Спасти Кремль - Ленковская Елена - Страница 28
- Предыдущая
- 28/36
- Следующая
Тут и там сновали неприятельские гвардейцы и штабные. Готовился очередной смотр войск, какие теперь проходили в Кремле едва ли не ежедневно. На русского никто не обращал внимания.
Тогда офицер сам обратил на себя внимание. Жестом гуляки, подзывающего в ресторане официанта, русский вскинул руку и призывно щёлкнул пальцами.
– Эй, дружок, как мне попасть к императору? – крикнул он французику, рысцой пересекавшему площадь.
Разогнавшийся французик притормозил, придерживая сползающий на лоб кивер. Он выглядел совсем ребёнком – невысокий, миловидный, с длинными густыми ресницами и нежным девичьим румянцем на щеках. Мальчик шмыгнул носом и ошарашенно уставился на человека в русской военной форме.
– Ну, что, малый, смотришь? – негромко сказал офицер по-русски и усмехнулся. – Остолбенел, что ли? Русского офицера ни разу не видал, вояка?
Французик стоял столбом.
– Рот закрой, дуралей, ворона залетит!
Малый послушно закрыл рот, будто и впрямь понял, что ему говорят. Его детское лицо озарила приветливая улыбка.
– А вы… Вы вправду – русский офицер?
– Да, мсье. К вашим услугам, мсье.
– А зачем вы здесь, мсье?
– П-ф-ф! – выдохнул мсье русский офицер, разочарованно закатив глаза. Потом укоризненно покачал головой. – Для своего звания вы слишком любознательны. Ну ладно, открою вам тайну. Я прибыл в Кремль, чтобы угостить вашего императора.
Мальчишка недоверчиво глядел на странного русского, смущённо переминаясь с ноги на ногу.
Офицер вздохнул. Пошарив у себя за пазухой, он достал оттуда увесистый бумажный свёрток.
– Вот, извольте удостовериться, мсье.
– О! – сказал французик хрипло, глядя на «гостинец». На его хорошеньком личике был написан неподдельный ужас, как будто в свёртке была, по меньшей мере, бомба.
Офицер беспокойно покрутил головой. Планы расстраивались. От проследовавшего в отдалении строя гвардейцев отделились двое и двинулись по направлению к ним.
– Это что же – патруль? Пожалуй, мне пора. А то, боюсь, меня не так поймут…
Малый, наконец, решился.
– Думаю, нам по пути, господин офицер.
Энергично дёрнув русского за рукав, он неожиданно брякнул по-русски «идёмте же!», причём без какого бы то ни было акцента.
Офицер округлил глаза, но ничего не сказал.– Надо же! Отличная погода для верховых прогулок! – оглядевшись, весело заметил он, и враскачку двинулся вслед за провожатым.
Разведчик Раевский докладывает
– Я на мгновение подумал, он вроде вас, Александр Самойлович! Ну, тоже хочет Наполеона убить. У него лицо такое… м-м… подходящее.
Близился вечер. Уцелевшая яблоня отбрасывала на землю тихого закрытого дворика длинную тёмную тень. Во влажном прохладном воздухе негромко звучали два голоса – детский и мужской. Говорили по-русски.
Это была странная пара. Русоволосый мальчонка в кивере и затрёпанном французском мундире взволнованным шёпотом объяснял что-то молодому бородатому мужику в сером армяке. Тот, прищурясь, внимательно слушал своего собеседника, и, кажется, был не слишком доволен новостями.
– Ну, и какое же у него лицо? – скривился мужик. Это был Фигнер.
– Щёки впалые, глаза навыкате, усищи. Лысый совсем. Голова – как голый череп! Поневоле подумаешь, что такой человек на что угодно решиться может…
– Под ваше описание, Раевский, подходит только один человек. У него и прозвище такое – Мёртвая голова. Это князь Гагарин, хм… «Феденька». Завзятый картёжник, дуэлянт, охотник до разного рода выходок… А вы впредь не судите по внешности, кадет!
– Да я и не сужу… Так, показалось. Он ведь и впрямь убивать никого не собирался.
Фигнер скрипнул зубами.
– Зато я убил – убил уйму времени, пытаясь пробраться туда с целью избавить человечество от злодея. А этот держатель бессмысленных пари совершенно беспрепятственно проник в Кремль, и всё что он сделал – угостил Наполеона чаем! Больше слушать не хочу про этого безумца. Но, однако, ловок, каналья! Ну, дальше-то что?
– Да я же вам уже всё рассказал. Вы мне лучше скажите, где вас в другой раз искать?
– Об этом – потом. Ты мне, Раевский, ещё раз расскажи про выходку князя. Да поподробнее!
И Раевский рассказал следующее.
Наполеон спросил странного русского:
– Кто, вы такой и что вам здесь нужно, чёрт побери?
– Князь Фёдор Гагарин, адъютант генерала Беннигсена.
– И у вас не отобрали саблю?
– Нет, ваше Величество. Ведь я – не пленный. Я имею честь доставить вам, сир, два фунта превосходного московского чая.
Тут Наполеон очень удивился.
– И только для этого вы рисковали жизнью?– Это пари, мсье. Я всегда считал, что французы гостеприимны и что для них слово офицера и дворянина – не пустой звук. Я решил лично убедиться в этом.
– Тогда Наполеон сказал, что французы снисходительны и справедливы, и велел пропустить князя Гагарина обратно в русский лагерь, – улыбаясь, закончил свой рассказ Раевский.
– И чему вы так радуетесь, кадет? – мрачно спросил Фигнер.
– Ну как! Хорошо ведь, что его отпустили…
Фигнер скрипнул зубами. Потом тряхнул головой и небрежно осведомился:
– Ну, что ещё там у вас в Кремле происходит?
Луша пожала плечами:
– Вот, парад был…
– Да, Бонапарт это любит. Смотры войск проводит регулярно.
– Ну, в этот раз пехотные части были. Ну и видок у них! Мундиры изорванные, башмаки дырявые.
– Поистрепались, значит?
– Не то слово, Александр Самойлович!
– Французы в Москве долго не задержатся, как пить дать! Вот и я больше не намерен здесь оставаться. Всё, о\'ревуар! Вернусь к Кутузову, попрошу людей. Возьму человек сотню-другую, и – в леса! С большим отрядом есть где разгуляться. Как Сеславин с Давыдовым. Не всё же им одним партизанскую славу стяжать.
– Уходите??
– Да. Как раз случай представился. Пока ты в Кремле тёрся, я истопником к помощнику начальника штаба поступил. Тёплое местечко. Поручено мне таскать, где найду, дрова и печки топить. Что смотришь? Не дворянское дело, а, Раевский?
Раевский только плечами пожал.
– Не дворянское, да и что с того! Неприятеля надо истреблять всеми возможными способами. – И Фигнер злобно пнул дырявый мешок с деревянным хламом. Деревяшки жалобно брякнули.
Раевский опустил голову и стал пристально разглядывать дыру в мешке. Из дыры высовывалась ножка от кресла с позолоченной львиной лапой.
– В интересах дела я многое готов стерпеть, – продолжал Фигнер, придирчиво рассматривая свои ободранные, измазанные сажей и копотью руки. На пальце была видно светлая полоса от снятого перед отправлением в Москву перстня. Он плюнул на палец и размазал сажу, чтобы след был не так заметен. – Что ж, побил меня часовой как мужика безродного, а я – дворянин! – ничего, стерпел. И ещё стерплю. А придёт час – отвечу так, что не поздоровится.
– Нет, что же вы, и правда, уходить решили?– Слышал, назавтра им крайне нужно отправить офицера в авангард, с депешами. Ищут верного проводника, который бы довел до места. А я дорогу знаю! И французам покажу… Уж я им покажу, можешь не сомневаться!
Фигнер по-мужицки крякнул и забросил мешок на спину, собираясь уходить:
– Всё, пора мне.
Поправив сползающий на лоб кивер, Луша шагнула ему вдогонку:
– А прежние свои намерения, что же – оставляете?
Фигнер обернулся.
– Знаешь, Раевский поговорку: «лучше синица в руках, чем журавль в небе»? Отсрочку беру. К тому же, жирная синица сама прямо в руки идёт.
– А я как же, Александр Самойлович? Насчёт меня какие приказания будут?
– Насчёт тебя? А на твоё усмотрение…
– Это как же?
– Да очень просто – хочешь, потолкайся здесь ещё, может что полезное выведаешь. Впрочем, и так всё более-менее ясно. Хочешь – уходи, в армию возвращайся. Да не забывай, – жёстко улыбнулся он, – шпионов французы расстреливают.
Фигнер приоткрыл калитку, ведущую на задний двор высокого каменного особняка, освещённого закатными оранжевыми лучами.
- Предыдущая
- 28/36
- Следующая
