Умирающий свет - Мартин Джордж Р.Р. - Страница 16

• Предыдущая
• 16/81
• Следующая

В то же время я узнал, чем здесь занимается Лоримаар. Он уже добыл свой первый трофей, что стало известно в Брейте, а затем у нас. Мы с Гарсом решили положить этому конец. Положение крайне напряженное. Если кимдиссцы узнают, что кавалаанцы снова охотятся на оборотней, они с радостью оповестят об этом весь внешнепланетный мир. Между Кимдиссом и Верхним Кавалааном и так мало любви — заметить нетрудно, и вы об этом уже знаете. Мы не боимся кимдиссцев, которые проповедуют религию и философию ненасилия, как и эмерельцы. Но другие планеты Окраины… Вулфхейм изменчив и непредсказуем; Тобер может порвать наши торговые соглашения, если там узнают, что кавалаанцы охотятся на их замешкавшихся туристов. Даже Авалон, вероятно, отвернется от нас, если новость распространится дальше Покрова, и исключат нас из Академии. Этим нельзя рисковать. Лоримаар и его приятели не задумываются о последствиях. Советы сообществ ничего не могут сделать. Их власть не распространяется на эту планету. И только айронджейды проявляют какой-то интерес к событиям на умирающей планете, находящейся от них на расстоянии световых лет. Выходит, я и Гарс противостоим охотникам Брейта в одиночку.

До сих пор дело не дошло до открытого конфликта. Мы свободно перемещаемся по планете, посещаем города, отыскивая людей, оставшихся на Уорлорне. Тех, кого нам удается найти, мы объявляем корариелами. Пока мы нашли только нескольких: одичавшего ребенка, потерявшегося во время Фестиваля, несколько вулфхеймцев, засидевшихся в городе Хаапала, охотника с Тары. Каждому я дал опознавательный знак моей собственности, — он улыбнулся, — маленькую черную железную булавку в форме баньши. Это — предупреждение для охотника. Стоит только пальцем коснуться моего корариела, имеющего такую булавку, последует вызов на дуэль. Лоримаар может говорить что угодно, может гневаться сколько хочет, но он не пойдет на дуэль с нами. Для него это смерть.

— Понимаю, — сказал Дерк.

Он отстегнул от воротника маленькую железную булавку и положил ее на стол среди остатков завтрака.

— Она мне нравится, но я не собираюсь быть чьей-то собственностью. Я долгое время заботился о себе сам и могу делать это впредь.

Викари нахмурился.

— Гвен, — обратился он к ней, — может быть, ты убедишь его в том, что с ней безопаснее и…

— Нет, — резко ответила она. — Ту знаешь, Джаан, я ценю то, что ты стараешься сделать. Но я понимаю чувства Дерка. Я тоже не хочу быть охраняемой и отказываюсь быть собственностью, — решительно закончила она.

Викари окинул их беспомощным взглядом.

— Что ж, хорошо, — сказал он и взял булавку. — Я должен вам кое-что сказать, т'Лариен. Мы нашли больше людей, чем брейты, только потому, что искали в городах, а они, рабы старых обычаев, охотились в лесах. Там редко можно кого-нибудь встретить. До сих пор они не имели ни малейшего представления о наших с Гарсом занятиях. Но сегодня утром Лоримаар пришел ко мне, чтобы высказать свое недовольство по поводу вчерашнего происшествия. Он охотился со своим тейном, напал на «дичь», но добычи не получил. Выслеженная им «добыча» оказалась мужчиной, который летел над горами на скутере. — Он протянул булавку в виде баньши. — Без этого он лазером заставил бы вас спуститься, погонял по лесу, а потом убил. — Он положил булавку в карман, многозначительно посмотрел на Дерка и вышел.

— Мне очень жаль, что ты столкнулся с Лоримааром, — сказала Гвен после ухода Джаана. — Нет никакой надобности вовлекать тебя во все эти дела, и я хотела уберечь тебя от неприятных мелочей. Надеюсь, ты никому не расскажешь о том, что сегодня узнал, когда улетишь с Уорлорна. Пусть Джаан и Гарс разбираются с брейтами. В любом случае, никто ничего не сможет сделать, а невинные люди на Верхнем Кавалаане будут опозорены. И, самое главное, не говори Аркину. Он и так презирает кавалаанцев и сразу умчится на Кимдисс.

Она встала.

— А сейчас, по-моему, лучше поговорить о чем-нибудь более приятном. У нас с тобой осталось не так уж много времени. Пока я могу быть твоим гидом, но скоро мне придется вернуться к работе. Так не позволим же мясникам-брейтам испортить нам оставшиеся несколько дней.

— Как хочешь, — согласился Дерк, желая угодить ей. На самом деле он никак не мог прийти в себя от встречи с Лоримааром и разговоров об оборотнях. — Есть определенные планы?

— Можно снова поехать в леса, — предложила Гвен. — Им нет ни конца, ни края, а чудес там видимо-невидимо: озера, полные рыбы размером с человека, насыпи выше этого здания, возведенные еле видимыми насекомыми. Огромная система пещер, которую Джаан нашел за горами — он ведь прирожденный знаток пещер. Но я считаю, что сегодня надо быть поосторожнее. Не стоит сыпать слишком много соли на раны Лоримаара. Иначе он со своим толстым тейном может устроить охоту на нас и вся затея Джаана потерпит крах. Лучше я покажу тебе города. В них есть свое очарование, какая-то мрачная красота. По словам Джаана, там Лоримаар еще не охотится.

— Хорошо, — согласился Дерк без энтузиазма в голосе.

Гвен быстро оделась, и они поднялись на крышу. Скутеры лежали там, где они их оставили накануне. Дерк нагнулся, чтобы поднять их, но Гвен взяла серебристые свертки и кинула их на заднее сиденье аэромобиля. Ботинки и аппараты управления последовали за ними.

— Сегодня скутеры нам не нужны, — пояснила она. — Мы полетим далеко.

Дерк кивнул в знак согласия, и они по крыльям взобрались в машину. Небо Уорлорна создавало ощущение, будто им уже пора было возвращаться домой, а не трогаться в путь. Ветер ревел вокруг аэромобиля. Дерк, взяв штурвал из рук Гвен, вел машину, пока она пыталась собрать в узел длинные черные волосы. Его темная с проседью шевелюра в беспорядке развевалась, но он настолько глубоко погрузился в свои мысли, что это ему нисколько не мешало. Он просто ничего не замечал.

Гвен вела машину на юг высоко над горами. По правую сторону безмятежно простирался Парк, среди его пологих, заросших травой холмов петляли реки, унося свои воды далеко к горизонту навстречу небу. Вдали, у подножия крутых гор начинался дикий лес. Даже с такой высоты были видны участки, захваченные душителями. Желтые метастазы пронизывали темную зелень.

Почти час они летели в полном молчании. Дерк целиком погрузился в свои мысли, безуспешно пытаясь соединить одно с другим, связать между собой разобщенные факты. Гвен посмотрела на него с улыбкой.

— Я люблю управлять аэромобилем, — сказала она. — Даже этим. В машине я себя чувствую легко и свободно, все проблемы отступают. Понимаешь, что я имею в виду?

Дерк кивнул.

— Да. Не от тебя первой я это слышу. Многие люди чувствуют то же самое, и я в том числе.

— Верно, — согласилась она. — Помнишь, как мы летали вместе на Авалоне? Однажды я провела за рулем весь день, от рассвета до заката, а ты молча сидел, высунув за окно руку, и только глядел вперед своим неизменным задумчивым взглядом, — она опять улыбнулась.

Он помнил. Их давние путешествия были особенными. Они почти не разговаривали, только время от времени смотрели друг на друга, и каждый раз, когда их взгляды встречались, они улыбались. Это получалось непроизвольно: как бы ни старался он подавить улыбку, она все равно появлялась. Но теперь все, что было между ними, казалось ужасно далеким и безнадежно утраченным.

— Почему ты об этом вспомнила? — спросил он.

— Твой взгляд. Увидела, как ты сидишь, ссутулившись, в кресле, высунув руку наружу, и вспомнила. Ах, Дерк, ты ведь делаешь это нарочно. Чтобы напомнить мне Авалон. Чтобы я улыбнулась и захотела тебя обнять. Фу!

Они вместе рассмеялись.

Дерк, не думая, придвинулся к ней и положил руку ей на плечо. Она посмотрела на него, повела плечами и, расправив нахмуренный лоб, со вздохом покорности натянуто улыбнулась, но не отстранилась.

Полет продолжался.

Утренний город казался сверху картиной в пастельных тонах, заключенной в широкую раму долины. Гвен посадила аэромобиль в центре одной из ступенчатых площадей. В течение часа они бродили по широким бульварам. Выстроенный из светло-розового с прожилками мрамора и белого камня город выглядел приветливо. Вдоль широких извилистых улиц тянулись низкие, легкие строения из полированного дерева, украшенные витражами. И улицы, и многочисленные скверы, и тенистые аллеи украшали статуи, картины, сады камней, скульптуры из живых деревьев. Тротуары и стены домов оживляли фрески.

• Предыдущая
• 16/81
• Следующая