Падение «Вавилона» - Молчанов Андрей Алексеевич - Страница 62

• Предыдущая
• 62/88
• Следующая

— Поедете в участок!

Я был отстранен от руля, усажен на заднее сиденье автомобиля по соседству с досадливо взирающим на меня Сеней, и с этой минуты управление нашим «мерседесом» перешло в компетенцию властей.

В участке нам сообщили, что никакого ущерба государственному автомобилю мы не нанесли, однако, пока не предъявлена страховка, «мерседес» останется в участке.

— Куда ты ее дел?! — зло вопрошал меня Сеня. — Ну? Думай! Представляешь, что будет, если мы сегодня не развезем туфту?

— У меня тут одна знакомая… — промямлил я. — Может, у нее оставил…

Сеня кинулся ловить такси.

В квартире Ингред страховки я не обнаружил. Зато, когда уже выходил из подъезда, осенило: бушлат! В него же я перекладывал все документы, а после, в спешке швырнув спецодежду в багажник, наверняка оставил в ней и страховку…

Мы вновь покатили в участок.

— Страховка в машине! — объяснил я равнодушному дежурному. — Дайте ключи!

Ключей мне никто не дал, но в сопровождении двух полицейских мы проследовали к «мерседесу», открыли багажник и вытащили из бушлата искомую бумажку.

— Прошу, — гордо предъявил я документ властям. — Могу теперь ехать?

— Сначала надо подписать акт, что все хранящиеся в машине вещи возвращены вам полностью, — ответил педантичный полицейский.

Мы прошли в закуток рядом с дежурным помещением, где я с наслаждением требуемый акт подписал.

— Все? — спросил, подняв глаза на дотошных бюрократов.

— Нет, не все, — сказал один из них. — В вашей машине под задним сиденьем мы обнаружили сто тысяч немецких марок. Кому они принадлежат?

Я посмотрел на Сеню, задумчиво поглаживающего ладонью небритую щеку.

— Как я понимаю, деньги принадлежат не вам, — утвердительно произнес полицейский.

Сеня шумно выдохнул воздух через нос. Произнес, заведя глаза к потолку:

— Не, почему?.. Это мои деньги.

— Вот как! Тогда почему вы оставили такую значительную сумму в машине?

— А что с ней будет? — ответил Сеня безучастно. — Машина же в полиции… Значит, охраняется.

— Но тогда надо подписать акт и на возвращение денег!

— Подпишем, — пожал плечами Сеня. — Это легко.

Один из полицейских принес пакет с деньгами, предложив нам пересчитать их во избежание недоразумений.

— Все точно. — Сеня, исполнив требуемые формальности, размашисто подписал протокол.

— Нет, не все, — донесся ответ. — Данные деньги — фальшивые, и теперь вам следует объяснить, откуда они у вас.

— Я так и знал, — сказал Сеня, укоризненно глядя на меня.

— Что вы знали? — встрял полицейский, владевший, видимо, русским языком, как и многие подданные бывшего ГДР.

— Что день сегодня не задастся, — откликнулся Сеня. — Прошу вас позвонить моему адвокату. Без него давать показания отказываюсь.

— Номер телефона? — деловито осведомился страж порядка.

Сеня продиктовал телефон Алика. После этого нас развели по одиночным камерам.

Через час в участок заявился Алик с двумя немецкими юриспрудентами, должными организовать наш «отмаз».

Рабочая версия была таковой: Сеня продал неизвестному лицу турецкого происхождения автомобиль «БМВ», числящийся за одним из друзей Алика, а турок — вероятно, мошенник — всучил незадачливому продавцу кило туфтовых марочек.

Полицейские промурыжили нас в участке до позднего вечера, но все-таки на ночлег у себя не оставили.

Вызволив нас из каталажки, Алик устроил незамедлительный разбор, категорически обвинив в случившемся меня.

— Завтра в десять утра будешь в офисе, — приказал звеневшим легированной сталью голосом. — Понял? А теперь валите на хрен, говнюки! Тоже мне — работнички, мать вашу! На нарах кайфовать приспособились, а я носись, как обосранный верблюд!

Он отобрал у меня ключи и документы от «мерседеса» и, осатанело газанув с места, уехал, оставив нас с Сеней у дверей злосчастного полицейского учреждения.

— Пощады не жди, — предупредил меня Сеня, глядя вслед отъезжающему шефу. — Завтра он тебе насчитает… Мало не покажется. Он умеет. Основная его специальность.

Это был действительно какой-то черный день сплошных неудач! На каждом шагу сюрприз!

Покидая участок, я вспомнил, что не успел наведаться в Карлсхорст, на склад, где хранились бланки удостоверений служащих Западной группы войск, которые я уже три дня забывал отдать одному из клиентов Монгола, начавшему угрожать справедливой неустойкой, ибо деньги за документы он заплатил давно. Пришлось ехать в Карловку — так именовался данный район Берлина среди русскоязычного населения.

Примчался туда голодный, озверевший, наткнувшись при входе в склад на Труболета.

Тот, изрядно поддатый, широко расставив ноги, стоял, покачиваясь, в своем тяжелом пальто в размытом свете замызганной лампы на лестничной площадке и перебирал связку ключей, бессмысленно на нее таращась.

О, проклятье! Оказывается, выходя со склада, он захлопнул дверь, а ключи взял не те!

Исходя решительной злобой, я отправился к Валере, одолжив у него монтировку и топор.

Изрядно вспотев, я изуродовал железную раму косяка, погнул монтировку, сломал лезвие топора и язычок замка, но дверь так и не открыл.

Труболету пришлось отправиться ночевать к Валере, в «мавзолей», а я, матерясь, покатил на метро домой, к Ингред, едва успев вскочить в отходящий поезд и билета, конечно, не взяв.

В вагоне, куда я, запыхавшись, вломился, сидели, скучая, контролеры. С двумя жизнерадостными ротвейлерами, все как полагается.

— Ваш билетик…

Пришлось заплатить штраф.

Дома включил телевизор. Какой-то тип вещал о хронобиологии: мол, у человека есть дни неудач, что доказано и обосновано наукой.

Тоже сюрпризик-совпадение!

Да, есть такие дни, в которые надо сидеть дома, не высовывая носа наружу.

Но обойдется ли? Помогая Ингред в стряпне, начал резать картошку и располосовал тесаком мизинец.

Вот и сиди дома… Ничто не спасет!

Скрепя сердце, позвонил клиенту насчет удостоверений, объяснил ситуацию, услышав в ответ возмущенное рычание.

Далее перезвонил Изе, сказал, что случилась лажа с замком, но за его замену я отвечу материально.

— Ты там всю раму разворотил, паскуда! — завизжал Изя, побывавший, оказывается, на складе сразу же после моего отъезда оттуда. — Теперь без автогена не обойтись! А завтра ребята должны свои пиджаки с утра забирать! Что им скажу?! А?! Тра-та-та-та-та!

Изя ругался так, что я, блея оправдания, был страшно рад, что говорю с ним по телефону, а не воочию.

В итоге у меня страшно разболелась голова, и я выпил аспирин, при ближайшем рассмотрении оказавшийся противозачаточной таблеткой. Коробки — копия просто, твою мать!

Так закончился этот жуткий денек.

Явившись утром в офис, я застал там Алика и травмированного мной Леху, до сих пор проходившего какие-то восстановительные физиотерапевтические процедуры.

— Ну чего орел? — начал Алик, посмеиваясь. — Признаешь вину?

— Отчасти, — сумрачно отозвался я.

— Ну и чего делать будем? Залет-то серьезный…

— Я расплачусь, — сказал я, еще вчера решив отдать Алику в качестве компенсации свой «БМВ».

— Он расплатится, эта рвань! — вступил в разговор Леха. — Что из тебя, кроме дерьма, вытрясешь-то, а?!

— Леша, что за мансы? — урезонил его Алик. — Мы все-таки друзья, свои ребята… не будем обострять…

— Я расплачусь, — повторил я. — У меня есть дорогая машина, берите…

— «Бээмвуха», имеешь в виду? — сощурился Алик.

— Да…

— На которой твоя телка сейчас ездит?

Я сжал зубы. Задело меня и подобное определение Ингред, и нехорошая осведомленность Монгола о частностях моей личной жизни.

— У меня у самого машин — море, — продолжил Алик. — И дело не в машинах и даже не в деньгах. Машины гниют, деньги тратятся… Дело в другом — в ответственности и профессионализме. Раздолбаи и дилетанты в бизнесе не нужны. И за ошибки в нашем профсоюзе платят кровью, Толик. «Бабки» решают многое, но не все. Ясно?

• Предыдущая
• 62/88
• Следующая