Рождение Дестроера - Мэрфи Уоррен - Страница 14

• Предыдущая
• 14/38
• Следующая

Тренировка продолжалась.

Через три дня Чиун сказал:

– Достаточно айки-до. Это оборонительное искусство и не твой профиль. Перейдем к атаке. Мне сказали, что времени у нас остается мало. Надо торопиться.

Они направились к стоящим в углу зала столбам для отработки ударов. Пока они шли, Чиун объяснял:

– На Востоке существует множество видов рукопашного боя, ориентированных на атаку. Все они хороши на определенном уровне исполнения. К сожалению, у нас нет времени на все. Поэтому остановимся на самом универсальном – карате.

Они стояли внутри квадрата, образованного четырьмя столбами для отработки ударов, имеющими форму буквы "Y".

Чиун продолжал:

– Легенда гласит, что карате родилось много-много лет назад, когда жестокий правитель одной из провинций Китая отобрал у крестьян, находившихся под его властью, все оружие. Дхарма, основоположник учения дзен, жил как раз в те времена. Он понимал, что его народ должен иметь что-то, дабы защитить себя. И он созвал людей к себе.

Не переставая говорить, Чиун закрепил на трех столбиках по дюймовой сосновой доске.

– Дхарма обратился к народу и сказал, что всем нужно учиться защищать себя. «У нас отобрали ножи, – сказал он, – так превратим каждый палец в нож…»

Молниеносным движением Чиун выпрямил руку и нанес по первой доске прямой удар кончиками пальцев. Со стуком упали на пол две ее половинки.

– И Дхарма сказал: «У нас отобрали дубинки – так превратим в дубинки наши кулаки…»

При этих словах Чиун ударом кулака расщепил следующую доску.

Чиун остановился перед третьим столбом:

– У нас отняли копья – так пусть же каждая рука станет копьем! – произнес Чиун и напряженной раскрытой ладонью, действительно напоминающей копье, разбил надвое последнюю доску. Чиун на минуту задержался перед пустым столбом, сделанным из цельного бруса десятисантиметровой толщины. Он сделал глубокий вдох.

– И сказал Дхарма: «Превратим руки в мечи!»

Последние слова Чиун почти выкрикнул на резком выдохе. Со звуком винтовочного выстрела ребро ладони Чиуна соприкоснулось с брусом. Столб закачался и упал, перерубленный на высоте метра от пола. Чиун повернулся к Римо.

– Таково искусство открытой ладони, которое мы называем «карате». Ты его освоишь.

Римо приподнял перерубленный брус и посмотрел на покрытый щепками торец. Что ж, Чиун впечатляет, с этим нельзя не согласиться. Что может остановить этого человечка, если ему придет в голову начать убивать всех подряд? Кто сможет противостоять его ужасающим рукам?!

Глава шестнадцатая.

Занимаясь с Чиуном айки-до, Римо узнал о существовании и расположении болевых точек на человеческом теле. Из многих сотен только шестьдесят, по словам Чиуна, могут быть реально использованы. Поражение лишь восьми из этих шестидесяти влечет за собой немедленную смерть.

– На этих восьми мы и сосредоточимся, – объявил Чиун.

Возвратившись в спортивный зал после обеда, Римо обнаружил две куклы в человеческий рост, закрепленные на пружинах. На них была надета белая борцовская форма и нанесены красные точки: на висках, на адамовом яблоке, в области солнечного сплетения, в районе почек, у основания черепа и на спине, где, как он узнал впоследствии, расположен седьмой позвонок.

– Как каратист держит руку, нанося удар? – спросил Чиун, усаживаясь на маты перед куклами, и сам ответил: – Для всех ударов существует одно исходное положение ладони…

Он повернул руку ладонью вверх и выпрямил пальцы.

– Большой палец надо «взвести» как боек пистолета. При этом в предплечье должно ощущаться напряжение, как бы оттягивающее кисть назад. Оно, в свою очередь, вызывает напряжение в мизинце. Он выдвигается вперед. Указательный, средний и безымянный пальцы должны быть слегка согнуты в последней фаланге, а ладонь в целом – немного вогнута.

Придав кисти соответствующее положение, Чиун велел Римо потрогать его предплечье: на ощупь оно оказалось похожим на туго натянутый канат.

– Твердость достигается не усилием, а натяжением мышц, – объяснял Чиун. – Именно натяжение, а не сила превращает руку в страшное оружие.

Подойдя к куклам, они начали разучивать удары ладонью: справа, слева, ниже, выше… И снова, и снова.

Римо с удивлением обнаружил, что его ладонь практически не ощущает боли от соприкосновения с набитыми обрезками канатов чучелами.

Чиун остановил Римо:

– Не нужно стараться, чтобы удар проходил внутрь. В карате нет проникающих ударов. Есть только шлепок, контакт.

Из кармана робы Чиун достал коробок спичек.

– Зажги, пожалуйста, – попросил он.

Римо вытянул вперед руку с зажженной спичкой. Чиун повернулся к огоньку лицом, поднял руку к плечу и одновременно с резким выдохом открытой ладонью нанес удар сверху. В тот момент, когда, казалось, что ладонь вот-вот коснется огня, Чиун повернул ее и отдернул. Огонек спички метнулся за вакуумом, созданным ладонью Чиуна. Спичка погасла.

– Таким и должно быть движение руки каратиста при ударе – резким и не имеющим инерции, – пояснил Чиун.

– Я как-то не собирался гасить спички, – заметил Римо. – Вот ломать доски – другое дело. Сколько надо для этого проучиться?

– Нисколько. Ты легко справишься с любой доской. Но всему свое время. Продолжим тренировку.

По настоянию Чиуна, Римо провел еще несколько часов, тренируя удары на куклах. Ближе к вечеру они перешли к другим положениям ладони при ударе. Основное положение, узнал Римо, называлось «шуто» – ладонь-меч. Рука в таком положении может находиться, не уставая, хоть целый день.

Если слегка прогнуть руку с вытянутыми пальцами в запястье, получится рука-поршень – «шотей». Шотей применяется для ударов в подбородок или в горло. «Хиракен» – почти то же самое, но средние три пальца согнуты сильнее. В таком положении рука подобна лопасти весла.

– Прекрасно для ударов по ушам. Почти всегда следует разрыв барабанной перепонки, – объяснял Чиун.

Если руку-меч сжать в кулак, то получится «тетсуи» – рука-дубинка.

– Есть и другие положения, – сказал Чиун, – но пока довольно и этих. Когда ты научишься при ударе направлять свою силу в руку или ногу, то поймешь, что ее можно передавать и через предметы. Любая вещь в твоих руках станет смертоносным оружием.

Чиун показал Римо, как лист бумаги превратить в кинжал, а простые канцелярские скрепки – в дротики.

Трудно сказать, чему еще он успел бы научить Римо, если бы однажды, в три часа ночи, в комнату, где жили Чиун и Римо, не постучали. Вошел охранник и начал что-то шептать на ухо старику.

Чиун склонил голову в знак согласия, а затем кивнул Римо, который, хотя и проснулся, но лежал неподвижно.

– Иди за этим человеком, – сказал Чиун.

Поднявшись с циновки толщиной в соломинку, Римо надел сандалии. Охранник чувствовал себя не в своей тарелке, находясь в одной из комнат спецподразделения. Увидев, что Римо направляется к нему, парень попятился. Римо кивком предложил ему указывать дорогу.

Шагая по мощеной дорожке вслед за охранником, Римо поежился – холодный ветер с залива насквозь продувал тонкую ткань рубашки. Ноябрьская луна заливала жутковатым светом темные корпуса санатория. Римо старался задерживать дыхание, чтобы справиться с холодом, но, пока они дошли до административного здания, он уже похлопывал себя руками, пытаясь согреться.

Охранник был одет в толстую шерстяную куртку, застегнутую на все пуговицы, которую он не расстегнул, даже когда они вошли в помещение и поднялись на лифте на третий этаж. По дороге их дважды останавливала охрана: сопровождающий предъявлял пропуск. Странно, подумал Римо, как это я раньше не замечал, что в позах часовых отсутствует равновесие? Ребята стояли совершенно неправильно, держали руки так, что, казалось, напрашивались на захват и бросок через себя. Римо отметил также, что для подготовленного человека проникнуть сюда не составило бы особого труда. Они оказались перед дубовой дверью с массивной медной ручкой. На двери висела табличка: «Посторонним не входить». Охранник остановился:

• Предыдущая
• 14/38
• Следующая