Журавли и цапли . Повести и рассказы - Голышкин Василий Семенович - Страница 52

• Предыдущая
• 52/76
• Следующая

Пресняков вылез из воды и — ладонь о ладонь — отряхнул руки. Рабочая привычка.

Кран вынес бомбу на берег и опустил в машину с песком.

— Трогай! — сказал офицер, и шофер — молодой, в лице ни кровинки — осторожно включил скорость. Машина взбрыкнула, как конь, и остановилась. Пресняков понял — шофер трусит. Дал газ и тут же выключил. Подумал, что включил не ту скорость.

Наконец машина тронулась и медленно, как черепаха, поползла по дороге. У выхода из лагеря ее встретили два мотоциклиста и повели за собой. Где-то там, вдали от лагеря, ее ждут подрывники. Подорвут — и дело с концом. Была бомба, и нет ее.

Но это уже Преснякова не касается. Он свое дело сделал и мог отдохнуть: ничего не делать, ни о чем не думать. Жаль, не умел этого. Высмотрел на берегу узловатый корень, понянчил на ладони — живая цапля. Вот только нос не такой — лопатой. Утиный нос. А у цапли острый. Ничего, подправит и подарит цаплю дочке.

Вынул нож и стал вырезать. Пальцы сапера никогда не знают покоя.

Вдали, как петух, срывающимся голосом запел горн. В лагерь возвращались хозяева.

Когда дедушки были маленькими, они не покупали яблок. Они их собирали. В чужих садах. Стараясь не беспокоить хозяев, дедушки были вежливыми людьми и обходились своими силами.

Все люди от четырех до двенадцати лет завидовали дедушкам, когда те появлялись на улице с крадеными яблоками за пазухой и шли гордые — впереди животы с яблоками, а за животами дедушки…

Милиционер Федоров усмехнулся, вспомнив детство. Потом подумал: а почему вспомнил? И вдруг понял. Вспомнил потому, что увидел идущего навстречу паренька, в желтой и плоской, как блин, кепке. Но не кепка была причиной воспоминаний. А клетчатая, заправленная в штаны рубаха. Даже не рубаха, а то, как она смешно пузырилась на животе у парня. Милиционеру Федорову, когда он был маленьким (а сейчас вот уже год, как дедушка), тоже случалось лазать в чужой сад. (Он ведь не знал тогда, что будет милиционером.) И рубашка у него так же вот пузырилась.

Сперва милиционер Федоров подумал, что парень несет за пазухой яблоки. Потом сам себя высмеял: откуда в мае яблоки? Что же тогда несет за пазухой паренек?

Видать, не из здешних. Своих милиционер Федоров знал. Остановить и спросить? Можно, конечно… Но парень ничего плохого не делал, а просто шел себе и шел и как ни в чем не бывало посматривал по сторонам. И рубаха у него на животе странно пузырилась. А все странное казалось милиционеру Федорову подозрительным.

Однажды он задержал незнакомого старичка. Тот среди ночи ходил возле дома и нюхал землю.

— Что вы тут делаете? — спросил милиционер Федоров, внезапно вынырнув из темноты.

— Ключ ищу, — ответил старичок, нисколько не испугавшись.

Милиционер Федоров решил, что над ним издеваются — ночь, хоть глаз выколи, а он ключ ищет! — и потащил старика в отделение.

А там оказалось, что старичок и не думал издеваться над милиционером Федоровым. Он был гостем хозяина дома и действительно искал ключ, только подземный — собирался рыть колодец. А искал ночью потому, что земля в это время «сильнее сыростью пахнет».

Милиционер Федоров получил нахлобучку и стал осторожней.

Бог с ним, с этим парнем. И с тем, что у него за пазухой. Его дело.

Парень и милиционер поравнялись. И вдруг за пазухой у парня что-то гулькнуло.

— А? — спросил милиционер Федоров и остановился.

— А? — спросил парень и тоже остановился.

— Это у вас? — спросил милиционер Федоров.

— Что? — спросил парень, глядя на Федорова ясными глазами.

— Гулькнуло, — сказал Федоров.

— Нет, — сказал парень.

— Вот и опять, — сказал Федоров.

— A-а… Да… — Глаза у парня забегали. — Это голуби.

— И я так подумал, — сказал милиционер Федоров. — Купили?

— Да… Тут… У одного… — ответил парень.

«Врет», — понял милиционер Федоров, и волосы вспотели под фуражкой. Достал платок и вытер. Сколько лет жуликов ловит, а волнуется. Что парень врет, он знал точно. В селе голубей не водили.

— Почтовые? — спросил милиционер Федоров и пошел.

— Да, — машинально ответил парень и пошел рядом.

Милиционер Федоров усмехнулся: пошел не в ту сторону. Странный народ жулик. Ему бы от милиции подальше, а он, наоборот, к милиции липнет. Мол, честный и не боюсь.

Дошли до милиции. Федоров остановился. Парень тоже.

— Давай за мной, — сказал Федоров, переходя на «ты».

— Я? — удивился парень.

— Да, — сказал Федоров, — ты задержан.

— За что? — нагло крикнул парень.

— За голубей, — сказал милиционер. — Пошли.

— Не имеете права! — крикнул парень, но пошел.

В милиции он сказал то же, что раньше. Голубей купил. Но где, объяснить не мог. Купил — и все.

— Украл, — сказал Федоров.

Парень держался нагло:

— Не пойман — не вор, гражданин начальник.

«Стреляный, — подумал Федоров, — не сразу возьмешь». И вдруг его осенило… Он отправил парня в камеру, а голубей немного погодя вынес во двор и выпустил.

Голуби покружили в небе, потом сломали карусель и потянули в сторону. «Пан или пропал», — подумал милиционер Федоров.

Часа два он не находил себе места. И едва раздавался звонок, первым бросался к телефону. Но все было не то. Наконец позвонили из соседнего городка и спросили старшину Федорова.

— Я, — сказал старшина и перестал дышать. Узнав, кто звонит, обрадовался. Записал, что услышал, и положил трубку. Вынул платок и вытер лоб. Зря волновался. Голуби не подвели. Доставили голубеграмму по назначению. Федоров улыбнулся, вспомнив ее содержание: «Похититель голубей задержан. Прошу потерпевшего сообщить адрес». Вот он, этот адрес: клуб юных друзей природы. Улица и город. От села, где милиционерит Федоров, рукой подать.

Звонок был требовательным и протяжным. Дежурный Марфин сразу взял трубку:

— Пуга слушает.

Трубка молчала, тяжело дыша.

— Алло, Пуга слушает.

В голосе у дежурного по станции тревога и вопрос.

— Хвост… Четыреста первого… — Трубка выдавливала слова, как пасту. — Разрыв…

— Кто говорит?! — зло закричал Марфин.

Это привело трубку в себя. Она заговорила ровней.

— Я говорю, Синица (Синица была соседней станцией), оторвался хвост у четыреста первого…

— Когда? — крикнул Марфин.

— Только что проследовал. Примите меры.

В голосе из трубки безнадежность и тоска. «Примите меры…» Какие там меры можно принять, если хвост четыреста первого на бешеной скорости мчится под уклон на станцию Пугу?..

Марфин стоял как приговоренный. Слышал, рассказывали, приговоренный к смерти до самого конца не верит в серьезность происходящего. И он не верил, не хотел верить в то, что неминуемо должно было случиться.

Вдали синим дымком курился лес. Ближе к станции кланялся ветру в пояс батюшка-урожай. Под окном с видом на поселок задирали друг друга два кота — черный и белый. Ни к селу ни к городу вспомнилось где-то слышанное: «Жили были два кота, чернота и белота».

Под окном с видом на линию стояла дрезина, на которой восседал длинный Сергей-обходчик. Рядом, коротенькая, стояла Настя-стрелочница. Они весело, судя по улыбкам, болтали. Ну да ясно, о чем: о дружбе. Сергей-обходчик, наверное, как всегда, предлагает Насте-стрелочнице дружбу, а та, как всегда, отказывается от нее. Да, ей же телеграмма: «Еду, встречай, Ваня». Может, потому и не принимает дружбу, что ждет какого-то Ваню? Рядом на станционной скамейке, по-кошачьи выгнувшей спинку, сидит внук Марфина — Ленька. Взгляд у него рассеянный и мечтательный, в руках книжка, в которую то и дело ныряет Ленькин взгляд, а потом, вынырнув, устремляется куда-то вдаль. «Одни книжки на уме», — сказал раз о внуке дед Марфин.

Вот напасть! На носу беда, а он о Сергее-обходчике, Насте-стрелочнице, Леньке-внуке… Не о них надо думать — о беде! Почтовый мчится навстречу «хвосту»… «Хвост» мчится навстречу почтовому… Все, как в классической задаче по арифметике. Спрашивается, на каком километре пути они встретятся, если известно… Да, ему известно, какую скорость набирает почтовый на подъеме. Он может приблизительно сказать, с какой скоростью навстречу ему движется «хвост». И он знает примерно, на каком километре пути они встретятся. Но это будет страшная встреча, которую не мог и не имел права предвидеть составитель классических задач. И лучше бы ее не было, этой встречи. Но она неизбежна, и он, Марфин, не в силах предотвратить ее.

• Предыдущая
• 52/76
• Следующая