По следам преступлений - Суконцев Александр Алексеевич - Страница 27

А когда высыпали на стол содержимое, впечатление было такое, будто снаряд взорвался: чугун полон золота — девятьсот семьдесят шесть золотых царских монет.

А старик по-прежнему сидел на своей кровати, молчал и не спускал глаз с груды золота. Только старуха бегала из одной комнаты в другую и что-то причитала. Обыск продолжался. В комнатах ничего не обнаружено. Минин стоял на кухне и уж собрался во двор, чтобы осмотреть сарай, как его внимание привлек стол. Стол стоял у противоположной стены от входа в подвал, в углу. Минин, еще не осознавая, что его поразило, спросил Тимофеева:

— Евгений Васильевич, а вы не помните, где прежде стоял в кухне стол?

— Стол? — не понимая, в чем дело, переспросил Тимофеев. Он удивленно посмотрел на Минина. — Ты мне говорил, что стол закрывал ход в подвал. Забыл, что ли? А когда мы разбирали товары в подвале, он был около окна… Значит, стол передвинут сюда? — спросил Тимофеев, уловивший смысл вопроса своего помощника.

— Да, — ответил Минин. — Мы же его поставили к окну. А здесь он мешает проходу…

— Пол можно вскрыть. Но без надобности этого делать не нужно. Так мы можем все поломать, — сказал Тимофеев.

Он медленно прошел по каждой доске, прислушиваясь к своим шагам. Доски подогнаны плотно, ни одна не скрипнула. Он опустился на колени, нагнулся, внимательно осмотрел, руками прощупал стыки досок.

— В две доски недавно вбиты гвозди: на шляпках почти нет грязи. На других досках шляпки стерлись или забиты грязью. Небольшие вмятины — след молотка.

Тимофеев встал.

— Будем вскрывать. Посмотрим.

Из-под небольшого слоя земли довольно быстро извлекли сверток. Золотые монеты, серебряные украшения, посуда. Рядом со свертком лежал лом. Обычный лом, применяемый в домашнем хозяйстве. Минин осмотрел его. Подумал.

— Знаете, в этом доме ничего теперь не может меня удивить. Но даже и сейчас не могу понять, как эти люди додумались сделать обычный лом… из серебра.

Еще в нескольких местах вскрыли пол, но ничего не нашли. И только там, где стояла кровать старика, в подполе, обнаружили завернутыми в плотную бумагу тридцать серебряных ложек. Было видно, что сверток положен туда недавно.

Шаг за шагом прощупываются весь дом, все службы. Из подпола, в сарае, Минин извлек четыреста пятьдесят три золотые и много серебряных монет. Тимофеев на чердаке около дымохода в земле обнаружил жестяную коробку с золотыми браслетами, кулонами и двумя сберегательными книжками. Книжки на имя Ахмеджанова Тауфика, сына. Вклад в тринадцать тысяч рублей.

Старик по-прежнему твердил:

— Золото и серебро не мое. Я старый человек. Откуда у меня? Спрашивайте сына.

Чувствовалось, что он растерялся. Никак не ожидал, что в один день навсегда расстанется с огромным богатством.

После произведенных обысков Тимофеев решил некоторое время не тревожить старика. На этот счет у него были свои соображения. Обнаруженные в подвале большие запасы разных товаров — это одна сторона дела. Совершенно ясно, что старик Ахмеджанов и его сын занимались спекуляцией и на этом наживали большие деньги. Но чтобы это доказать, следствию нужно установить свидетелей, лиц, покупавших у них краски, олифу, стекло.

Старика допрашивать, не уличая конкретными показаниями свидетелей, бесполезно. Он озлоблен и ничего не скажет. Да и сын на допросах все сваливает на отца: товары его, золото его, моего ничего здесь нет. Стало быть, и тут нужны свидетели. И тогда Тимофеев и Минин начали вызывать и допрашивать соседей, живших на улице Зайни Султанова. И они не ошиблись.

На первых же допросах в руках следствия появилось множество фактов преступной деятельности фирмы «Ахмеджанов и сын». Было поразительно только, как это соседи — советские люди — несколько лет терпели рядом с собой тунеядцев и паразитов да еще пользовались их услугами и не сообщали об этом в органы власти.

Теперь на допросах Ахмеджанов-младший стал более словоохотливым. Правда, он охотнее рассказывал об активной деятельности отца. Себя же всячески выгораживал и преподносил как жертву алчности старика. О золоте и серебре он вообще молчал.

Тимофеев был убежден, что Ахмеджанов-младший знал о припрятанных ценностях, но говорить об этом не хотел. Посвящать же его в то, что в доме изъято много золота, серебра, — значит раскрыть ему карты. Со свойственной ему психологией торгаша он рано или поздно заговорит об этом, когда придет пора подороже выдать эти сведения. А пока он врал, рассчитывая, видимо, что ему и без того верят.

Но Тимофеев давно разгадал эту игру, и, вызвав Ахмеджанова на очередной допрос, он спокойно спросил:

— У Вас есть ценности и деньги. Где они?

С обидой младший компаньон ответил:

— У меня нет ничего. Отец от нас все прятал. Я жил только на пенсию и зарплату жены.

Тогда Тимофеев достал из ящика стола жестяную коробку и сберегательные книжки и спросил:

— Узнаете? Вклад на ваше имя. И золото в коробке.

Тимофеев помедлил и задал следующий вопрос:

— Где была спрятана эта коробка и что в ней было?

Не понимая еще всего происшедшего, Ахмеджанов

сознавал, что окончательно запутался.

— На чердаке…. Между крышей и перекрытием… В коробке сберегательные книжки, золотые часы, кольца и несколько золотых монет. — И, точно спохватившись, торопливо добавил: — Что там еще, не помню. Коробка лежала на чердаке около дымохода.

Золотых часов и монет в этой коробке не было. Тимофееву стало ясно, что в доме запрятаны еще клады. Значит, надо немедленно заново осмотреть чердак. Не откладывая, Тимофеев решил обыск и осмотр произвести на другой же день. Однако следователи натолкнулись на непредвиденное обстоятельство: на двери дома Ахмеджановых висел большой замок. Соседи сказали, что старик где-то пропадает третий день. Жена проживала у дочери и ничего не знала или не хотела говорить о старике.

В дом попасть не представилось возможным.

Только на пятый день, рано утром, старик появился.

Обыском Тимофеев руководил сам. Метр за метром осмотрели чердак. Предположение оправдалось. В двух местах между крышей и перекрытием обнаружены в бутылках и свертках золотые и серебряные монеты, кольца и другие ценности.

У оконного проема извлечен сверток с серебряными изделиями, сорок восемь чайных и столовых серебряных ложек. Несколько килограммов золота и десятки килограммов серебра снова были выложены на стол в этом загадочном доме. Евгений Васильевич взялся за карандаш.

— Чего это вы? — спросил Минин.

— Арифметикой занимаюсь.

— Арифметикой? Не понимаю…

— Сколько всего мы нашли золота и серебра?

— Откровенно говоря, я сбился со счета. Но у меня в протоколах все записано. Можно подсчитать.

— Я уже прикинул в уме. Получается больше пятнадцати килограммов золота и сто пятьдесят килограммов серебра. Как ты думаешь, не маловато?

Минин посмотрел на старика и громко сказал:

— Совсем бедным стал. Еще, я вижу, заплат на зипун нашил.

Он перевел взгляд на Тимофеева, а потом на старика и, обращаясь к Тимофееву, попросил:

— Евгений Васильевич, разрешите еще раз произвести личный обыск у гражданина Ахмеджанова.

Старик вынул из карманов зипуна руки и, сжав их в кулаки, послушно встал. И вдруг зазвенела упавшая монета. Все обернулись. Старик же стоял невозмутимый и незаметно норовил наступить на монету.

Минин медленно подошел к Ахмеджанову и сказал:

— Разожмите руки.

Старик нехотя разжал руки, и на его ладонях заблестели монеты. Шесть золотых монет. Седьмая лежала на полу.

— Где взяли? — спросил Тимофеев. Ахмеджанов молчал. Минин осмотрел карманы зипуна. Безрезультатно. Тогда перочинным ножом он вспорол заплатку. Одна за другой посыпались монеты.

С криком: «Мое золото!» — старик оттолкнул Минина и, тяжело дыша, стал подбирать монеты.

— Не трудитесь, — обратился к старику Минин. — Мы соберем. Снимите зипун.

Старик выпрямился, положил монеты в карман и, обведя всех ненавидящим взглядом, снял зипун. Почти под каждой заплатой искусно были зашиты золотые монеты и деньги. Из зипуна, который теперь представлял груду разноцветных тряпок, вынуто тридцать царских золотых монет и три тысячи рублей.