Новые приключения Шерлока Холмса (сборник) - Бакстер Стивен М. - Страница 73

– Похоже, у него здесь только профессиональная литература, – заметил я.

– Отлично, – произнес Холмс. – Значит, мы должны извлечь все возможное из осмотра его рабочего стола. – И он протянул мне какой-то темный комок.

– Молескин, – определил я, едва пощупав этот предмет. – Кусочек кротового меха, сложенный и пришитый к… к подушечке для иголок?

– Кротовый мех, – подтвердил мой друг, – но не с подушечкой для иголок. Понюхайте, Ватсон.

Я поднес комок к носу и поморщился.

– Фу! – воскликнул я. – Пахнет протухшим салом.

– Именно, – согласился Холмс. – А как насчет этого?

Он взял со стола странный деревянный предмет и передал мне. Эта вещь имела в длину дюймов восемнадцать, ее гладко обточенный конец напоминал ручку инструмента, которая переходила в довольно толстый брусок, с одной стороны плоский, а с другой скругленный. Противоположный ручке конец был резко обрублен. Предмет явно принадлежал к творениям рук человеческих, дерево было мореным, а на плоской и скругленной сторонах виднелись следы ударов.

– Никогда не видел ничего подобного, – заявил я. – Вы уверены, что это цельный предмет, а не какая-то его часть?

– О, вполне цельный, – отозвался Холмс. – Именно это я и ожидал увидеть. А теперь, полагаю, осталось обследовать лишь конторку.

Но ее осмотр нам мало что дал. В ящичках для бумаг было пусто. На конторке лежали два блокнота с вырванными верхними страницами.

– Ничего нет, Холмс, – заключил я.

– Не знаю, не знаю, – откликнулся он, вынул из кармана лупу и принялся изучать чистые страницы блокнотов. – Есть у вас папироса, Ватсон?

Я достал портсигар и открыл его.

– Вижу, “Белая лошадь” не оправдала ваших ожиданий, – заметил Холмс. – И вы вернулись к более дешевому сорту виргинского табака. Что ж, сгодится и этот.

Он извлек папиросу и закурил.

Сделав несколько мощных затяжек, он стряхнул пепел на один из блокнотов и втер в бумагу указательным пальцем. Спустя несколько секунд мой друг улыбнулся.

– Видите? – Он приподнял блокнот. – От пепла бумага потемнела везде, кроме тех мест, где она промялась под нажатием карандаша на лежавший сверху листок. Ну-с, что мы имеем?

Он поднес страничку поближе к свету.

– Мы имеем вполне читаемые слова, Ватсон. Кажется, “смерть бедного Тони”. А что нам откроет второй блокнот?

Проделав такую же операцию с другим блокнотом, он прочел:

– “Свинец? Свинец? Свинец?” И каждый раз – с вопросительным знаком. Видимо, это все.

Скомкав обе странички, испачканные пеплом, он сунул их в карман пиджака и выпрямился.

– Думаю, мы должны зайти попрощаться с леди Синтией, – произнес он.

Во время последовавшего чаепития Холмс заверил ее, что предполагает распутать загадку смерти ее отца и свяжется с ней, как только изыскания завершатся. Однако меня все больше озадачивали действия моего друга. В кэбе, по пути на Бейкер-стрит, я открыто высказал ему это.

– Ватсон, Ватсон, – произнес он, качая головой. – К этой маленькой задачке привлекли мое внимание именно вы. Затем я всего лишь провел чисто логическое исследование этой тайны и сумел раздобыть кое-какие сведения, которые, я убежден, в конечном счете позволят мне успешно завершить дело. Вы же успели изучить мои методы. Наверняка у вас уже появились кое-какие зацепки, не так ли?

Я покачал головой.

– Тогда рассмотрите имеющиеся у нас важные факты. – Он стал загибать пальцы: – Во-первых, жители Эддлтона считают Черный курган проклятым местом, ибо на нем никогда не растет трава и не залеживается снег. Во-вторых, начальник медицинской службы графства подтверждает: после раскопок кургана в деревне вспыхнуло странное заболевание. В-третьих, мистер Эдгар полагает, и не без оснований, что из кургана что-то незаконным образом извлекли. Неужели ни одно из этих обстоятельств не служит вам подсказкой?

Мне пришлось сознаться, что нет. Он снова удивленно покачал головой, но не стал вдаваться в дальнейшие объяснения.

– Что мы теперь будем делать? – спросил я, ища хоть какой-то подсказки.

– Я полагал, что вам и это должно быть очевидно, – заметил он. – Мы должны сами отправиться в Эддлтон и осмотреть locus in quo, то есть в буквальном смысле место преступления.

– Но, кажется, вы сочли, что никакого преступления не было! – вскричал я.

– Я пустился расследовать медицинскую тайну, – ответил Холмс, – но столкнулся со злодеянием, Ватсон. Злодеянием с далеко идущими последствиями.

Назавтра, в середине дня, мы очутились в Эддлтоне – деревне из каменных домов, которая представляла собой, в сущности, одну длинную улицу с гостиницей-пабом на каждом конце. Селение угнездилось у подножия широкого прямоугольного плато, именуемого Эддлтонской пустошью. Как только мы оставили багаж в “Козле и сапогах”, Холмс отправился на поиски единственного местного врача. Доктор Лири, весьма любезный ирландец лет сорока с небольшим, радушно провел нас в свой кабинет.

Когда мы представились, он спросил:

– Что же привело сюда знаменитого сыщика-консультанта? От Лондона до Эддлтона немалый путь. У нас тут не бывает убийств, мистер Холмс, и, если не считать кое-каких драк между рабочими каменоломен в дни выдачи жалованья, других правонарушений у нас не случается.

– Но у вас тут есть одна тайна, – произнес Холмс.

– Тайна? Помилуйте, неужели же вы, с вашим логическим умом, интересуетесь проклятием Черного кургана?

– Безусловно, нет, – подтвердил Холмс. – Однако я интересуюсь событиями, которые дали повод бульварной печати морочить публике голову этим проклятием. Иными словами, я намерен расследовать кончину сэра Энтони Льюиса, а также смерти и болезни местных жителей, которые последовали за находкой ларца, и, кроме того, недавнюю кончину в Лондоне сэра Эндрю Льюиса. Будете ли вы отрицать, что картина складывается любопытная?

– Какая-то связь здесь явно прослеживается, но я, как и вы, отвергаю сверхъестественные объяснения, – произнес доктор Лири.

Он вынул из кармана трубку, зажег ее и, как следует раскурив, продолжал:

– Видите ли, я приехал сюда, едва окончив медицинскую школу. Мне казалось, что я нашел уютный уголок для практики. Приятная деревушка, мягкий климат, чистая вода, славные люди, и мне почти не о чем беспокоиться, здесь страдают лишь от старости да от нечастных случаев на каменоломне. Первые несколько лет все так и шло, а потом вскрыли Черный курган. Если он раньше и не был проклят, то теперь он этого заслуживает.

– К какому заключению вы пришли касательно болезни, которая затронула тех, кто участвовал в раскопках? – поинтересовался Холмс.

– Увы, практически ни к какому. Болезнь оказалась не очень серьезной, ее мог вызвать целый ряд причин. Они трудились в поте лица на нашей пустоши, под летним солнцем, притом некоторые из них – юнцы, более привыкшие к перу, чем к кирке. Я решил, что это воздействие солнца, и лечил их соответственно.

– А молодой Льюис? – спросил мой друг.

– Это, конечно, особый случай. Тогда я не связал его с археологами. Сначала Льюис пришел ко мне с волдырями на ладонях. Я подумал, что он обеими руками схватил что-то слишком горячее. Но он уверял, что ничего такого не делал, что у него ни с того ни с сего появились красные пятна на обеих руках, а потом пошли вздутия. Я принялся лечить его разными мазями и предположил, что это какое-то иноземное кожное заболевание: он говорил мне, что в детстве бывал за границей.

Доктор задумчиво попыхтел трубкой.

– Но потом положение осложнилось. Он стал время от времени терять сознание, у него появились головные боли, рвота. Вскоре он так ослабел, что уже не мог подниматься с постели. Его отец прислал мне в помощь лучших специалистов с Харли-стрит, но они оказались бессильны. Нам оставалось только смотреть, как он угасает.

– А как болезнь распространялась по деревне? – спросил Холмс.

– Очень быстро, – ответил Лири. – Хотя ни у кого она не протекала так остро, как у Льюиса-младшего. Следующим стал мальчик-коридорный из “Козла”. Он умер через несколько недель после юноши. Он вроде бы любил в свободное время заглядывать в комнату Льюиса и слушать истории о его армейской жизни. Видимо, там дурачок и подхватил от Льюиса смертельную инфекцию. Затем – старый Максвини, отставной констебль, он вечно сидел в “Козле”. Он и без того мог спиться или умереть от старости, ему было достаточно много лет. Симптомы болезни у него проявлялись слабо. Да, его рвало, но волдырей не было. Хотя мне вполне ясно, что он умер от того же заболевания.