Последнее испытание - Мэрфи Уоррен - Страница 55

• Предыдущая
• 55/62
• Следующая

Римо двинулся на звук.

И повстречался с высоким красивым мужчиной с иссиня-черными волосами. Незнакомец был одет в белую хлопковую рубашку и черные штаны в обтяжку. Римо никогда не видел его прежде, однако сразу же понял, кто это.

— Ты Чиун, верно?

Молодой кореец гордо расправил плечи:

— Я — Чиун-старший. А ты — одно из воплощений Шивы, которое носит шкуру белого тигра.

Римо оставил это замечание без комментариев. Ему не хотелось вступать в спор с отцом Чиуна.

— Мастер Си Тан, завершавший обучение Чиуна после твоей смерти, говорил, что ты можешь рассказать мне об отце, — сказал Римо.

Чиун-старший приподнял черную бровь.

— Ничего подобного. Должно быть, он имел в виду моего сына, Чиуна-младшего.

— Но Чиун это отрицает!

Чиун-старший пожал плечами. Точно так же делал и Чиун. Странно все-таки повстречать отца Чиуна, который умер молодым, подумал Римо. Все равно что повстречать самого Чиуна в молодости.

— Тогда не знаешь ли ты, где найти Коджинга? — спросил Римо.

— Нет. Слышишь бой барабанов? Он доносится вон с того поля. Мне кажется, они зовут тебя. — И Чиун-старший указал направление.

— Понял, спасибо! — И Римо бросился на звук.

Вскоре заросли сорго поредели, началось поле, засаженное сочными стеблями какого-то другого растения. Сладковатый его запах показался знакомым, и Римо наконец сообразил, что это кукуруза.

— Вот уж не думал, что в Корее растет кукуруза... — пробормотал он.

Бой барабанов становился все громче. Казалось, и сердце теперь колотится в такт этим призывным звукам, так и замирая в ожидании чего-то необычного.

Римо пробивался сквозь заросли на запад и вдруг увидел мужчину в желтом шелковом кимоно. Между ног у него стоял барабан.

— Коджинг? — спросил Римо. Незнакомец вроде бы очень походил на мастера Коджинга.

Барабанщик поднял голову:

— Я Коджонг.

— Я ищу Коджинга.

— А нашел Коджонга.

— Да, я понял, понял.

— А зачем тебе понадобился мой брат Коджинг?

— Он знает одну очень важную для меня вещь.

Коджонг перестал бить в барабан.

— Все мои братья знали что-то важное. Потому-то мы здесь. И ты тоже, наш брат по крови.

Заметив торчавшее в волосах Коджонга орлиное перо, Римо спросил:

— А чем это ты занимаешься?

— Вызываю из-под земли кукурузу.

— Хорошее дело.

— Я ем кукурузу. Риса не ем.

— Здорово, — рассеянно заметил Римо, озираясь по сторонам в надежде увидеть Коджинга.

— Все мои близкие едят кукурузу.

— Угу...

— Мой народ — народ Солнца.

Римо вздрогнул и резко обернулся.

— Что ты сказал?

— Я сказал, мой народ — народ Солнца. Мы не сражаемся. Нам запрещено убивать. Это наш образ жизни. Наше правило. Наш путь. Наш закон. Он отличается от законов и образа жизни других людей.

— А кто они такие вообще, эти люди Солнца? — спросил Римо.

— Мой народ. И твой тоже, белоглазый.

— То же самое говорила мне мать... Что ты знаешь еще?

— Мать просила передать тебе, белоглазый, чтобы ты слушался ветра.

Склонив голову набок, Римо прислушался. Западный ветер тихо шелестел в стеблях кукурузы с золотистыми початками, заставляя их раскачиваться. И вдруг среди этих звуков Римо различил голос матери:

— Ты должен спешить, сын мой! Ибо он умирает!

— Где ты? — вскричал Римо.

— Поторопись!

— Где он? — воскликнул Римо. — Только скажи, где его искать? — Но ветер не ответил.

Сидевший на земле Коджонг поднял на него глаза.

— Чиун знает. Спроси Чиуна.

— Чиуна-старшего?

— Нет. — Коджонг снова ударил в барабан. — Чиуна-младшего.

И тут высокие стебли кукурузы закачались еще сильнее, жутко замельтешили перед глазами, словно некто гигантской ложкой размешивал плотное пространство Пустоты.

И Римо проснулся.

Он вошел в смежную комнату, даже не удосужившись постучать или повернуть дверную ручку. Просто ударил по двери ладонью, и она распахнулась.

— Я только что говорил с твоим отцом о моем! — сердито заявил он Чиуну.

— Надеюсь, он в добром здравии? — осведомился Чиун, лежавший на коврике.

— Он умер. И давно.

— Знаю, но в добром ли он здравии?

— Он сказал, что ничего не знает о моем отце. А потом я встретил Коджонга.

— Мастера с таким именем не существует, — тихо произнес Чиун.

— Какая разница! Короче, он посоветовал спросить у тебя.

— А что именно он сказал?

— Сказал: «Спроси Чиуна-младшего». А Чиун-младший — это ты.

— Но мой отец гораздо моложе меня. Он умер в самом расцвете сил.

— Не увиливай от ответа!

— Сядь и успокойся.

— Нет, ответь мне! Я слышал голос матери. Она сказала, что мой отец в опасности, что он умирает. Ты знаешь, кто он, мой отец? Да или нет?

— Сядь, успокойся. Я расскажу тебе, как найти отца. Ведь я обещал.

Римо опустился на коврик рядом с Чиуном, судорожно сжимая кулаки. Он был мрачнее тучи. Учитель ласково взглянул на ученика.

— В тот первый раз ты увидел мать вовсе не случайно, а потому что заглянул в зеркало памяти. К чему я, собственно, и призывал тебя все эти годы.

— Ну и?..

— Ты глядел на свое отражение, а перед мысленным взором твоим вставало ее лицо. И случилось это еще до появления ее духа. Ты видел глаза своей дочери, и вот из глубин памяти всплыли другие глаза, похожие. Глаза той женщины, которая дала тебе жизнь. То же будет и с отцом. Если, конечно, у тебя хватит мужества взглянуть на самого себя в поисках сходных черт. Ибо все, кто был связан с тобой в прошлом, оставили свои следы.

— Опять увиливаешь от ответа. Говори толком!

— Долгие годы я был твоим отцом. И я был бы плохим отцом, если бы выложил такое сразу и не дал бы тебе счастливой возможности сделать открытие самому.

— Отведи меня к отцу, черт побери!

Чиун сузил глаза.

— Прекрасно. Если настаиваешь, быть по-твоему.

И мастер Синанджу вывел Римо на улицы Бангора.

Минут пятнадцать они бесцельно бродили по городу, причем учитель беспрестанно бил в гонг, чем невероятно бесил Римо. Тот уже готов был взорваться, как вдруг Чиун замер на пустой автостоянке перед старым кирпичным зданием, сел в позу лотоса и, широко раскинув руки, воскликнул:

— Смотри, Римо! Смотри лучше! Ты видишь своего потерянного отца?

Ученик растерянно озирался по сторонам. Рядом никого, разумеется, не считая Чиуна.

— Но ты мне не отец!

Мастер Синанджу в отчаянии всплеснул руками.

— О, как же ты слеп! Я не себя имел в виду.

И, обернувшись, кореец указал на рекламный щит под крышей здания.

Римо поднял глаза. На щите висела афиша нового фильма.

Фильм назывался «Возвращение Болотного Человека». Римо едва не выругался, но тут глаза его впились в зеленоватое лицо на афише. И он застыл, точно громом пораженный.

— Я знаю эти глаза...

— Они существуют в зеркале твоей памяти, куда ты так упорно отказываешься заглянуть.

Римо подошел поближе и стал читать титры. И вдруг побледнел как полотно. И набросился на мастера Синанджу с кулаками.

— Ты знал! Ты все время знал это! Так ведь? Отвечай!

Чиун молчал.

— Да или нет?

— Если бы ты не поленился заглянуть в зеркало памяти, то тоже знал бы давным-давно, — бесстрастно отозвался наконец мастер Синанджу.

— Лгун проклятый!

Кореец недовольно скривился, а Римо помчался прочь, так и кипя от злости.

Чиун поднялся и затрусил следом.

Остановить ученика теперь было невозможно. Все зависело только от воли богов.

Перелет из Феникса в Юму длился недолго. Меньше часа. И все это время внизу тянулась бескрайняя пустыня.

Они летели вечерним рейсом на маленьком самолете «Бич-1900»: девятнадцать мест и никаких стюардесс. Римо сидел впереди, Чиун — сзади, на некотором отдалении. Оба молчали. Римо не отрывал глаз от лица матери на портрете.

• Предыдущая
• 55/62
• Следующая