Пешка треф атакует - Мясникова Ирина Николаевна - Страница 29
- Предыдущая
- 29/48
- Следующая
– А почему в детском учреждении нельзя вкусно пахнуть? – поинтересовалась я.
– Вот и я так думаю. Так что держу пока нейтралитет. Так что у вас?
– У меня сын Павлик Петровский. Очень прошу вас перевести его в пятый «Б».
Директор тяжело вздохнул и поскучнел лицом.
– Ну, вот, а говорили, что все проблемы решим, – прокомментировала я его реакцию на мои слова.
– Решим, конечно, куда денемся? Только у меня и так в пятом «Б» классе переполнение. Там все учиться хотят.
Я поняла, что он в курсе моей проблемы, видимо, не я первая к нему с нею пришла.
– Нам всего на год, – заныла я. – Мы летом в Канаду переедем. У нас туда папу нашего на работу пригласили. Он учёный, ценный специалист.
– Поздравляю. Только не зарекайтесь. Всего на год ей! Это ж целый учебный год! Еще до лета дожить надо.
– Может быть, вам легче классного руководителя и учителя русского языка в нашем классе сменить?
Директор мрачно посмотрел на меня и забарабанил пальцами по столу.
– Она…, – я решила рассказать для начала вопиющую историю с Эрмитажем, но директор не дал мне закончить, махнув рукой.
– Поверьте, ничего нового я от вас не услышу, – он подпер щеку рукой и задумался, даже глаза прикрыл. Я было уже испугалась, что он заснул, однако через некоторое время он открыл глаза и сказал: – Хорошо, – после чего выбежал из-за стола и исчез в приемной.
Приемная не уступала размерами и великолепием кабинету.
– Петровский ваша фамилия? – послышалось оттуда.
– Да, – крикнула я, подхватила свои шмотки и пошла следом за директором. Он сидел на месте секретаря и одним пальцем печатал что-то на компьютере.
– Присядьте, сейчас я приказ настучу.
Этот человек мне нравился всё больше и больше. Через некоторое время он справился с компьютером, распечатал приказ, расписался и поставил печать, затем засунул приказ в ксерокс и сделал две копии.
– Никак учительницу все-таки уволили? – с восторгом поинтересовалась я.
– Как же! Уволишь её. Вот вам копия, – он протянул мне приказ. – С завтрашнего дня ваш сын учится в пятом «Б». Найдите сегодня Калерию Валерьевну, она там и классный руководитель, и русский с литературой тоже преподает.
– Спасибо вам, добрый директор! – я поклонилась директору в пояс.
– И только попробуйте летом не уехать в Канаду, – Он погрозил мне пальцем, а я помчалась искать заветную Калерию Валерьевну, больше всего боясь, что она окажется копией пакостной Натальи Борисовны.
Калерию я обнаружила с помощью всё той же жалостливой уборщицы. Калерия в актовом зале водила хоровод с ребятишками младших классов. Она оказалась жизнерадостной пожилой дамой лет семидесяти. Прочитав копию приказа она рассмеялась звонким серебристым совершенно девичьим смехом и сказала:
– Дело кончится тем, что у меня в классе будет шестьдесят человек. Чего не сделаешь ради хороших людей. Бегите, деточка, перепишите расписание занятий и приводите завтра ребёночка вашего. У нас первым уроком завтра как раз русский язык. Это очень удачно. Я вашего Павлика ребяткам сразу представлю.
– Калерия Валерьевна, я тут в учебник русского заглянула и чуть в обморок не упала. Там же ничего не понятно, – поспешила я доложиться о возможных проблемах.
Калерия опять захихикала и озорно мне подмигнула.
– Учебник учебником, а мы, деточка, преподаем-то по старинке. У меня все ЕГЭ сдают, да в институты поступают. Не волнуйтесь.
– Спасибо вам, – я поймала себя на том, что мне хочется расцеловать Калерию в обе щеки.
– Бегите, бегите, – Калерия развернулась к своему хороводу и захлопала в ладоши. – Ну, что? Сыграем в «морскую фигуру на месте замри»?
Я шла к выходу из зала, но мне хотелось остаться и вместе со всеми поиграть в эту «фигуру».
Дома я первым делом поблагодарила няню и отпустила её с работы пораньше, потом обняла Павлушу.
– Ну, как? Она сильно ругалась? – спросил хмурый ребенок.
– Сильно. Только нам теперь на это наплевать! С высокой башни!
– Как это?
– С завтрашнего дня ты будешь учиться в пятом «Б» классе. Там такая замечательная классная! Калерия Валерьевна.
– Калерия добрая, я слышал, – похоже, особой радости от моей блестяще провернутой операции по уничтожению вражеской пешки Павлуша не испытал.
– Ты не рад?
– Рад, – сказал Павлуша, однако уныние в его голосе свидетельствовало об обратном, – только там же «бэшники» учатся. Я теперь тоже «бэшником» буду? Мы же против них воюем.
– Будешь «свой среди чужих, чужой среди своих». Как разведчик. А через месяц, другой, начнешь уже с «ашниками» воевать на всю катушку.
Павлуша тяжело вздохнул, однако на следующий день вечером он уже взахлеб рассказывал мне о замечательной Калерии, показывал пятерку в дневнике по русскому языку, а самое главное радовался тому, что среди «бэшников» оказалось несколько бывших «ашников», да еще и приятель с которым Павлуша занимался вместе плаванием. Так что Павлушины проблемы я разрешила на пятерку. Пешка треф отбила инопланетную злобную атаку на маленького принца.
– Нет! Вот скажите, почему жизнь так несправедливо устроена? Одним – всё, да еще на блюдце с голубой каемочкой, а другим – ничего! Шиш на постном масле. Нет, вообще без масла. Просто шиш – и всё тут. Вот умеют же люди устраиваться. К примеру хотя бы взять нашу главную плановую мегеру, ну, ту, которая Петровская. У неё недавно муж её научный учёный уехал за границу работать. Ничего себе сюрпризец, представляете! И так-то она, как сыр в масле каталась, а теперь и вовсе.… Это ж сколько баба денег освоить может? Насос какой-то, ей-богу. Помпа! Теперь она по зиме не иначе, как в двух шубах одновременно выступать будет. На свою чернобурку норковую нацепит, или наоборот. Я вот такую бабу однажды зимой видела. Она поверх одной норковой шубы еще норковое пончо намотала и шпарит на полусогнутых, губки бантиком. Думаю, ноги у нее буквой «зю» и губы надутые от чрезмерных усилий. Тяжело бедняге всё это богатство туда-сюда тягать. Поди, не разбежишься, когда на тебе всякого барахла понавешано, да еще сапоги к ходьбе совершенно не приспособлены. Видать, ненадолго с мужниной шеи слезла, вот и пришлось самой – ножками, ножками. А ножками-то самостоятельно перебирать уже и разучилась! Но это у нормальной бабы без мужика проблемы могут быть, а Петровской нашей всё, как с гуся вода. У ней, если мужа под боком нет, обратно радость дополнительная организуется. Гуляй – не хочу! Любовники разные, ухажеры да хахали. И все, как один, тоже с подарками. Тут тебе и начальник наш Гадецкий, хоть с виду брови и хмурит, а сам вьюном вьётся, премии ей платит, в командировки заграничные отправляет. И этот, новенький Ковальчук вокруг неё сам не свой подпрыгивает, бумаги следом за ней разные носит, двери открывает, закрывает. Ничего себе такой мужчинка, только уж больно лысый, не в моём вкусе. А еще заказчики наши важные в ассортименте. Недавно один приезжал. Сам, как с картинки из журнала про звёзд кино, не то что эти – Гадецкий с Ковальчуком. Ручку мегере нашей пожимал, улыбки улыбался, сама видела. Ба-а-а-альшой начальник. Этот не поскупится. Ну, да ничего. Сколько веревочке не виться, конец близится. Небось, у кобелюк у этих тоже жёны имеются. А ну, как соберутся все вместе, да мегере Петровской тёмную устроят? Это, я вам скажу, будет для нас рядовых трудящихся большая радость и веселье. Хотя, если на Софу Гадецкую посмотреть, то мы такого праздника вряд ли дождемся. Авось остальные бабы попроще будут. Но даже если мымре этой бабы в конце концов не навешают, то муж от неё не ровен час и сам сбежит. Точно вам говорю! Я вот бабу одну знаю, у нее муж тоже поехал. Правда, не в заграницу, а в Москву. На повышение его туда перевели. Зарплата большая, перспективы офигительные, и квартиру с полным фаршем фирма за свой счёт снимает. Чего не поехать? Вот он и поехал. А жене его, ну, моей знакомой бабе, жопу свою с места было никак не отодрать. У нее, видите ли, тут в Питере у нас и родители, и подруги, и дети. Дети, правда, взрослые уже, так что не считаются. Но куда ж в Москву без подруг и родителей? Нет, без этого караван-сарая бабе никак нельзя. С кем она там в Москве лясы точить будет, да по кафе рассиживать? Вот она и осталась дома. Он, значит, у станка в Москве, а она на жопе своей в Питере. Мол, самолеты летают, слава богу, поезда туда-сюда ездют. Они, поезда эти, которые «Сапсаны», специально для таких баб ленивых придуманы. Для того, чтобы мужик, отмантуливши в Москве целую неделю, садился бы на этот «Сапсан» и мчался бы к своей крале ненаглядной, вместе с подругами и родителями к малой родине присосавшейся точно клещ. Попрыгал бы вокруг жены пару дней фейерверком, устроил бы ей праздник, кафе, рестораны, шопинг, сексинг и назад бы к своему станку печатному московскому убрался. Без станка-то никак нельзя! Ведь жена без висюлек разных драгоценных да без колец бриллиантовых тоже никак не может, как без подруг и родителей. Шубы опять же, куда ж бабе без шуб-то? Вон, у некоторых аж цельный специальный холодильник для этих шуб имеется. Машину тоже бабе вынь, да положь! Как она без машины? Не на метро же приличной женщине, в конце концов, и не в маршрутках ездить! А машина, знамо дело, должна быть не хуже, чем у подруг. Нет, вру! Гораздо лучше должна эта машина быть, иначе подруги завидовать вдруг перестанут! Вот он, значит, там мантулит, а она тут по фитнесам скачет, к встрече с дорогим супругом готовится, в салонах разных грязью мажется, массажи массажирует, по косметологам ходит, уколы омолаживающие себе в рожу колет, да с подругами разлюбезными по кафе сидит новыми бриллиантами похваляется. Только дура башкой своей тупой не понимает, что пока он там мантулит, вокруг него секретарши разные вьются. Конечно, не такие, как Надежда наша, секретарша Гадецкого. Наша-то и коня на скаку, и в горящую избу, и Гадецкого из-под обстрела на себе, если что, вынесет. Надежду Гадецкому явно Соня сама подбирала. Не совсем дура всё-таки, соображает иногда. Но Надежда – исключение, которое только правило подтверждает. А правило такое. Все нормальные секретарши совсем другие. Они, ну, знаете, молодые такие с глазами, губами, ногами и на каблуках. Каблуки прямо из-под мышек у них растут, они от этого тоже на полусогнутых ногах ходят. От каблуков и от трудового бремени. Устают бумаги с места на место перекладывать неимоверно. Те еще заразы. И все, как одна, ресницами невинно хлопают, губки пучат и тоже хотят не работать, а по фитнесам прыгать, пока муж деньги заколачивает. Секретарши эти, конечно, что там в Москве, что тут у нас в Питере вьются одинаково. Чисто мошка, гнус таёжный. Для них мужик руководящий вкуснее всего на свете. Но только тут-то он с родной женой под боком, а в Москве один на сухом пайке в компании с телевизором. Можно сказать, готовенький. Бери его голыми руками вместе с его печатным станком. Так ведь и берут! Цап – и нету. Поначалу он начинает на «Сапсан» этот с совещаний опаздывать, потом, глядишь, уже не каждую неделю, а раз в месяц приезжает, а потом звонит по телефону и предлагает разойтись по-хорошему. Ну, или на худой конец просто себе в Москве вторую семью заводит. Его станка, небось, с московскими-то перспективами на целый гарем хватит. С шубами и прочими прибамбасами. Вот и спрашивается, кто от этого всего выигрывает? Уж ты либо мужика своего в Москву не отпускай, пусть денег у него меньше, зато все твои, либо уж если ты такая жадная, сама с ним езжай и дожидайся его там с работы. С гаспаччо, фрикасе, ну, или чего он там больше любит? С борщом и котлетками тоже можно, но обязательно, чтоб при макияже была и в хорошем настроении.
- Предыдущая
- 29/48
- Следующая
