Выбери любимый жанр

Описание Отечественной войны в 1812 году - Михайловский-Данилевский Александр Иванович - Страница 42

Изменить размер шрифта:

Раевский, стоя с 12-й дивизией впереди Салтановки, ожидал только успеха Паскевича, чтобы пойти на штыках через плотину и атаковать все, что перед ним находилось. Солдаты с нетерпением ожидали приказания к бою; во всех кипела кровь. Между тем Французская артиллерия, с высот за Салтановской плотиной, громила наши колонны; но ряды, вырываемые ядрами и картечью, бестрепетно смыкались, и подбитые пушки переменялись новыми. Услыша при одной из атак Паскевича, что его огонь подвинулся вперед, Раевский почел минуту благоприятной для атаки и приказал 12-й дивизии двинуться на Салтановку. Он, Васильчиков, все офицеры штаба спешились и стали впереди Смоленского пехотного полка, находившегося в голове колонны. Отвечая бессмертной надписи его знамени, полученной за подвиг на Альпийских горах, полк шел без выстрела к плотине. «Дайте мне нести знамя!» – сказал один из сыновей Раевского ровеснику своему, шестнадцатилетнему подпрапорщику. «Я сам умею умирать!» – отвечал юноша. Выгоды местоположения были на стороне Даву и уничтожили усилия храбрости наших войск, которые выдерживали на дороге весь огонь Французских батарей, несколько раз врывались в Салтановку, но должны были воротиться.

В это время, около 4 часов пополудни, пришло донесение от Паскевича, что он встретил на левом фланге не 6, но, может быть, 20 тысяч и имел необходимость в значительном подкреплении, если уже ему непременно должно сбить неприятеля. Раевский отвечал, что собственные его атаки отбиты, что он потерял много людей и не может прислать более одного батальона. Паскевич взял пришедший к нему на подкрепление батальон и пошел лесом, в обход правого фланга неприятеля, приказав старшему по себе, Полковнику Савоини, перейти мост у Фатовой и атаковать Французов в штыки, когда услышит выстрелы батальона, поведенного лично Паскевичем в обход. Он уже приближался к опушке леса, против деревни Селец, и был во 150 саженях от неприятеля, когда приехал к нему адъютант Раевского с приказанием отходить назад, потому что Князь Багратион, прибыв к 12-й дивизии, убедился лично в своем первоначальном заблуждении о малочисленности Даву. «Наступал вечер, – доносил Князь Багратион Государю, – я видел невозможность форсировать позицию неприятеля, и по неприступности ее и по силам, непомерно превосходным, почему приказал Раевскому занять прежнюю позицию при Дашковке, оставя сильные передовые посты на месте».

Описание Отечественной войны в 1812 году - _20.jpg

12-я дивизия начала отступать от Салтановки и потом остановилась, чтобы дать время Паскевичу выйти из лесу. Неприятели бросились на ее орудия, «но нашли смерть на штыках наших» [107] . Паскевич, при начале своего отступления, также был стремительно атакован, однако же удержал напор картечью и батальным огнем, вышел без потери из леса, выстроил полки на поляне в одну линию с 12-й дивизией и продолжал отступать с ней, прикрываясь конными фланкерами. Канонада не прекращалась. Неприятель остановился по выходе из леса; наши в сумерки отошли на прежнюю свою позицию к Дашковке. «Единая храбрость и усердие Русских войск, – так заключает Раевский свое донесение к Князю Багратиону, – могли избавить меня от истребления против превосходного неприятеля и столь выгодной для него позиции. Я сам свидетель, что многие офицеры и нижние чины, получа по две раны и перевязав их, возвращались в сражение, как на пир. Не могу довольно выхвалить храбрости и искусства артиллеристов: все были герои. Этот бой был первым боем моего корпуса в походе. Войска одушевлены были примерным мужеством и ревностью, достойными удивления!» Урон Раевского, по его показанию, простирался до 2000 человек. Батальоны, бывшие в голове колонн, потеряли на половину; в каждом оставалось от 200 до 250 человек. Потеря неприятеля неизвестна. Официальных сведений об ней нет, а писатели Французские умалчивают о своем уроне. Знаем только, что на другой день Могилев был завален ранеными, для которых отведены были присутственные места и лучшие дома в городе.

Описание Отечественной войны в 1812 году - _21.jpg

Невозможность пробиться в Могилев заставила Князя Багратиона снова переменить направление. Он решился идти через Мстиславль и оттуда, смотря по известиям о 1-й армии, искать соединения с ней через Горки или обратиться к Смоленску. 12 Июля целый день простоял он у Дашковки, по причине постройки мостов в Новом Быхове. Для прикрытия своего марша Князь Багратион приказал Платову, получившему повеление присоединиться к 1-й армии, перейти ночью вброд при Ворколабове, показывая вид атаки на Могилев с противной стороны, то есть с левого берега Днепра, и потом следовать далее к 1-й армии, в промежутке Днепра и Сожи. С рассветом 13-го числа 2-я армия двинулась из Дашковки к Старому Быхову, 14-го перешла мост в Новом Быхове, ночевала в Пропойске и 17-го прибыла в Мстиславль, откуда продолжала путь к Смоленску, не тревожимая более Французами. За сие беспрепятственное движение обязан был Князь Багратион делу под Салтановкой. Хотя ночью, после сражения, пришли к Даву остальные войска его сводного корпуса, отчего у него было около 40 000 человек, а в следующий день соединился с ним корпус Понятовского, около 20 000, но он не выступал из Могилева и укрепил его вскопанными батареями, быв в полной уверенности, что Князь Багратион станет опять нападать. Он совсем потерял из вида Князя Багратиона, которому с начала похода удачно преграждал все пути к соединению с 1-й армией; но в Могилеве Даву ошибся в расчете и тем дал 2-й армии возможность предупредить его в Смоленске. Пять дней не трогался Даву из Могилева и был в большом затруднении сбирать известия о настоящем направлении Князя Багратиона, потому что Платов, обратясь из Быхова на Чаусы и Горки, наводнил казаками все окрестности Могилева, отчего Даву не мог получать сведений, куда девалась 2-я армия.За Днепром отделился Платов от 2-й армии, коей фланги и тыл оберегал он целый месяц. Имев постоянную поверхность над неприятельским арьергардом, он облегчал Князю Багратиону возможность выводить войска из затруднительного положения, в котором находились они между корпусами Даву и Вестфальского Короля. В течение этого времени Атаман получал неоднократно повеления от Барклая-де-Толли идти на соединение с 1-й армией, но Князь Багратион удерживал его. Каждый из Главнокомандующих желал иметь при себе бесценное Донское войско. В одном из своих повелений Платову писал Барклай-де-Толли: «Ныне предстоит в вас и храбром вашем корпусе еще большая надобность. Государь Император совершенно ведает готовность вашу подъять знаменитые труды для защиты Отечества, и 1-я армия с нетерпением ожидает появления храброго вашего войска». В другом предписании из Витебска, от 12 Июля: «От быстроты соединения вашего зависит спокойствие сердца России и наступательные на врага действия». В третьем, оттуда же, от 14 Июля: «Я собрал войска на сегодняшний день в крепкой позиции у Витебска, где я, с помощью Всевышнего, приму неприятельскую атаку и дам генеральное сражение. В армии моей, однако же, недостает храброго вашего войска. Я с нетерпением ожидаю соединения оного со мной, от чего единственно зависит ныне совершенное поражение и истребление неприятеля, который намерен, по направлению из Борисова, Толочина и Орши, частью своих сил ворваться в Смоленск; потому настоятельнейше просил я Князя Багратиона действовать на Оршу, а вас именем армии и Отечества прошу идти как можно скорее на соединение с моими войсками. Я надеюсь, что вы удовлетворите нетерпению, с коим вас ожидаю, ибо вы и войска ваши никогда, сколько мне известно, не опаздывали случаев к победам и поражению врагов». 15 Июля, тоже из Витебска, писал Начальник Главного Штаба 1-й армии, Ермолов, к Атаману: «Мы третьи сутки противостоим большой неприятельской армии. Сегодня неизбежно главное сражение. Мы в таком положении, что и отступать невозможно без ужаснейшей опасности. Если вы придете, дела наши не только поправятся, но и примут совершенно выгодный вид. Спешите».

Платов получил письмо Ермолова, уже переправившись через Днепр, и отвечал: «Я бы три раза мог соединиться с 1-й армией, хотя бы боем. Первый раз через Вилейку, другой раз через Минск и наконец от Бобруйска мог пройти чрез Могилев, Шклов и Оршу, когда еще неприятель не занимал сих мест, но мне вначале, от Гродно еще, велено действовать на неприятеля во фланг, что я исполнял от 16 Июня по 23-е число; не довольно во фланг, другие части мои были и в тылу, когда Маршал Даву находился при Вишневе, а потом я получил повеление непосредственно состоять под командой Князя Багратиона. Тогда, по повелению его прикрывал я 2-ю армию от Николаева, через Мир, Несвиж, Слуцк и Глуск до Бобруйска; ежедневно если не формальной битвой, то перепалкой сохранял все обозы, а армия спокойно делала одни форсированные переходы до Бобруйска. Тут получил я повеление от Михайла Богдановича следовать непременно к 1-й армии, о чем было предписано и Князю Багратиону. Он меня отпустил весьма неохотно, оставив у себя 9 полков Донских и один Бугский. Я пошел поспешно к Старому Быхову, минуя в ночь армию, шедшую к Могилеву, ибо я с войском, не доходя Бобруйска за 20 верст, находился в арьергарде. Князь Багратион, нагнав меня почтой у самого Старого Быхова, 10-го числа, объявил, что будет иметь генеральное сражение с армией Даву при Могилеве и что я должен остаться на два дня, ибо де сих резонов, за отдаленностью, Барклаю-де-Толли неизвестно было, что он меня оправдает пред начальством и даст на то мне повеление. Тогда я, и сам посудя, принял в резон и остался. Вместо того, генерального дела не было, а была 11-го числа битва, и довольно порядочная: и так я переправился через Днепр у монастыря Ворколабова 12-го числа».

Перейти на страницу: