Обольщение - Джойс Бренда - Страница 12

И Джулианна подумала о том, что его английская речь, хотя и сдобренная сильным акцентом, тоже весьма впечатляет.

Это замечание, похоже, порадовало француза. Переведя взгляд на Амелию, стоявшую у его кровати, Шарль спросил:

– А что еще сестра рассказала вам обо мне?

На лице Амелии мелькнула натянутая, неестественная улыбка.

– Возможно, вам лучше спросить об этом у нее самой. Прошу прощения. – Старшая сестра повернулась к Джулианне: – Маме пора ужинать. Увидимся позже, Джулианна.

И Амелия удалилась.

– Я ей не понравился, – заметил Шарль, снова переходя на французский язык, и в его тоне засквозили смешливые нотки.

Джулианна резко вздрогнула и увидела, как Шарль положил руку на обнаженную мускулистую грудь.

– У Амелии очень строгий, рассудительный характер, месье.

– В самом деле? А я и не заметил.

Джулианна почувствовала, как часть сковавшей ее напряженности улетучилась.

– А вы, месье, в прекрасном настроении.

– Да и как может быть иначе? Я проспал несколько часов, а сейчас нахожусь в компании красивой женщины – моей собственной сестры милосердия.

И он в который раз одарил ее долгим взглядом.

Джулианна вмиг почувствовала, как тяжело перевернулось сердце в груди. И поспешила напомнить себе о том, что все французы обожают флиртовать. Чтобы скрыть смятение, она произнесла:

– Вы проспали больше суток, месье. Разумеется, вы чувствуете себя гораздо лучше.

Его глаза удивленно распахнулись.

– Какое сегодня число, мадемуазель?

– Десятое июля, – ответила она. – Это важно?

– Я совсем утратил чувство времени. Как долго я нахожусь здесь?

Джулианна не могла понять, что так беспокоит гостя их дома.

– Вы здесь вот уже восемь дней, месье.

Его глаза округлились.

– Этот факт тревожит вас? – Она подошла ближе. Сестра оставила поднос с едой для больного на прикроватном столике.

Шарль снова улыбнулся:

– Я просто удивлен.

Джулианна подтянула кресло к изголовью кровати.

– Вы голодны?

– Просто умираю с голоду.

Она уселась рядом с Шарлем:

– Вам нужна помощь?

– А вы не устали ухаживать за мной?

Осторожно глядя на него, Джулианна ответила:

– Конечно нет.

Подопечному, судя по всему, понравился ее ответ. Джулианна вдруг осознала, что они смотрят друг другу в глаза – уже довольно долго – обреченно, не в силах оторваться. Ценой невероятных усилий Джулианне удалось отвести взгляд. Ее щеки, казалось, горели. Точно так же, как горло и грудь.

Она помогла Шарлю поставить поднос на колени и уселась обратно в кресло, когда он приступил к ужину. В комнате воцарилась тишина. Раненый явно проголодался. Джулианна уже без утайки, открыто смотрела на него, начиная думать, что он счел ее привлекательной в той же степени, что и она – его. Конечно, все французы склонны заигрывать… но что, если Шарль чувствовал к ней то же самое, что и она – к нему?

Сердце неустанно колотилось в груди. Джулианна смотрела на тени в комнате, огонь в маленьком камине, темную лунную ночь за окном – и осознавала, что они с Шарлем только вдвоем, наедине в его спальне, поздним вечером.

Покончив с ужином, он снова откинулся на подушки – так устало, словно поглощение пищи потребовало немалых усилий, и все же его взгляд по-прежнему был серьезным и проницательным. Джулианна переставила поднос на стол, гадая про себя, что же мог значить этот сосредоточенный, пристальный взгляд.

В этот очень поздний час было неприлично оставаться здесь, наедине с едва знакомым мужчиной. Но он только что проснулся. И как ей поступить – уйти? А если она останется, Шарль поцелует ее снова? Наверняка нет, он, вероятно, даже не помнит тот поцелуй!

Шарль нарушил молчание, тихо спросив:

– Я заставляю вас чувствовать себя неловко?

Джулианна вспыхнула, уже приготовившись отрицать это. Но потом передумала:

– Я просто не привыкла проводить так много времени в компании незнакомого человека.

– Да, я так и подумал. Очевидно, уже поздно, но я только что проснулся. И мне хотелось бы побыть с вами, мадемуазель, совсем недолго.

– Конечно, – задрожала она от радости.

– А можно ли позаимствовать одежду вашего брата прямо сейчас? – Шарль медленно, лениво расплылся в улыбке.

Джулианна подумала о том, что это, разумеется, значительно облегчило бы ситуацию. Она ненадолго ушла, принесла обещанную одежду, вручила гостю и покинула комнату. В коридоре она прижала ладони к лихорадочно горевшим щекам. Что же с ней происходит? Ведет себя совсем как девчонка, хотя на деле – уже взрослая женщина! Раненый поцеловал ее, мечась в бреду. Теперь бедняга казался таким одиноким… Вот, собственно, и все. А еще у нее была масса вопросов к этому французу – хотя она никак не могла перестать думать о его губах, прижимавшихся к ее губам.

Дверь за спиной Джулианны открылась, и на пороге возник Шарль, на котором теперь красовались бриджи Лукаса и простая батистовая рубашка. Француз молчал, что только усиливало охватившее Джулианну чувство неловкости, просто ждал, когда она войдет в спальню перед ним. Он вернул кресло к столу, предусмотрительно отставив, чтобы Джулианна могла сесть. Сейчас повисшая тишина казалась еще более неловкой, чем прежде.

«А этот Шарль – настоящий джентльмен», – подумала Джулианна, усаживаясь за стол. Такой человек ни за что не воспользовался бы ситуацией и не попытался бы заполучить еще один поцелуй.

Шарль опустился во второе кресло.

– Я изголодался по новостям, мадемуазель. Что происходит во Франции?

Джулианна вспомнила, о чем раненый говорил в бреду, и хотела было спросить его о сражении, которое он переживал снова и снова. Но испугалась, что это может лишний раз потревожить, причинить ему страдания. И очень осторожно, тщательно подбирая слова, сказала:

– Есть хорошие новости и плохие новости, месье.

– Пожалуйста, расскажите. – Он доверительно наклонился к ней.

Джулианна нерешительно помедлила.

– После поражения французов во Фландрии Великобритания и ее союзники продолжают перебрасывать войска к франко-бельгийской границе, укрепляя свои позиции. Майнц остается в осаде, а в Тулоне, Лионе и Марселе вспыхнули восстания роялистов.

Шарль пристально смотрел на Джулианну, его лицо казалось твердым как камень.

– А хорошие новости?

Она попыталась заглянуть Шарлю в глаза, но так и не смогла уловить в них сейчас вспышку волнения.

– Роялистов разгромили близ Нанта. Правда, мы пока не знаем, подавлен ли их мятеж раз и навсегда, но это кажется возможным.

Выражение лица Шарля оставалось неизменным, словно он и вовсе не слушал ее.

– Месье? – порывисто выпалила Джулианна. – Когда же вы скажете мне правду?

– Правду, мадемуазель?

От волнения она, казалось, утратила способность дышать.

– Вы бредили.

– Да.

– Я знаю, кто вы.

– А это что, тайна?

Джулианна почувствовала себя так, словно оказалась в самой гуще какой-то ужасной игры.

– Месье, в бреду вы плакали в моих объятиях, страдали, что потеряли очень много людей – солдат – своих солдат. Я знаю, что вы – офицер французской армии!

Его взгляд остался таким же невозмутимым.

Джулианна потянулась к руке Шарля и сжала ее. Ни один его мускул не дрогнул.

– Я плакала вместе с вами, Шарль. Ваши потери – мои потери. Мы с вами – на одной стороне!

И тут Шарль наконец-то оттаял и посмотрел вниз, на ее руку. Джулианна по-прежнему не решалась взглянуть ему в глаза.

– Тогда я спокоен, – тихо сказал он. – Потому что оказался среди друзей.

Выходит, он думал, что оказался среди врагов?..

– Но я ведь заботилась о вас всю неделю, – напомнила Джулианна, убирая свою ладонь от его руки.

Теперь зеленые глаза Шарля пристально смотрели прямо на нее.

– Уверен, вы заботились бы о любом умирающем, независимо от того, из какой он страны или каких политических взглядов.