Рассказы о литературе - Сарнов Бенедикт Михайлович - Страница 41

• Предыдущая
• 41/86
• Следующая

Великолепный день какой!

Какой отличный летний день!

Какой погожий летний день!

Какой великолепный день! — и тут же подбирает из своего словаря рифмы к словам «день» и «какой». На долю поэта остается самое приятное и самое ответственное: выбрать самый лучший (по его мнению) вариант...»

Создать такую машину для современных кибернетиков не составит большого труда. А для того чтобы научиться отбирать из десяти (или, скажем, ста) вариантов самый лучший, может быть, даже и пяти уроков не понадобится.

Так что же, может быть, и в самом деле не так уж это трудно — стать поэтом?

Позвольте нам пока воздержаться от ответа на вопрос. Сейчас мы с вами проделаем один маленький опыт, а там вы уж и сами, без нашей помощи решите, легко это или трудно.

Однажды в редакцию детского журнала пришло такое письмо:

«Дорогая редакция!

Один мальчишка в нашем классе сочинил стихотворение. Он сам его сочинил, ниоткуда не списывал. По-моему, стихотворение это очень хорошее, и я думаю, что у Сережки внезапно открылся талант. Дорогая редакция, прочтите это стихотворение и обязательно ответьте: правда ли, что у Сережки талант и он сможет стать настоящим поэтом?

Надя Ковригина, 7-й класс ».

К письму было приложено стихотворение, переписанное старательным, круглым почерком. Вот оно:

Ты навстречу мне летишь, как ветер,

И во мне загорается кровь.

Для меня ты в мире всех милее.

Значит, в сердце зажглася любовь.

Ты посмотришь — и сердце сожмется,

Будто прошел электрический ток.

Твои глаза как солнце сияют,

И ты вся как красивый цветок.

Над нами лазурное небо,

И сердце радостно бьется в груди.

Я таким счастливым еще не был,

Ведь счастье ждет нас впереди.

Вы, конечно, и сами видите, что стихотворение это нескладное, неуклюжее. В нем часто нарушается стихотворный размер. Иногда вдруг автор забывает о рифме. Есть и другие погрешности против правил стихосложения.

Но это все дело поправимое. Стоит только чуть-чуть пройтись по этому стихотворению с карандашом в руке по методу профессора Шенгели, и все будет в порядке. Или еще того лучше: представим себе, что в нашем распоряжении имеется кибернетическая машина, в программу которой вложен словарь рифм, словарь синонимов и правила стихосложения. Дадим машине приказ чуть-чуть отредактировать это стихотворение, заменив одни слова и слегка поменяв местами другие, чтобы все они уложились в правильный стихотворный размер.

Вот что у нас получится:

Ты летишь мне навстречу как ветер,

И во мне загорается кровь.

Для меня всех милей ты на свете!

Значит, вспыхнула в сердце любовь.

Глянешь ты — и душа замирает,

Будто в ней электрический ток!

Твои глазки как солнце сияют,

И ты вся как красивый цветок.

Надо мною лазурное небо,

Сердце радостно бьется в груди.

Я счастливым таким еще не был.

Счастье ждет нас с тобой впереди.

Как будто стихотворение стало гораздо лучше. Размер теперь нигде не нарушается. И с рифмами все в порядке. Но, по правде говоря, стихотворение это и раньше — до переработки — было бесконечно далеко от поэзии, и теперь — после переработки — не стало к ней ближе. После редактуры оно стало не лучше, а только глаже. Более складным, что ли.

А если говорить уж совсем откровенно, то в чем-то оно стало даже хуже, чем было.

У Сережи было:

Ты посмотришь — и сердце сожмется,

Будто прошел электрический ток.

А теперь стало так:

Глянешь ты — и душа замирает,

Будто в ней электрический ток.

Изменение это было сделано ради размера и ради рифмы. Слово «сожмется» не рифмовалось со словом «сияют». А «замирает» рифмуется. «Будто прошел электрический ток» — не влезало в размер. Пришлось заменить: «Будто в ней электрический ток». В результате эти две строчки стали более гладкими, но и более пресными. Более безликими. Раньше даже в самой их шероховатости было что-то, заставляющее нас верить в искренность автора. А теперь наше сознание скользит по этим строчкам, как рука по хорошо отполированной поверхности. И ничто в них не задевает, не останавливает нашего внимания.

Надя Ковригина спрашивала в своем письме, сможет ли Сережа стать настоящим поэтом. Она вкладывала в этот вопрос очень простой смысл: научится ли он писать вполне гладкие и складные стихи? Но, как вы только что убедились, уметь писать стихи и быть поэтом — это совсем не одно и то же...

Сто с лишним лет назад на Кавказе, в Пятигорске, жила семья генерала Верзилина. У генерала было три дочери. У младшей, шестнадцатилетней Надежды, как и у многих девушек ее круга, был альбом, куда знакомые молодые люди писали по ее просьбе стихи. Тогда принято было писать стихи дамам в альбомы. Уметь написать такие стихи должен был каждый воспитанный молодой человек, точно так же, как каждая воспитанная барышня должна была уметь играть на фортепьяно.

В доме Верзилиных часто бывал молодой офицер, поручик Тенгинского полка Михаил Юрьевич Лермонтов.

Михаил Юрьевич или, как звали его в доме Верзилиных, Мишель был в ту пору уже знаменитым поэтом, и юная Надежда Верзилина, естественно, очень хотела, чтобы он тоже написал ей в альбом какой-нибудь экспромт. Он долго отнекивался, но однажды его все-таки уломали.

Вот как рассказывается об этом в воспоминаниях старшей сестры Надежды Петровны Верзилиной — Эмилии:

«Все мы приставали к нему, чтобы написал что-нибудь. Лермонтов долго отговаривался, что по приказанию писать не может, тогда его усадили насильно, всунули в руку перо, развернули перед ним альбом Надежды Петровны и все в один голос настаивали, чтоб он написал непременно. Тогда он написал:

Надежда Петровна,

Отчего так неровно

Разобран ваш ряд,

И локон небрежный

Над шейкою нежной...

На поясе нож.

C'est un vers qui cloche».

Как видите, стишок, хоть и написал его Лермонтов, вышел не бог весть какой удачный. Честно говоря, тут даже трудно понять, что к чему. Что, например, означает строка: «Разобран ваш ряд»? И почему «На поясе нож»?

Впрочем, это еще ладно. Тем-то, кто держал в руках альбом Надежды Петровны и кому, стало быть, и адресовал Лермонтов свой стишок, все было понятно. Под словом «ряд» подразумевалась прическа Нади Верзилиной. А строчка «На поясе нож» появилась в экспромте потому, что юная Надя носила на поясе в виде украшения маленький кинжальчик.

• Предыдущая
• 41/86
• Следующая