Новые приключения Шерлока Холмса (сборник) - Бакстер Стивен М. - Страница 72

При этом воспоминании он опять вздрогнул.

– Отчего же? – спросил Холмс.

– Смерть, – произнес археолог. – Этот прекрасный ларец был испещрен символами смерти. Я никогда ничего подобного не видел, мистер Холмс. Древние народы походили на нас, они верили в возрождение. Если их гробницы и украшены какими-то рисунками, то это всегда олицетворения жизни – солнечные диски, спирали, растения, животные… Но здесь – нечто совершенно иное. Ларец покрывали изображения черепов и костей.

– И что вы предположили? – осведомился Холмс.

– Я очень воодушевился. Решил, что внутри может находиться нечто совершенно необычайное, нечто такое, чему создатели ларца приписывали огромную важность. Мы с сэром Эндрю закрыли находку плитой и ушли. Мы знали, что никакой деревенский житель не отважится забраться на Эддлтонскую пустошь после того, как сгустились сумерки. В гостиницу мы вернулись уже в темноте. Все ребята давно храпели, а я почти не смыкал глаз, ломая голову над тем, что же может содержаться в этом бронзовом хранилище.

На другое утро мы вернулись на место раскопок, осторожно подняли ларец и открыли его. Сняв крышку, мы сразу поняли, отчего он такой тяжелый. Я же заметил, что после нашего ухода к нему кто-то прикасался. Ларец был выкован из очень толстой бронзы и вдобавок выстлан изнутри слоем свинца. Возможно, вам известно, что свинец со временем может обращаться в порошок, сходный с пеплом. С частью свинцового слоя именно это и произошло. Когда мы подняли ларец, то оказалось, что свинец в нескольких местах обсыпался. Все затаив дыхание смотрели на содержимое ларца, и только мне бросилось в глаза, что свинцовая пыль была потревожена прикосновением человеческих пальцев. Да, отпечатки были вполне отчетливые.

Я не мог понять, в чем дело. Судя по всему, мы первыми заглянули в ларец с тех пор, как наши далекие предки поместили его в глубину кургана. Но потом я стал рассматривать то, что хранилось в ларце.

– И что же в нем хранилось? – спросил я.

– Возможно, эти предметы вы тоже видели в Музее Барнарда, – ответил он. – Два бронзовых зеркальца тонкой работы, броши, бисер, ножи, кубки, странный кварцевый шарик на бронзовой ручке. А также обычные фрагменты костей и прах в двух очень красивых керамических урнах. Замечательная находка – по крайней мере, так решили мои коллеги. Но они ошибались.

– Почему вы так считаете? – спросил Холмс.

– Потому что внутри не оказалось ничего такого, чего не находили и при других раскопках. Ничего такого, что объясняло бы зловещие узоры на внешней стороне ларца. Я заключил: из него успели что-то вынуть. – Он глубоко вздохнул. – До утра о существовании ларца знали только я и сэр Эндрю. Но кто-то открыл его и что-то извлек. Кто мог это сделать? Только сэр Эндрю.

Он со щелчком закрыл пенал с картинками.

– Как я уже говорил, потом мы уехали: сэр Эндрю – удрученный болезнью сына и необходимостью оставить его в Эддлтоне, а я – потрясенный тем, что захоронение разграбил человек, который был моим другом и наставником. Дальнейшее вы знаете.

– И последний вопрос, – проговорил Холмс. – В какой из гостиниц Эддлтона останавливался сэр Эндрю?

Несколько мгновений Эдгар непонимающе смотрел на нас.

– В “Козле и сапогах”, – бросил он и отвернулся.

На следующее утро мы с Холмсом уже стояли на пороге дома покойного сэра Эндрю. Подобно Эдгару, дворецкий сначала счел нас репортерами и хотел прогнать, но визитная карточка моего друга позволила нам познакомиться с дочерью сэра Эндрю.

Она приняла нас в маленькой столовой, примыкающей к кухне. Леди Синтия оказалась высокой светловолосой девушкой, которой был очень к лицу траур.

– Мистер Холмс, доктор, – проговорила она. – Мой отец с радостью воспользовался бы возможностью с вами познакомиться. Он всегда с огромным удовольствием читал ваши рассказы о делах мистера Холмса, доктор, и очень хвалил вас, мистер Холмс, за великолепное применение логики.

– Очень любезно с вашей стороны об этом вспомнить, – отозвался Холмс. – Жаль, что мы не встретились при более приятных обстоятельствах. Но мы пришли побеседовать именно о вашем отце.

– О моем отце? – переспросила она. – Но вы ведь не считаете, что в его смерти есть что-то подозрительное? Сэр Уильям Гридон полагает, что ее причина – застарелая инфекция, которую он подхватил в своих египетских экспедициях. Что-то подобное унесло и жизнь моего бедного брата.

– Не следует думать, что моя заинтересованность делом непременно подразумевает какое-то преступление, леди Синтия. В печати смерть сэра Эндрю связывали с так называемым эддлтонским проклятием…

– Они просто гонятся за сенсациями, – прервала она. – Когда скончался Энтони, на нас обрушился поток таких же нелепиц.

Холмс сочувственно кивнул.

– Тем не менее, – произнес он, – у меня есть достоверные сведения, что, после того как сэр Эндрю раскопал Черный курган, Эддлтон поразила какая-то странная эпидемия.

– Но вы же не верите в проклятие, мистер Холмс!

– Нет, мадам, нисколько не верю. Однако мне часто случалось замечать, что события, которые люди суеверные и не привыкшие размышлять называют “чудесным совпадением”, просто имеют общую причину или же каким-то иным образом связаны между собой. Не исключено, что здесь как раз такой случай.

– Если это поможет предотвратить дальнейшие смерти, подобные тем, которые постигли моего брата и отца, – произнесла леди Синтия, – то я, конечно, буду содействовать вашим расследованиям. Чем я могу вам помочь?

– Вы не могли бы рассказать, что занимало мысли сэра Эндрю в его последние дни, леди Синтия?

Ее лицо болезненно передернулось.

– После того как он заболел, – начала она, – ему очень захотелось написать статью об Эддлтоне. Он так ее и не опубликовал – из-за ссоры с Эдгаром, вы понимаете. Более того, он даже не закончил ее, потому что на него начали накатывать странные приступы возбуждения, им овладевали навязчивые идеи.

– Какую форму они принимали? – осведомился Холмс.

– Он обвинял себя в смерти моего брата. Его собственное здоровье уже сильно пошатнулось, но он настаивал на том, чтобы в одиночку поехать в Эддлтон. Он говорил, что обязан попросить у Тони прощения. Я умоляла его взять меня с собой, если уж он чувствует необходимость туда отправиться, но он сказал, что должен ехать один. Так он и поступил.

Она взглянула на изящный портрет отца, висевший над камином.

– А потом он стал быстро чахнуть. Он часами просиживал у себя в мастерской и что-то быстро царапал на бумаге, до тех пор пока ему не пришлось навсегда перебраться в постель.

– У вас сохранилось что-то из этих его писаний? – спросил Холмс.

– Нет, мистер Холмс. Я просмотрела их после его смерти. Оказалось, что это какая-то бессвязная чепуха. Я их уничтожила.

– Можно ли нам взглянуть на его мастерскую? – попросил мой друг.

– Конечно.

Леди Синтия поднялась с кресла, и мы проследовали за ней в заднюю часть дома. Она провела нас в длинную комнату, освещаемую тремя высокими окнами, за которыми виднелся ухоженный сад. Стены были уставлены книжными шкафами, а посреди помещения тянулся стол, заваленный всевозможными инструментами и кусками различных материалов. В углу стояла конторка.

– Отец всегда работал здесь, – пояснила леди Синтия. – Пожалуйста, не стесняйтесь, осматривайте все, что вам нужно. Когда закончите, можете присоединиться ко мне в маленькой столовой, я попрошу, чтобы принесли чай.

С этими словами она удалилась.

Шерлок Холмс огляделся.

– Думаю, вам стоило бы взять на себя книги, – проговорил он.

– Что вы имеете в виду? – не понял я.

– Осмотрите-ка полки, Ватсон. Может быть, вам что-то покажется необычным.

– Но я не уверен, что представляю себе обычный круг чтения выдающихся археологов, – возразил я.

Он не удостоил меня ответом и принялся расхаживать вокруг длинного стола. Я обратился к книжным полкам и попытался выполнить задачу, возложенную на меня Холмсом. Они сверху донизу были забиты археологическими журналами, в том числе на иностранных языках, а также трудами по истории, мифологии и фольклору. Ничего из ряда вон выходящего я не обнаружил. В конце концов я подошел к Холмсу, который осматривал какие-то предметы в углу рабочего стола.