протёртый стол, на покрывало кровати, лез за шиворот, забивался в волосы. К тому моменту, когда Сиврим спустился с Полой Кости во двор, когда подошёл ко входу в Дозорную, и куртка, и штаны его были в пыли.

• Предыдущая
• 19/80
• Следующая