Человек без лица - Моррелл Дэвид - Страница 2

• Предыдущая
• 2/128
• Следующая

Студенты повиновались и сразу же озадаченно нахмурились, увидев перед собой похожую на тотемный столб таблицу из двух вертикальных колонок, образованных изображениями искаженных, гримасничающих лиц в обрамлении линий, точек и закорючек. Кто-то испустил стон.

— Да, понимаю, это производит устрашающее впечатление, — продолжал профессор Милл. — Вы уже говорите себе, что никогда не научитесь разбираться в этой путанице из бессмысленных на первый взгляд символов. Но я уверяю вас, что вы сможете прочитать и эту надпись, и множество ей подобных. Вы сможете озвучить эти знаки, сможете читать их, как если бы это были английские предложения. — Он выдержал драматическую паузу и выпрямился. — Вы сможете говорить на древнем языке майя. — Он восхищенно покачал головой. — Теперь вам понятно, что я имел в виду. Рассказы о человеческих жертвоприношениях — это скучно. Вот где, — он показал на иероглифы в книге Галленкампа, — вот где скрыт настоящий, захватывающий интерес. — Он остро взглянул на каждого из своих двадцати студентов. — А так как нам надо с чего-то начинать, то давайте начнем с того, с чего мы начинали, когда были детьми, — с палочек и точек. Вы заметили, наверное, что многие колонки иероглифов — изображающие, кстати, какую-то дату — выглядят вот так. — Схватив кусок мела, профессор стал торопливо чертить на доске.

— Каждая точка соответствует единице. Черточка, или, как мы говорим, палочка, соответствует цифре пять. Таким образом, первая нарисованная мною группа знаков равна четырем, вторая — восьми, третья — двенадцати, а четвертая… Постойте-ка, а почему говорю я один? — Указательным пальцем правой руки профессор Милл провел сверху вниз по списку студентов. — Мистер Хоган, скажите мне, пожалуйста, сколько получается?..

— Шестнадцать? — неуверенно откликнулся вызванный.

— Отлично, мистер Хоган. Видите, как все просто? Вы уже учитесь читать символы майя. Но если вы поставите все изображенные этими знаками цифры в один ряд, то дата, которую они обозначают, останется вам непонятной. Дело в том, что майя пользовались календарем, отличающимся от того, которым пользуемся мы с вами. Их календарь был почти таким же точным, как наш. Но он был значительно сложнее. Поэтому в качестве первого нашего шага к пониманию цивилизации майя мы должны уразуметь их концепцию времени. К следующему занятию прошу вас прочитать главы первую и вторую из книги Линды Шеле и Дэвида Фридела «Лес царей: нерассказанная история о древних майя». Л сейчас я вкратце изложу материал, который вам предстоит изучить.

И профессор Милл продолжил лекцию, явно упиваясь любимым предметом, в то время как жить ему оставалось менее двадцати минут. Он наслаждался каждым мгновением. Занятие он закончил шуткой, к которой всегда прибегал в этом месте своего курса, вызвав, как и ожидал, еще один всплеск веселья, ответил на несколько вопросов подошедших к нему студентов, потом сложил в портфель книги, записи, учебную программу и список студентов.

Его кабинет находился в пяти минутах ходьбы от аудиторного корпуса. Профессор шел, дыша полной грудью и радуясь жизни. День выдался на славу — ясный, солнечный. Чувствовал он себя превосходно (жить ему оставалось уже меньше пятнадцати минут), а к приятному ощущению от удачно проведенного занятия добавлялось радостное предвкушение того, что ему предстояло сделать, ожидание назначенной на сегодня встречи и гостя, который должен вскоре прийти.

Кабинет располагался в невзрачном кирпичном здании, но унылая обстановка ничуть не омрачила жизнерадостного и бодрого настроения Милла. Он ощущал в себе столько энергии, что прошел мимо ожидавших лифта студентов и быстро поднялся на два лестничных марша в слабо освещенный коридор, в середине которого находился его кабинет. Отперев дверь (до конца оставалось десять минут) и водрузив портфель на письменный стол, он повернулся, собираясь спуститься в комнату отдыха преподавателей, но остановился и улыбнулся, увидев, что гость уже стоит в дверях.

— Я как раз собирался сходить за кофе, — сказал профессор Милл. — Не хотите ли чашечку?

— Нет, благодарю. — Гость кивнул в знак приветствия и вошел в кабинет. — С некоторых пор мой желудок с кофе не в ладах. У меня все время изжога. Видимо, дело идет к язве.

Гость был весьма презентабельным мужчиной лет тридцати пяти. Его аккуратно подстриженные волосы, сшитая на заказ белая рубашка, шелковый галстук в полоску, безукоризненный двубортный костюм и туфли из телячьей кожи на тонкой подошве вполне соответствовали его статусу высокооплачиваемого служащего.

— Язва развивается от стрессов. Вам не мешало бы немного сбавить скорость, — сказал профессор Милл, пожимая гостю руку.

— Стрессы и скорость — атрибуты моего рода занятий. Если я начну печься о своем здоровье, то окажусь без работы. — Гость сел.

— Вам нужен отпуск.

— Обещают скоро дать.

— Итак, что вы мне принесли? — спросил профессор.

— Очередную порцию иероглифов для перевода.

— Много?

Гость пожал плечами.

— Страниц пять. — Он нахмурился, когда мимо по коридору прошла компания студентов. — Я бы предпочел по-прежнему не афишировать эту работу.

— Разумеется. — Профессор Милл встал, закрыл дверь и вернулся к письменному столу. — Страницы, как у майя, или современные?

Во взгляде гостя мелькнуло недоумение, но потом он сообразил:

— Ах да, я все время забываю, что страницы майя большего формата. Нет, страницы современные. Фотокопии восемь на десять. Я понимаю так, что сумма гонорара, о которой мы договорились в прошлый раз, вас по-прежнему устраивает.

— Пятьдесят тысяч долларов? Вполне устраивает. При условии, что торопить меня не будут.

— Торопить не будут. В вашем распоряжении месяц, как и раньше. Условия оплаты прежние: половину получите сейчас, и половину — когда закончите. Требования те же: нельзя делать копий с текста, нельзя никому раскрывать характер вашей работы или обсуждать ваш перевод с кем бы то ни было.

— Не беспокойтесь. Я этого не делал и не сделаю, — заверил профессор Милл, — хотя сам перевод вряд ли может заинтересовать кого-то еще, кроме вас, меня и вашего шефа. Но это не имеет значения. Вы так хорошо мне платите, что с моей стороны было бы верхом безумия нарушить условия соглашения и подвергнуть риску будущие отношения с вами. На весь следующий год я беру положенный мне отпуск для научной работы, и эти деньги позволят мне посвятить его целиком изучению «Иероглифической лестницы», являющейся частью сооружений майя в Копане — это на территории Гондураса.

— Для меня там чересчур жарко, — сказал гость.

— Когда я нахожусь среди этих древних построек, то испытываю такой подъем, что забываю о погоде. Можно взглянуть на ваши страницы?

— Да, разумеется. — Гость сунул руку в портфель из кожи аллигатора и достал большой желтый конверт.

Пошла последняя минута жизни профессора Милла, когда он взял конверт в руки, открыл его и вынул пять фотографий, на которых были изображены ряды иероглифов. Он сдвинул книги на край стола и разложил фотографии так, чтобы ряды иероглифов расположились вертикально.

— Все это части одного и того же текста?

— Понятия не имею, — сказал гость. — Мне лишь поручено доставить это вам.

— По-видимому, так оно и есть. — Профессор взял лупу и склонился над фотографиями, рассматривая детали иероглифов. Лоб его покрылся капельками пота. Он потряс головой. — Мне не следовало взбегать по этой лестнице.

— Простите? — спросил гость.

— Нет, ничего. Просто мысли вслух. Вам не кажется, что здесь жарко?

— Пожалуй, есть немного.

Профессор Милл снял пиджак и вернулся к изучению фотографий. Жить ему оставалось пятнадцать секунд.

— Ладно, оставьте их мне, и…

— Да?

— Я…

— Что с вами?

— Мне что-то нехорошо. Руки…

— Что руки?

• Предыдущая
• 2/128
• Следующая