Царев врач, или Когда скальпель сильнее клинка - Сапаров Александр Юрьевич - Страница 16

• Предыдущая
• 16/53
• Следующая

Хворостинин задумался:

– Есть у меня парень смышленый, думаю, он согласится с рядом к тебе перейти, у меня-то он в холопах, а тут такое дело, сразу в ключники.

Скоро мы подъехали к большим воротам, и наш кучер застучал в них рукояткой кнута.

– Кого там принесло? – раздался хриплый мужской голос. – Не ждем мы никого.

– Открывайте! – заорал кучер. – Хозяин ваш Сергий Аникитович приехали!

За воротами послышались крики, створки быстро распахнулись, и мы въехали во двор. Двор-то был побольше, чем у Дмитрия Ивановича, и терем повыше. Но вот челяди, выбежавшей на улицу, насчитывалось около десятка, все в не очень хорошей одежде и не толстые. Неожиданно из дверей дома с воплем выскочила простоволосая невысокая женщина:

– Сережа, ты живой! – бросилась она обнимать меня.

Я стоял и позволял ей это делать, в голове не было ни мысли. Женщина отодвинулась:

– Сергий Аникитович, неужто совсем забыли меня, кормилицу свою Феклу?

Я кинул беспомощный взгляд на Хворостинина.

Тот вышел вперед и веско сказал:

– Опоили вашего хозяина шесть лет назад, и память после этого он потерял. Так что давайте, кто тут у вас старший? Ведите, рассказывайте все и показывайте.

Женщина охнула и заплакала, попыталась погладить меня по голове.

И нас повели по клетям, подвалам, комнатам. Экскурсия была долгой. Но Дмитрий Иванович ничего не пропустил и сунул свой нос во все дырки, чем заслужил уважительный взгляд от нашего провожатого. Тем временем нас позвали пообедать. Увы, обед оказался так себе, каша да квас.

Хворостинин не выдержал и спросил, в чем причина такого бедствия, на что ему ответили, что до сегодняшнего дня владельца у усадьбы вроде бы и не было, а соискатели решали свои проблемы в Поместном приказе. Хворостинин улыбнулся:

– С этого дня у них такой заботы больше нет, спасибо великому государю Иоанну Васильевичу, что за сироту вступился.

Обнадежив челядь, что с завтрашнего дня у них начнется новая жизнь, мы покинули мой будущий дом и направились к Дмитрию Ивановичу, где нас ожидал не в пример более вкусный ужин.

Весь вечер проговорили о моем будущем, Хворостинин пытался мне рассказать об управлении домом и вотчиной, но быстро понял, что нельзя объять необъятное, и оставил свои попытки. Вызвали холопа Федьку, у которого, когда он узнал о моем предложении, заблестели глаза. Он с удовольствием согласился составить со мной ряд и целовать крест.

На следующий день мы, снова в шубах, отправились в Поместный приказ. Дьяки, конечно, уже были в курсе событий и вручили мне документы с поклонами. Дмитрий Иванович проверил все сам и внимательно выслушал приказного дьяка, сообщившего, какие обязанности налагает на меня владение имуществом. Я же стоял рядом и безуспешно пытался понять, о чем вообще идет речь.

Когда приехали ко мне, во дворе стояло три телеги и толпилось несколько мужиков. Мы вышли из кареты, и мужики немедленно повалились нам в ноги.

Вчерашний наш провожатый Матвей подошел с поклоном и сказал:

– Тут такое дело, боярин Сергий Аникитович. Седни мужики с вотчины вашей приехали, они там в непонятках все. Боярина Трунова в колодках держат, семейство в порубе сидит вместе с холопами оружными. Ключника повесили. Никто не знает, что дальше будет. Вот общество и отправило ходоков сюда, и часть оброка привезли, надеялись, может, кто им пояснит, что дальше будет, а то некоторые уже собираются на Юрьев день сойти с землицы. Мы-то им объяснили, что сынок Аникиты Ивановича в наследство вошел, и возрадовались они, ну и зеленого вина на радостях выпили, а вот к вам боятся сами обратиться.

Дмитрий Иванович засмеялся:

– Видишь, кстати приехали, тебе теперь и посылать туда никого не надо. Эй, мужики, кто из вас говорить может?

Один из мужиков, сжимая в руках драную шапку и светя огромной лысиной, медленно поднялся с земли:

– Прости, боярин, что не знаю, как звать-величать тебя, я староста села Заречье Ефимка Лужин. Общество мне доверило в Москву сходить, узнать, как жить дальше, – сообщил он, немного шатаясь и распространяя запах перегара. – Христа ради, простите, что выпили мы, но пили-то на радостях, что наследник у Аникиты Ивановича объявился.

Я взглянул на Дмитрия Ивановича, и тот поощрительно кивнул мне.

– Мужики, за то, что напились за мое здоровье, а не просто погулять вышли, прощаю вас. Я пока еще не разобрался, что тут Трунов натворил, так что все останется, как при батюшке моем родном было. Оброк прежний платить надо, по недоимкам всех по семьям распишете. Почему и как недоимки образовались – ежели по несчастью какому, то прощу, если по лени или нерадению, тогда посмотрим. Так что возвращайтесь в село и всем обстоятельно обо всем расскажите. И пусть никто не думает съезжать. Усадьбу, если там всех повязали, надо беречь, чтобы в целости была. Приеду, проверю и спрошу, если что. И сегодня мне, староста, представь, как и чем оброк моему батюшке платили. Если писать не умеешь, вот Матвей стоит, с ним все сделаете, а потом можете еще за мое здоровье выпить, если есть на что. Потом, Матвей, размести их где-нибудь переночевать да поесть приготовь. Негоже, если они приехали, а мы их голодом будем морить.

После этого мы отправились домой к Хворостинину, там я собрал свои вещи, попрощался. Мы крепко обнялись, и он сказал:

– Все не верю, что тебя нашел, я ведь клятву дал матери твоей искать тебя, она спокойно с этим постриг приняла. Надо в монастырь ей весточку послать, что сынок ее любимый жив, здоров и государем отмечен. Не знаю, свидимся ли с тобой еще, сам понимаешь, война. Но наше дело боярское – землю свою защищать, на том и стоим. А ты будь здоров и тоже делай свое дело.

После этого я вместе с Антохой и Федькой отправился к себе в усадьбу.

Когда мы прибыли, уже смеркалось, но во дворе пыль стояла столбом, выбивались перины и подушки. Впечатление было такое, что все вокруг покрыто тряпками.

Я познакомил челядь с новым ключником. Приняли известие спокойно. А Федька через минуту уже куда-то исчез, был слышен только его требовательный голос:

– А где опись, а где телеги, а где клеть с припасами?

Но когда я зашел в дом, там уже все выглядело совсем не так, как вчера. Если вчера это было мрачное, едва протопленное место, то сегодня все оказалось отмыто, отскоблено, и от печей шло заметное тепло. А из кухни доносились приятные запахи.

Вскоре меня позвали к ужину, я сидел в одиночестве, еда не лезла в глотку, но что было делать – не по чину моей челяди сидеть со мной за столом. Но тем не менее когда я поужинал, меня, как и моего ключника, охватила жажда деятельности. Поэтому, взяв светильник, мы втроем – я, Федька и Антоха, ходили по дому в поисках места, где мне было бы удобно сделать свой кабинет, операционную, а также мастерскую по изготовлению эфира. Кроме того, я все обдумывал вопрос: как получить новокаин? Насколько помнил, это тоже довольно несложный процесс, и исходные вещества были известны алхимикам… Но вот вопрос его очистки… и потом, кто сможет сделать мне шприц?

Не найдя в доме подходящего места, мы вышли во двор и отвели под мастерскую часть конюшни. Держать такой выезд, какой держал мой отец Щепотнев, я не собирался, но потом передумал и решил, что для мастерской нужно будет поставить отдельный сарайчик, мало ли какие вещества придет в голову синтезировать. Отдав нужные распоряжения Федьке и Антохе, я с гудящими ногами отправился в постель. Мне собирались помочь раздеться две женщины, которых я выгнал, сказав, что смогу это сделать и без них.

Уже светало, но никто меня не будил. Я встал, досадуя, что проспал, но, когда вышел, оказалось, что почти вся дворня тоже почивает, за исключением Федьки, который уже с деловым видом бегал по двору, и мужиков, почесывавших со сна головы и собиравшихся в обратную дорогу. Я подозвал своего ключника:

• Предыдущая
• 16/53
• Следующая