Оружие возмездия - Маркеев Олег Георгиевич - Страница 65

• Предыдущая
• 65/114
• Следующая

— Жозеф! — резко окликнул Винер своего экстрасенса, проваливающегося в сон.

Жозеф с усилием разлепил веки, отчего кожа на лбу собралась в волну морщин.

— Минуту, — пробормотал он.

Схватил перемазанными черной тушью пальцами ручку. Перо прочертило на бумаге изломанную дугу, сложившуюся в контур мужской фигуры. Жозеф принялся заштриховывать фигуру нервными, изломанными линиями, пока фигура не стала непроницаемо черной.

— Нет, не могу. — Он разжал пальцы и выронил ручку. На указательном пальце осталась белая вмятина. Винер взял лист. Долго всматривался в контур фигуры.

Взгляд Жозефа уже сделался осмысленным, он медленно, словно трезвея, выходил из транса. — Ты не можешь его увидеть, да? — спросил Винер.

Жозеф кивнул. Вьющаяся прядь упала на глаза, он быстро смахнул ее.

— Он черный. Понимаете? Непроницаемо черный, — произнес он сдавленным голосом.

— Вижу, — ответил Винер. — Не надо слов, Жозеф, я все понял. Он защищен от чужого взгляда, считать информацию о нем невозможно. А откуда этот образ? — Он показал рисунок пеликана.

— Как-то связан с этим человеком. — Жозеф потер уголок глаза, словно пытаясь достать соринку — Сначала я увидел птицу А потом... он просто вырос. Нет, сгустился из темноты... И сбил меня.

— Не надо слов, — остановил его Винер.

Больше часа Жозеф успешно работал, считывая нужную Винеру информацию. И вдруг на несколько минут вошел в каталепсическое состояние, застыв, как кукла. Очнувшись, он стал лихорадочно рисовать, переведя все листы, что подсовывал ему не на шутку растревоженный Винер.

— Ты можешь продолжить поиск?

Жозеф длинно вздохнул. Разгреб слой изрисованных бумажек. Показалась крупномасштабная карта города.

Жозеф стал водить над нею маленьким медным конусом, подвешенным на нитке. Конус раскачивался в разные стороны, потом неожиданно стал описывать концентрические круги. Наконец острие замерло, словно притянутое магнитом к точке на карте.

Винер привстал и прочел на карте:

— "Шванентайх".

Жозеф долго выдохнул, как человек, сваливший с плеч тяжелую ношу, уронил руку с маятником.

— Это все, repp Винер. Больше нет сил.

— Достаточно, Жозеф. Мы знаем главное: то, что мы ищем, все еще находится в предместье Понарт. — Он встал, собрал со стола рисунки. — Приведи себя в порядок. Через час мы сойдем на берег. У русских в моде борьба с наркоманией, а ты выглядишь, словно только что выбрался из опиумного притона.

— Я выгляжу свободным художником. — Жозеф откинулся в кресле, забросив одну ногу на подлокотник.

— Боюсь, твоего знания русского не хватит, чтобы объяснить это полиции, — добродушно усмехнулся Винер. И вышел из каюты, плотно прикрыв за собой дверь. Винер легко, как профессиональный моряк, взбежал вверх по лестнице. Вход на так называемую офицерскую палубу, здесь размещались каюты старших офицеров, Винера и Хиршбурга. Остальные члены экипажа могли подняться на эту палубу исключительно по вызову ее обитателей. За соблюдением этого правила следил вестовой из «специалистов узкого профиля». Сухая широкоплечая фигура с рельефной тугой мускулатурой и спокойный холодный взгляд выдавали в нем хорошо подготовленного мастера рукопашного боя. Увидев Винера, вестовой вытянулся по стойке «смирно».

— Хиршбург? — мимоходом спросил Винер.

— В кают-компании, герр Винер, — отрапортовал вестовой.

В кают-компании по стенам плыли яркие полосы — солнечные лучи играли с волнами реки. После полумрака каюты Жозефа Винер не сразу разглядел фигуру Хиршбурга на фоне большого прямоугольного иллюминатора. Старик повернулся на звук шагов.

— Как успехи?

— Полюбуйся. — Винер сел в кресло и бросил на стол рисунок.

В отличие от безалаберного Жозефа Хиршбург поддерживал на своем столе идеальный порядок. Разноцветные папки, справочники, блокноты илисты писчей бумаги лежали ровными стопочками на отведенных им местах. Ноутбук, которым Хиршбург не любил пользоваться, был сослан в дальний конец стола.

Хиршбург посмотрел на пеликана. Поджал старческие блеклые губы.

— Несомненно, это знак, — произнес он без особого энтузиазма в голосе. — И это все, на что способен этот патлатый гений?

Винер развернул кресло так, чтобы можно было любоваться панорамой набережной Преголи, залитой солнцем. За секретность разговоров в кают-компании он не беспокоился. К стеклам иллюминаторов прикрепили микрофоны, транслируя занудный скрежешущий звук. Ухо сидящего в кают-компании его не воспринимало, но у слухачей, скрывающихся где-нибудь в домах на набережной, наверняка уже заложило уши.

— В девяносто пятом Жозеф принес мне десять миллионов долларов чистой прибыли, — заявил Винер, блаженно щурясь от солнца. — Ты слышал о галионах испанских конкистадоров? Более сотни кораблей затонуло в Карибском море по пути в Испанию, попав в дикий шторм. Они везли золото ацтеков в дар королю. Пять экстрасенсов указали точные координаты, но лишь Жозеф нарисовал — слышишь, нарисовал — их местоположение на грунте! Заметь, работали они с картой в офисе «Магнуса» в Лиссабоне, не выходя в море. Наше судно вышло в указанный район, и аквалангисты с первого же погружения обнаружили галион, доверху набитый золотом. Обрати внимание: никаких расходов на поиски и бессмысленное болтание по морю.

— И все галионы подняли? — с саркастической усмешкой спросил Хиршбург.

— Один. Остальные ждут, когда мне понадобятся золотые монеты эпохи Кортеса, — ответил Винер. — Море хранит золото надежнее, чем Швейцария.

— Ты так доверяешь этому еврейскому полукровке?

Винер развернул кресло и теперь смотрел в лицо Хиршбургу.

— Я использую его, как используют тонкий прибор, отлично зная, как он устроен и насколько надежен. У иудеев врожденная способность к толкованию символов. Традиционное воспитание сознательно развивает эту способность у детей. Смею утверждать, что психоанализ есть сугубо иудейское ноу-хау, подаренное миру Фрейдом. А надежность... Наибольший процент психических расстройств дают семиты, это тебе скажет любой честный психиатр. Жозеф не идеален, но он полезен. — Винер замолчал, прислушиваясь к своим ощущениям. От Хиршбурга исходила волна нервного напряжения. — В чем дело, Вальтер?

Хиршбург перебрал тонкие пластиковые папки, открыл нужную.

— Только что принесли сообщение из штаб-квартиры «Магнуса» в Ганновере. — Он надел очки с толстыми стеклами. Прочел вслух: — «В девять тридцать на сервер архивного управления рейхсвера поступил запрос на установление принадлежности личного оружия за номером СС 57958. Результат поиска: оберштурмфюрер СС Ганс Барковски, первый батальон Четвертого полка дивизии „Бранденбург“. С сорок четвертого года прикомандирован к Личному штабу рейхсфюрера СС. Числится пропавшим без вести в Кенигсберге в январе сорокпятого». — Хиршбург закрыл папку. — Ганс Барковски входил в мою зондер-группу. Мы действительно потеряли его и еще троих под той бомбежкой в районе Понарт.

— Они установили, откуда поступил запрос? — металлическим голосом спросил Винер.

— Да. Из Калининграда.

Винер сложил ладони домиком, подпер ими подбородок, надолго замолчал, плотно закрыв глаза. Хиршбург, затаив дыхание, наблюдал, как медленно каменеет лицо его молодого шефа, превращаясь в мраморный лик беспощадного божества. Таким его Хиршбург еще ни разу не видел. Очевидно, Винер позволял себе снимать маску добропорядочного удачливого бизнесмена, любителя спорта и удовольствий только перед особо доверенными людьми. Или перед теми, над кем власть его была абсолютной.

— Прерогатива «Черного солнца»,-произнес Винер, не открывая глаз.

Хиршбургу показалось, что мраморная маска даже не разжала губ, слова родились сами собой, повиснув в неожиданно загустевшем воздухе. Солнечный свет, затопивший каюту, помутнел, словно кто-то подмешал в воздух белый дым. Тишина стала такой гнетущей, что Хиршбург услышал биение крови у себя в висках.

— Эндкампф. — Голос Винера прозвучал отрывисто и глухо, как выстрел в тумане.

• Предыдущая
• 65/114
• Следующая