Обряд Ворлока - Русанов Владислав Адольфович - Страница 60

• Предыдущая
• 60/78
• Следующая

Несмотря на опасность, которая еще не миновала, Олаф расхохотался. Не сумел сдержать улыбку и Вратко.

Керидвена неторопливо приблизилась к сыну, дождалась, когда он немного успокоится, и залепила смачную затрещину. Морвран охнул и упал на четвереньки. По-видимому, волшебство, так донимавшее его, в тот же миг иссякло. Горбун, удивительно похожий на жука-навозника, тряс головой и кряхтел. Колдунья примерилась, чтобы пнуть его ногой в зад, но передумала. Вместо этого почтительно поклонилась королеве:

— Прошу простить моего сына, ваше величество. Иногда он ведет себя как ребенок. — И повернулась к новгородцу: — И ты прости моего несмышленыша, Вратко из Хольмгарда. Не держи на него зла — он вспыльчив, но быстро отходит. Виной тому юный возраст. Всего пять сотен лет с небольшим…

— Хорошо, — кивнул словен. — Я обещаю не помнить обиды. Но хочу просить вас не обижать тех, кто, рискуя жизнью, помогал мне выполнить задание великой королевы. Кра-Аранг проводит жизнь в воде и на побережье. Он может и не знать, где находится кромлех.

— Я могу провести вас, — подал голос Вульфер. — Кажется, я понял, о чем идет речь.

Королева посмотрела на него долгим взглядом.

— Я благодарю тебя, Вульфер-сакс. Предлагаю забыть старые распри. Порабощение Англии святошами, поклоняющимися умершему на кресте, опасно как твоему народу, так и моему народу.

— Я — христианин, ваше величество, — серьезно, даже с тенью грусти, ответил оборотень. — И большинство моих сородичей тоже.

— Скажи это тем, кто травит вас, пронзает сердца кольями и сжигает на кострах! — отмахнулась Керидвена.

Колдунья сделала пару осторожных шагов и приблизилась к Вратко почти вплотную.

— Позволь поинтересоваться, ворлок из Гардарики, где добыл ты свое копье?

— Там же, где и треножник, — честно ответил парень. — В подземном схороне друидов под Стринешальхом.

— Пожалуй, монахи к этому копью не имеют никакого отношения, — задумчиво проговорила женщина. — Эта штучка им не по зубам. Да и к друидам оно попало, скорее всего, случайно.

— Ты тоже это заметила? — Маб, не обращая больше внимания на оборотня, встала плечом к плечу с соратницей.

— Конечно, ваше величество! Это трудно не заметить. Копье Ассал так и лучится силой.

— Копье Ассал? — Вратко выпучил глаза, хоть и привык уже назвать оружие именно так.

— А ты что думал, ворлок? Добыл могущественнейший артефакт, одно из четырех сокровищ Эрина, и стоит скромник скромником, — Керидвена говорила чуть насмешливо, но в голосе ее звучало уважение и зависть.

— Великий бог по имени Луг владел им, — вмешалась королева. — Ассал дарует неуязвимость, придает сил, возвращается в руки хозяина после броска. Три брата, три бога племени Дану — Бриан, Иухар и Иухарба — добыли его на далеком и таинственном острове, что высится в северном море, омываемый ревущими волнами, обдуваемый ледяными ветрами, где живут столь ужасные чудовища, что сердце человека не в силах перенести даже их вида — разрывается. Лишь боги могли добраться до острова, победить всех врагов и овладеть чудесным оружием. — Она протянула руку, но так и не решилась прикоснуться к древку даже кончиками пальцев. Заметив непонимающий взгляд новгородца, пояснила: — Они убили Киана, отца Луга, и, чтобы загладить вину, принесли ему копье Ассал. В битве при Маг Туиред, сражаясь с Фир Болг, Луг шел впереди войска с копьем в руке, и «ничто не могло устоять перед ним или пред тем, в чьей руке оно было».[122] Кроме него у племен богини Дану были еще три великие реликвии: камень Лиа Фаль, который испускал крик под ногами законного короля; неотразимый меч Нуада — стоило вынуть его из боевых ножен, как никто уж не мог от него уклониться; неистощимый котел Дагда, от которого никто не уходил голодным.

— Но как же… — Вратко не мог поверить услышанному.

— После исхода племен богини Дану с островов все эти артефакты считались потерянными. Уж поверь мне, ворлок из Хольмгарда, я приложила немало сил, разыскивая их. Но удача сопутствовала тебе. Значит, копье Ассал само выбрало себе хозяина. Скажи мне, ты уже проливал кровь?

— При Гейт-Фулфорде…

— Нет! Этим копьем ты убивал кого-либо?

Новгородец покачал головой:

— Только ранил ужас глубин. Мечи и стрелы не брали его. Лишь копье…

— Плохо! — Маб выглядела озабоченной. Вратко показалось, что она чуть-чуть отодвинулась от него, будто боялась чего-то. — Ассал не может долго обходиться без крови. А я даже представить не могу, сколько времени он томится от жажды…

— Его нужно немедленно опустить в отвар дубовых листьев, — встряла Керидвена. — Дуб — священное дерево, оно немного утолит его жажду…

— А потом мы воспользуемся им, — закончила королева. — С твоего, конечно, позволения, Вратко из Хольмгарда.

— Как? — не понял словен.

— Так, как хотели воспользоваться золотым серпом. В древнем кромлехе мы очертим круг, нарисуем знаки Силы, символы Власти, руны Могущества и будем просить Предвечные Сущности помочь нам одолеть ползущую с юга заразу. Ты же помнишь наш уговор, ворлок?

Он помнил уговор. Вернее, новые сведения обрушились на него столь неожиданно, что, объяви сейчас правительница Полых Холмов о любых других условиях, Вратко не сумел бы возразить. Ему хотелось лишь одного — поскорее вернуться к оставленным в чертогах Маб Хродгейру, Рианне и Марии. Парень кивнул, за что был вознагражден удовлетворенной улыбкой ее величества.

И теперь, выполнив все необходимые ритуалы по «успокоению» копья, они пришли в кромлех.

Занимался рассвет.

Керидвена сосредоточенно перебирала мешочки с травами, что-то бормоча себе под нос. Королева Маб, оставив охрану за пределами круга камней, повернулась к новгородцу и протянула узкую ладонь. Вратко помедлил мгновение и вложил ей в руку теплое древко Ассала.

Солнечные лучи, пробиваясь сквозь грязно-серые облака, скользили по верхушкам стоячих валунов. От этого серая, шершавая поверхность камня слегка розовела. Но Вратко казалось, что кромлех окрашен кровью. Кровью предстоящей битвы.

Королева Маб, пока Керидвена проводила обряд смирения копья Ассала, поведала, что нормандцы, высадившись на южном берегу Британии, неподалеку от Певенси, в тяжких силах — не меньше пятидесяти тысяч рыцарей и ратников — укрепились близ городка Гастингс.

Гуннар назвал его Хельсингьяпорт, вызвав недовольный взгляд правительницы, которая не любила, когда ей без нужды напоминают о датском завоевании Англии.

Герцог Вильгельм, наверняка проведав от лазутчиков о битве при Стэмфордбридже,[123] не спешил углубляться в чужую страну. Опытный воин, еще в юном возрасте участвовавший во множестве стычек и сражений, когда отстаивал свои права на герцогскую корону, да и позже потративший немало сил на усмирение мятежных графов и баронов, здраво рассудил, что саксы будут долго восстанавливать силы после сражения с войском Харальда Сурового. Поэтому ждать внезапного нападения не приходится.

Воины Нормандии выстроили два амбара из готовых срубов, привезенных на кораблях. Сложили туда все припасы. Пожалуй, больше эти хранилища походили на укрепленные замки — в случае нужды в них могли обороняться отряды до полусотни человек. После того Вильгельм отправил корабли через пролив. Якобы за подмогой и за новыми припасами, но злые языки утверждали, что нормандцы и так исчерпали все силы, которые могло дать герцогство: вряд ли вассалы Вильгельма наскребли бы еще сотню воинов или собрали бы хоть несколько кораблей с харчами.

Маб тоже считала, что Бастард отослал корабли, чтобы лишить свое войско пути к отступлению — когда знаешь, что спасенья нет, будешь биться до последнего вздоха.

— Ярл Нормандский очень хитер… Очень. Он не доверяет никому, даже своим самым близким сподвижникам. И он поставил на этот поход все, — сказала королева. — Вильгельм готов умереть, и для него это будет лучший выход в случае поражения.

• Предыдущая
• 60/78
• Следующая