Денискины рассказы: о том, как всё было на самом деле - Драгунский Виктор Юзефович - Страница 37

• Предыдущая
• 37/65
• Следующая

На переменах нам не разрешали бегать. Мы организованно гуляли в низком темноватом зале. Нас заставляли ходить по кругу, парами – мальчик с девочкой, – взявшись за руки. Со мной все время гуляла девочка Женя. Мы с ней не были знакомы – она была из другого класса, то ли из первого «А», то ли из первого «Б». А я был из первого «В».

Откуда же я узнал, что ее зовут Женя?

Потому что в первый раз учительница сказала ей: «Женя, станешь вот с ним!» То есть со мной.

Поэтому мы с этой Женей не разговаривали. Во-первых, во время прогулки вообще запрещалось болтать. Хотя, конечно, некоторые шептались. А во-вторых, Женя все время от меня отворачивалась. Наверное, я ей не нравился. Тогда я тоже стал от нее отворачиваться. Но нас все равно ставили вместе, я даже не знаю почему.

В середине круга стояла Вера Васильевна, учительница из первого класса «А». Всегда хмурая, в темно-синем пиджачном костюме и тупоносых ботинках. Если кто-то нарушал дисциплину (например, нарочно прихрамывал, как старик, или громко болтал, или делал подножку соседу) – Вера Васильевна бросалась к нему, выхватывала его из круга и ставила с собою рядом. За перемену таких набиралось человека три-четыре. А тот, кто оставался один, так в одиночку и догуливал. Хорошо, перемена была короткая.

На большой перемене мы шли в буфет.

Там продавались пирожки, слоеные булочки под названием «языки», коржики, и чай, и компот, и даже винегрет, и сосиски с кашей. Но самым любимым кушаньем были пирожки с повидлом. Они стоили 5 копеек – штука. Они были жареные на масле, и их давали в бумажках – но все равно после них все пальцы были масленые. А самое главное: ты начинаешь кусать этот пирожок – а повидло обязательно оказывается с другого конца! Какая-то загадка.

Вера Васильевна была злая. Она дожидалась, когда первоклассник откусит хороший кусок пирога с повидлом, подходила к нему и гневно спрашивала:

– Как ты смеешь разговаривать с учителем с набитым ртом?

Первоклассник мычал и давился.

– К директору отведу! – кричала она. – Родителей вызову! Тебя научат, как вежливо с учителем разговаривать!

Сейчас, когда я вырос, я понимаю, что она была несчастным человеком. Злые люди, особенно те, которые без причины набрасываются на других, на самом деле очень несчастные. Их в детстве кто-то обидел, и потом они отыгрываются на тех, кто слабее, кто не может дать сдачи.

Но тогда я просто радовался, что она – не наша учительница.

Нашу учительницу звали Раиса Ивановна. Она была совсем не злая и очень веселая. Даже слишком.

– Здорово, кретины! – приветствовала она нас, входя. – Привет, бандиты!

– Здрасьте, РаисВанна! – хором кричали мы, вскакивая и хлопая крышками парт.

Парты, кстати говоря, были не такие, как теперь. Каждая парта – это было целое тяжелое сооружение для двух человек – скамейка и приделанный к ней наклонный стол с откидными крышками. Под крышами были два ящика для портфелей. А сверху были дырки для фаянсовых чернильниц и две длинные ложбинки для ручек.

Что такое школьная ручка? Длинная деревянная палочка, сантиметров пятнадцать. На конце – металлическое приспособление, чтобы вставлять маленькие стальные перья. Нам учителя рассказывали, что раньше было много перьев, разных размеров и фасонов. Но у нас были только два – обыкновенное, которое называлось «номер восемьдесят шесть», и «рондо», очень острое и жесткое.

Перья лежали в специальном отделении деревянного пенала. Их надо было иметь несколько штук на запас, потому что перо могло прямо на уроке сломаться, кончик у него мог отлететь.

Еще в пенале была перочистка – круглая штучка из толстого сукна. Первоклассники, сощурившись, смотрели на перо на свет – не пристала ли к нему ниточка, соринка или волосок – и снимали их перочисткой. Потому что иначе будет клякса.

И только потом макали перо в чернильницу.

Однажды моя чернильница опустела.

Я поднял руку и сказал:

– Раиса Иванна, у меня чернила кончились.

– Пиши соплями! – сказала Раиса Ивановна и посмотрела на меня таким холодным и веселым взглядом, что у меня по спине поползли мурашки.

Когда я вырос и вспоминал этот случай, я понял, зачем это сделала Раиса Ивановна. Так поступают лесные охотники с новорожденными щенками. Они закапывают щенков в снег. Кто сам выкопается – молодец, пусть живет.

Я догадался, что надо отлить немножко чернил у соседа сзади.

С тех пор не люблю просить о помощи. Стараюсь как-то сам справиться.

Чернила в чернильницы наливала тетя в синем халате. Еще она приносила в класс мел и мокрые тряпки – стирать с доски. Эту тётю называли «техничкой» или просто нянечкой, как в больнице.

Еще были чернильницы-непроливайки – они были так устроены, что из них на самом деле не выливались чернила. Некоторые ребята таскали непроливайки с собой. У меня такая была дома.

Одно макание ручки в чернильницу – это три-четыре слова. Так и писали. С перьев соскакивали кляксы. В каждую тетрадку была вложена желтая промокашка. Пальцы все время были в чернилах.

Да и не только пальцы! Мы все были в чернилах! От носа до пяток.

Вот, например, передо мной сидел Сашка Агафонов. У него был ранец, а не портфель. И он все время забывал снять ранец, когда садился за парту. Прямо в ранце садился, представляете себе! И своим ранцем шарахал по моей парте, прямо по черниль-нице! Чернильница выскакивала из своей дырки, чернила брызгали в разные стороны, на тетрадки, на меня, на моего соседа и друга Мишку. Так что я все время был начеку: то кричал Сашке: «Ранец сними!», то просто прикрывал чернильницу руками. Но стоило мне зазеваться, как ба-бах – готово, моя тетрадка в чернильной луже.

Поэтому мы были просто счастливы, когда во втором классе нам разрешили писать авторучками. Сначала чернильными. Тут была своя история, чернила надо было набирать каждый вечер, чтоб на весь завтрашний день хватило, и с этих авторучек все равно соскакивали кляксы. Потому что авторучки были плохие. Их так и называли – «школьные».

Наконец, в четвертом классе, мы перешли на шариковые ручки. Ну а кто не хотел, те писали чернильными авторучками, но уже взрослыми, хорошими, без клякс.

Итак, Раиса Ивановна входила в класс, весело называя нас кретинами и бандитами.

– Вчера проверяю тетрадки, – она шумно садилась за учительский стол, – и вдруг клоп из пачки вылезает! Признавайтесь – чей клоп!

– Это, наверное, из моей тетрадки клоп, – вздыхал Петров. – У нас клопов – просто завались! Мы их морим, а они от соседей ползут…

Раиса Ивана хохотала:

– Молодец, Петров! Честный! Настоящий октябренок!

Потому что «октябрята – правдивые ребята».

Мы все были октябрятами. Была такая организация для школьников от первого до третьего класса. Первоклассников принимали в октябрята в ноябре. Потому что в ноябре случилась Октябрьская революция, так уж вышло. Мы громко пели:

• Предыдущая
• 37/65
• Следующая