Место назначения неизвестно (др. перевод) - Кристи Агата - Страница 26

• Предыдущая
• 26/40
• Следующая

Хилари понимала. Она припомнила замечание доктора Рюбека о примадоннах и ученых.

– Если я непродуктивен, то какой толк от меня подобной организации? Они меня попросту ликвидируют.

– Не может быть!

– Еще как может. Эти люди не сентиментальны. До сих пор меня выручала пластическая хирургия. Они делают это постепенно. Естественно, человек, постоянно подвергающийся небольшим операциям, не может как следует сосредоточиться. Но теперь с этим покончено.

– А зачем вам вообще делали эти операции?

– Ради безопасности – моей безопасности. Их делают людям, которые находятся в розыске.

– Значит, вы тоже в розыске?

– А вы не знали? Полагаю, об этом не сообщалось в газетах. Возможно, этого не знала даже Олив. Но я в розыске – можете не сомневаться.

– За государственную измену? Вы хотите сказать, что продали им атомные секреты?

Беттертон отвел взгляд:

– Я ничего не продавал. Я просто сообщил им все, что знаю, – по своей воле. Ведь одно из условий организации – раскрытие всех научных тайн. Неужели вы не можете понять?

Хилари могла. Она могла понять, почему это делает Энди Питерс, почему Эрикссон с его глазами фанатичного мечтателя предает свою родину с охотой и энтузиазмом.

Но ей трудно было представить в этой роли Тома Беттертона. Хилари сознавала, что это свидетельствует об огромной разнице между Беттертоном, прибывшим сюда несколько месяцев назад полным энтузиазма, и теперешним Беттертоном – нервным, опустошенным и смертельно испуганным человеком.

Словно подтверждая ее выводы, Беттертон с тревогой огляделся и сказал:

– Все уже спустились. Нам лучше…

Хилари поднялась:

– Хорошо. Но вам незачем беспокоиться. Они сочтут это вполне естественным – при сложившихся обстоятельствах.

– Нам придется продолжать все это, – смущенно вымолвил Беттертон. – Я имею в виду… изображать мужа и жену.

– Разумеется.

– Мы должны делить одну спальню и тому подобное. Но все будет в порядке. Я имею в виду, вам незачем волноваться… – Он умолк, смутившись окончательно.

«Как он красив, – думала Хилари, глядя на его профиль, – и как мало это меня трогает».

– Едва ли нам следует беспокоиться по этому поводу, – весело сказала она. – Главное – выбраться отсюда живыми.

В номере отеля «Мамуния» в Марракеше Джессоп разговаривал с мисс Хезерингтон. Эта мисс Хезерингтон совсем не походила на ту женщину, с которой Хилари встречалась в Касабланке и Фесе. Внешность, костюм и ужасная прическа оставались теми же, но поведение резко изменилось. Теперь это была толковая и деловитая женщина, выглядевшая моложе своих лет.

Третьим в комнате был коренастый темноволосый мужчина со смышлеными глазами. Он негромко барабанил по столу пальцами и напевал себе под нос французскую песенку.

– Насколько вам известно, – осведомился Джессоп, – это единственные люди, с которыми она говорила в Фесе?

Дженет Хезерингтон кивнула:

– Там была эта женщина, Келвин Бейкер, с которой мы уже встречались в Касабланке. Откровенно говоря, я все еще не составила о ней определенного мнения. Она лезла из кожи вон, чтобы подружиться с Олив Беттертон, да и со мной тоже. Но американцы всегда дружелюбны – они тут же заговаривают с людьми в отелях и любят ездить с ними на экскурсии.

– Да, – промолвил Джессоп, – это чересчур очевидно для того, что мы ищем.

– Кроме того, – продолжала Дженет Хезерингтон, – она тоже была в том самолете.

– Не исключено, что катастрофа была запланирована заранее, – сказал Джессоп. Он посмотрел на коренастого брюнета: – Как вы считаете, Леблан?

Француз перестал напевать и барабанить по столу.

– Cа se peut[23], – отозвался он. – Возможно, имела место диверсия, вызвавшая катастрофу. Но этого мы никогда не узнаем. Самолет разбился и сгорел, а пассажиры и экипаж погибли.

– Что вам известно о пилоте?

– Алькади? Молодой, достаточно опытный. – Помолчав, он добавил: – Платили ему маловато.

– Следовательно, – осведомился Джессоп, – он мог переметнуться к другим нанимателям, но никак не походил на кандидата в самоубийцы?

– На месте катастрофы найдено семь трупов, – напомнил Леблан. – Обгорелых, неузнаваемых, но именно семь – с этим ничего не поделаешь.

Джессоп обернулся к Дженет Хезерингтон:

– На чем мы остановились?

– В Фесе были французская семья, с которой миссис Беттертон перекинулась несколькими словами, богатый шведский бизнесмен с красивой девушкой и престарелый греческий магнат, мистер Аристидис.

– Знаменитая личность, – заметил Леблан. – Я часто задавал себе вопрос: как чувствует себя человек, имеющий все деньги, какие только существуют в мире? Лично я, – откровенно добавил он, – все тратил бы на женщин, лошадей и прочие развлечения. А вот старый Аристидис замуровал себя в своем замке в Испании и, как говорят, коллекционирует китайскую керамику эпохи Сун[24]. Правда, ему по меньшей мере семьдесят. Очевидно, в этом возрасте интересуешься только китайской керамикой.

– Согласно самим китайцам, – усмехнулся Джессоп, – самый насыщенный период человеческой жизни как раз между шестьюдесятью и семьюдесятью годами – именно тогда постигаешь всю красоту и радость существования.

– Pas moi![25] – воскликнул Леблан.

– В Фесе было несколько немцев, – продолжала Дженет Хезерингтон, – но, насколько я знаю, они не разговаривали с Олив Беттертон.

– Может, с ней контактировал официант или слуга, – предположил Джессоп.

– Вполне возможно.

– Вы говорите, она осматривала старый город одна?

– С одним из постоянных гидов. Кто-то мог вступить с ней в контакт во время этой экскурсии.

– Во всяком случае, она внезапно решила лететь в Марракеш.

– Не внезапно, – поправила мисс Хезерингтон. – Она уже заказала билет и номер в отеле.

– Да, я ошибся, – согласился Джессоп. – Я хотел сказать, что миссис Келвин Бейкер внезапно решила сопровождать ее.

Он встал и прошелся по комнате.

– Она полетела в Марракеш, а самолет разбился и сгорел. Создается впечатление, будто злой рок преследует каждую пассажирку самолета, именующую себя Олив Беттертон. Сначала катастрофа в Касабланке, потом еще одна. Были они случайными или подстроенными? Если кому-то хотелось избавиться от Олив Беттертон, то это можно было сделать куда более легким способом, чем устраивать авиакатастрофы.

– Кто знает, – промолвил Леблан. – Поймите, mon cher[26], если вы уже дошли до такого состояния, что человеческие жизни для вас ничего не значат, то, пожалуй, проще положить взрывпакет под сиденье в самолете, чем поджидать жертву ночью в темном углу с ножом, а гибель еще шестерых человек никакого значения не имеет.

– Я знаю, что окажусь в меньшинстве, – заметил Джессоп, – но думаю, что существует третья возможность: катастрофу могли фальсифицировать.

Леблан с интересом посмотрел на него:

– Конечно, такое могло произойти. Допустим, самолет посадили, а потом подожгли. Но вы не можете игнорировать факт, mon cher Джессоп, что там обнаружены обгорелые трупы.

– Знаю, – кивнул Джессоп. – В этом и состоит камень преткновения. Понимаю, что мои идеи фантастичны, но наша охота прервалась уж слишком аккуратно. Мы напишем на полях рапорта «R.I.P.»[27], и делу конец. Никаких следов не осталось. – Он снова обернулся к Леблану: – Вы произвели поиски вблизи места катастрофы?

– Уже два дня этим занимаемся, – ответил Леблан. – Конечно, самолет разбился в пустынной местности. Между прочим, он сбился с курса.

– Что наводит на размышления, – вставил Джессоп.

– Близлежащие деревни, их жители, следы машин – все подвергается тщательному расследованию. Во Франции этому делу придают не менее важное значение, чем в Англии. Мы тоже потеряли нескольких наших лучших молодых ученых. По-моему, mon cher, легче контролировать темпераментных оперных певцов, нежели представителей науки. Эти блестящие молодые люди рассеянны, недисциплинированны и, что хуже всего, невероятно доверчивы. Им сулят золотой век, и бедняги попадаются на эту удочку.

• Предыдущая
• 26/40
• Следующая