Предсказатели прошлого - Талимонова Любовь Алексеевна - Страница 16

• Предыдущая
• 16/30
• Следующая

— Конечно.

— Во-вторых, Ули, надо всегда жить своим умом. Если все люди идут на призрачную божественную гору Олимп и гибнут в борьбе за власть на ее вершине, то все равно надо оглянуться вокруг и хорошо подумать: стоит ли идти со всеми, и существует ли гора на самом деле. А третья истина заключается в том, что если человек будет жить своим умом и достойно, то фальшивые ценности никогда не станут для него истинными, такой человек даже научится летать, сможет, как наш предсказатель, с высоты видеть Землю и светить звездой всем другим людям. Вот, Улсвея, что я понял из рассказа Борнахи. Не понимаю только, почему же ты расплакалась, цветочек мой?

— Хати, я как-то и не подумала о трех мудростях, но когда Нахи рассказывал историю о судьбе предсказателей, мне почему-то сразу вспомнился наш Алатарис.

— Алатарис?! Алатарис… Ули, а ты, кажется, права. Наша бывшая родина ужасно напоминала Олимп… Да-а…

— Дорогой Хатарис, о чем ты так задумался?

— Алатарис — Олимп… Борнахи, помнишь, когда-то я задавал тебе вопрос о том, повторится ли Алатарис, вернее его конец. Тогда ты мне ничего не ответил. Сейчас я бы не стал даже вопроса такого задавать, потому что сам знаю ответ.

— Ну, и каков же твой ответ, Хати?

— Алатарис повторится, Нахи!

— Если говорить откровенно, то повторится, и не один раз. Никак не могу понять будущие поколения и цивилизации, каждый раз умом люди будут стремиться к всеобщему счастью, и каждый раз какая-то сила неудержимо будет толкать их к Алатарису.

— Послушай, Нахи, а Торнан на Земле когда-нибудь будет?

— И это будет. Знаешь, Хатарис, наши очень далекие потомки придумают легенду о конце света, они будут говорить о всемирном потопе. Их легенда не лишена смысла. После одного из потопов жизнь настанет чудесная, праведная и достойная. Ну просто второй Торнан. Пройдёт какое-то время, и люди будущего действительно поверят, что потоп — это легенда, сказка. И тогда…

— Нахи, можешь не продолжать, и так ясно, что после начнётся другой Алатарис. Печально. А знаешь, что удивляет меня больше всего в твоих рассуждениях?

— Что, печальный наш?

— Ты сам, уважаемый. О не очень-то радостном будущем предсказателей ты говоришь нормальным ровным тоном; когда рассказываешь о грядущих катастрофах — улыбаешься. Я что-то никак понять не могу.

— А что же мне публичные рыдания устраивать по поводу глупости будущих поколений? Я не буду потомкам будущее выбирать, они его сами выберут, пойдут по темной дороге спирали развития. И если говорить всю правду, мое дело будет указать им истинный путь, а не заставлять людей идти по нему. А вообще, Хати, если бы я так эмоционально реагировал на все, что вижу в будущем, то пребывал бы в вечной тоске. А если я постоянно буду без доброго настроения, то притяну плохую погоду, над Торнаном будет идти бесконечный дождь, пока весь остров не скроется под водой. Хатарис, скажи на милость, кому нужен еще один незапланированный Алатарис? А… а что это с тобой, Хати?

— О-ой, не могу, как смешно. Нахи, ты самую трагическую трагедию рассказываешь самым комичным образом. Вот уж древнетарская поговорка права: в каждой радости есть доля горечи, в каждом горе есть капля смешного. И если подумать, то катастрофы не так уж и страшны. Они, конечно, приносят разрушения, но на месте руин всегда строится что-то новое. А если я буду постоянно думать о плохом, сяду на берегу моря в ожидании конца света, то мой собственный конец наступит куда скорее. Так что, Улсвея, одуванчик мой, плакать тебе совершенно не о чем.

— А я больше и не собираюсь.

— Чтобы закрепить приход к всеобщей радости, давайте выпьем чаю. Я заварил чудесный чай из трав. Вот.

— Какой душистый! Нахи, твой чай пахнет, как целый луг.

— Луг не луг, а семь трав — это точно.

— Что за травы, Борнахи?

— Дорогой Хатарис, если я перечислю названия, то, думаю, они ничего тебе не скажут. Хотя шиповник ты, возможно, знаешь.

— Конечно, знаю. Это твое любимое растение, которым ты обсадил весь дом вокруг.

— А что, разве плохо? Цветы у шиповника красивые, а ягоды еще полезнее.

— Ничего не имею против его красоты и пользы, но уж больно колючий.

— О, Хатарис, никто и не советует тебе забираться в середину куста. Ты лучше пей чай, а то остынет.

— Отличный чай! Твой фирменный, Нахи?

— Какой-какой?

— Твоего собственного изобретения?

— Нет, еще мой дедушка рецепт чая изобрел. Кстати, Ули, Хатарис, чай можно пить с медом или вареньем. Пожалуйста…

— Хорошо-хорошо, любимый предсказатель, мы выпьем и с тем, и с другим. Куда нам спешить. А пока мы будем пить чудесный чай, я задам тебе несколько вопросов, они появились у меня по ходу твоего рассказа. Ты чем-то недоволен, Нахи? Я что-то не так сказал? Ладно, если ты охрип, я задам свои вопросы Эе, — она молчала весь вечер, а мне все равно, кто будет отвечать.

— Ты не против, если мы с Эей будем говорить по очереди?

— Не возражаю.

— Борнахи, когда ты говорил о глупых потомках, то вспомнил о какой-то тёмной дорожке и спирали развития. Я совсем не знаю, что это такое.

— Ах, ты об этом?! Но если ты хочешь получить ответ, придется еще немного послушать торнанской философии.

— Любимый предсказатель, с некоторых пор я думаю, что вся наша жизнь — это большой знак вопроса. Так что давай свою философию, Нахи. Может быть, после твоего объяснения знак вопроса моей жизни несколько уменьшится? К тому же философия перед сном бывает иногда очень полезной.

— Хорошо, Хати, тогда бери подушку и слушай.

В своем рассказе про Олимп я действительно вспомнил о спирали развития жизни. У нас есть такое философское понятие. Но начну все по порядку. Представь себе, Хатарис, что жизнь начинается из точки, а дальше идет развитие по спирали.

— Представил, ну и что?

— Нормальное состояние — это когда спираль поднимается вверх и расширяется до бесконечности. Жизнь каждого человека — это отдельная спираль, которая поднимается вверх и расширяется по определённому пути. Такие пути лучше всего представить в виде коридоров. Они бывают светлыми и тёмными и обычно чередуются.

— Это похоже на разноцветные коржики в слоеном пироге.

— Точно, Хатарис. И если человек хочет жить хорошо и иметь прекрасное будущее, спираль его жизни должна развиваться в светлом коридоре, или в светлом коржике пирога.

— А если спираль развивается в темном коридоре, что тогда, Борнахи?

— Если жизнь протекает в темном коридоре, то человек, в лучшем случае, будет иметь дурной характер.

— А в худшем?

— А в худшем будут глупые потомки, Хатарис, как ты их называешь. Они начнут убивать друг друга, — что может быть хуже?

— Действительно… Но, Нахи, по твоим словам выходит, что люди сами могут выбирать себе светлый или темный путь.

— Конечно, по вине человека спираль белого поля переходит в тёмное, и наоборот, из темного поля она может вернуться в светлое, но это уже за заслуги человека. Видишь ли, Хати, если человек постоянно ведет достойную жизнь, если его Дух развит, если человек умеет слушать свой внутренний голос, то нечего опасаться, что спираль его жизни попадет в темный коридор. Если спираль и приблизится в какой-то момент к темному полю, то все равно через некоторое время шестое чувство, достойные замыслы и поступки выведут этого человека из полосы мелких неприятностей. В общем, идея такова, Хатарис, — хочешь иметь хорошую жизнь, то думай хорошо, говори хорошо и живи так же.

Спираль из белого поля может запрыгнуть в тёмное только тогда, когда страсти и желания человека заглушают и пересиливают чистое чувство и внутренний голос разума. Бывает так, что внутренний голос говорит: «Не надо этого делать. Это плохо», — а человек не слушает добрых советов и продолжает творить зло. Причем человек знает, что поступает плохо, но тут же совершает еще одно зло, и еще, и еще. Низменные страсти и желания берут верх. Иногда человек борется сам с собой, а иногда даже не замечает этой борьбы между внутренним высоким чувством и низменными страстями. Постепенно спираль развития жизни склоняется в сторону тёмного поля, переходит границы полей и оказывается постоянно в темном коридоре.

• Предыдущая
• 16/30
• Следующая