Журавли и цапли . Повести и рассказы - Голышкин Василий Семенович - Страница 73

• Предыдущая
• 73/76
• Следующая

Беда Толе с носом. Едва в лагерь приехали, а нос уже командует: туда его сунь, сюда его сунь… Толька бы рад, да не всюду разрешается. Сунул было нос в одну дверь — нельзя: «Радиостудия, посторонним запрещается». Сунул в другую — «Умелые руки», одного не пускают, с вожатым приходи, а то без рук можешь остаться. Как будто Толя никогда не пилил, не строгал, не паял. Заглянул в третью дверь…

Вот с этой, третьей двери и начинается наш рассказ. Еще до того, как сунуть сюда свой нос, Толя уже знал — эта дверь самая удивительная. На ней были две таблички с надписями, на первой: «Тарелка супа», на второй: «Вход мальчикам и девочкам старше десяти лет строго воспрещается».

Толе Дедушкину еще не было десяти. Поэтому он смело пихнул дверь и очутился… на кухне. На кухне ли? Нос сказал «да», уши сказали «да», глаза тоже сказали «да», но именно им, глазам, Толя и не поверил. За плитой, у кастрюль и сковородок в белых колпаках и белых фартуках суетились его сверстники. Но как их сюда пустили, на кухню, в царство взрослых? Он хотел спросить об этом у кого-нибудь и не успел. Белые колпаки, увидев Толю, подняли похожие на клюшки поварешки и радостно загалдели:

— Суповик… Суповик… Суповик…

Толя Дедушкин на всякий случай оглянулся. Суповик? Где они видят суповика? И что это такое, суповик?

Из-за плиты во всем белом, с красной повязкой на рукаве, выплыла широкая, как плита, женщина и спросила:

— Как тебя зовут, суповик?

Толя понял: суповик — это он. Но что такое суповик?

Женщина, не дождавшись ответа, напялила на Толю колпак, надела фартук и подвела к столу:

— Здесь все, что надо для супа, — и стала поодаль, наблюдая за Толей.

— Кто это? — шепотом спросил Толя у соседа, строгавшего картошку.

— Тетя Катя, — шепотом ответил сосед, — шеф-повар кафе «Тарелка супа».

«А я… кто?» — хотел спросить Толя и прикусил язык. «Здесь все, что надо для супа», — сказала тетя Катя. Значит, суповик это тот, кто варит суп. То есть он, Толя Дедушкин. Но он никогда не был суповиком.

Его просто приняли за другого. Что же делать? Задать стрекача?

Другой бы на месте Толи так и сделал. Другой, но не Толя. Залезть на крышу и не спрыгнуть? Увидеть ежа и не схватить? Найти дупло с пчелами и не отведать меду? Страшно, но любопытно. А Толино любопытство всегда побеждало Толин страх. Победило и сейчас, удержав на кухне. Подумаешь, сварить суп. Будьте уверены, он сварит его. Сколько раз видел, как мама готовит. Сварит и посмотрит, что из этого выйдет. Ну-ка, где тут что? Ага, вода в кастрюле. На плиту ее. Пусть закипает. Это что, рис? В кастрюлю его. Так, а тут что, в мешочке? Круглое что-то. Черное и сморщенное. А, и разгадывать нечего: конечно же сушеная картошка. Вот только черная и сморщенная — отчего? От сушки. Почернела и сморщилась, когда впрок сушили. В кастрюлю ее. А для приправы… Для приправы туда же макарон пригоршню, корицы щепотку… Ну, кажется, все…

Зачерпнул супу и поперхнулся. Пресный, как вода. Толя даже побледнел от волнения. Вот бы накормил! Схватил банку, отмерил стакан соли и бултых в кастрюлю. Теперь снова попробовать и — «Добро пожаловать, дорогие гости, угощайтесь на здоровье».

Зачерпнул, поднес ложку ко рту и — глаза на лоб: не суп, а сироп. Он, оказывается, вместо соли сахару насыпал. Есть станут — засмеют.

Что же делать? А вот что: колпак долой, фартук долой и — шагом марш как можно дальше от места своего позора.

Толя так и сделал. Но дальше крыльца уйти ему не удалось. Возле кафе стояла Толина звездочка. Он догадался: принесла нелегкая есть его суп. Как же быть?

— Стань в строй, — приказала длинноногая Лида, увидев своего октябренка.

И Толя стал. И вместе со всеми вошел в кафе. И один из всех отказался от тарелки супа, который ему принесла кроха официантка. С ужасом, искоса, следил за тем, как другие погружают в его суп ложки. Что это? Едят? Неужели успели посолить?

У Толи Дедушкина отлегло от сердца. Ну конечно же успели. Поэтому и кричат все:

— Су-пу… Су-пу… Су-пу…

Понравилось, значит. И Толя не выдержал. Зачерпнул ложку и поднес ко рту: суп был сладкий. Толя с опаской посмотрел на ребят. С ума они сошли, что ли? Есть сладкий картофельный суп и… Он выудил черную картофелину и пожевал. Что это? У картофелины был вкус вареной груши.

И тут Толя все понял: он, сам того не ведая, сварил фруктовый суп. Сварил и, кажется, угодил. Ишь как кричат: «Су-пу!.. Су-пу!.. Су-пу!..» Нет, совсем другое кричат:

— По-ва-ра!.. По-ва-ра!..

Из кухни выплыла шеф-повар тетя Катя и развела руками:

— Нету суповика, — сказала она, — постеснялся… сбежал.

Что? Он, Толя Дедушкин, постеснялся и сбежал? Как бы не так.

Толя встал.

— Суповик — это я, — сказал он и скромно сел на место.

Шура — октябренок. Мал человек. А есть еще меньше: пятилетки, четырехлетки — детский сад.

Шура над одним садом — шеф. И всех детсадовских по имени знает: Ваня, Саша, Таня, Роза… Когда мимо проходит, здоровается. Но ребят в детском саду много, каждому «здравствуй» не скажешь, времени не хватит, на урок опоздать можно. Поэтому Шура сразу со всеми здоровается:

— Здравствуй, детский сад!

А детскому саду «здравствуй» сказать — все равно что эхо разбудить.

Как загалдят:

— Здравствуй… Здравствуй… Здравствуй… Здравствуй… Здравствуй… — Полдня чирикать будут.

Раз Шура домой шел. Смотрит, детский сад на животах ползает.

Что такое? На животах только на войне ползают, чтобы пуля не попала. Или в кино, когда картина про войну. А здесь зачем?

Спросил и узнал: детский сад, оказывается, корону ищет. Лена-Снегурочка корону потеряла, когда с горы каталась. Вот она, Лена, стоит и в рукавичку хнычет. Без короны какая она Снегурочка?

Пришел Шура домой. Дома пес — друг Снежок, борода-собака, вся в волосах. Уши, как блины, висят. Смешная и незлая. Про это даже на калитке написано: «Во дворе добрая собака». Шура сам написал. Еще когда писать учился.

Шура галошки снял, Снежок в угол их отнес. Знает службу. Шура про Лену-Снегурочку вспомнил. Как она стоит и в рукавичку хнычет. Ей бы такого друга, как Снежок. Все найдет, что потеряешь. Да где ей взять такого? У него, у Шуры, и взять. А если он не даст? Если не даст, то какой он тогда октябренок? Просто так мальчик, не лучше других.

Свистнул Снежка, на улицу вышел.

— Здравствуй, детский сад!

Нашел время здороваться! Будто не видит: детский сад занят — корону на животах ищет.

Да разве найдешь? Корону по запаху искать надо. А это один Снежок может. Вот только чем корона пахнет? Ну конечно же Леной, раз Лена ее носила.

Обнюхал Снежок Лену.

— Ищи! — приказал Шура.

А как искать, если детский сад по всему двору на животах ползает? Мешает только. Ладно, он, Снежок, не то что некоторые. Букву «р» хорошо выговаривает.

Как зарычит:

«Р-р-р-р…»

Подхватился детский сад — и врассыпную…

Так… Одно дело сделано. Другое проще первого. Походил Снежок по двору, понюхал, чем снег пахнет.

Резиновыми галошками, раз. Это ему ни к чему. Шерстяными варежками, два. И этот запах без надобности. Леной, три. Это как раз то, что надо. Порылся в снегу, нашел корону. Взял и понес: «Эй, где вы там, хозяева?»

А «хозяева» в кучу сбились и хором голосят:

— Ой!.. Караул!.. На нас злая собака напала!..

Тут няня вышла. Смеется:

— Глупые. Не злая, а добрая. Об этом даже на калитке написано. Смотрите, Снежок вам корону нашел.

Вот и вся история. Нет, не вся. Еще елка была, а на елке Лена — Снегурочка в золотой короне. И Дед Мороз с бородой. А Дедом Морозом знаете, кто был? Снежок. А что? А что? Не хуже прочих Дедов Морозов. Даже лучше. Борода-то у него какая! Настоящая. И потрогать ее можно.

Одна щека у терки гладкая, как у папы после бритья. Зато другая… У, другая как ежиха. Мама утром терла картошку и укололась.

• Предыдущая
• 73/76
• Следующая