Свадебное пари - Фэйзер Джейн - Страница 9

В Брюсселе Серена много слышала о прелестях «гончарных городов», а особенно о Сток-он-Тренте. А вот Абигайль считала, что ее родной город куда красивее европейских столиц.

Серена снова улыбнулась и последовала за дворецким, появившимся из передней, где терпеливо ждала горничная девушки. Свежий воздух был приятным облегчением после удушливой жары гостиной, и Серена глубоко вздохнула в надежде, что это прояснит голову и избавит от мучительных мыслей о прошлом.

Серена и ее горничная пошли пешком. Когда они свернули на Беркли-сквер, от ограды сада наперерез шагнул Себастьян.

— Леди Серена. — Он низко поклонился. — Нельзя ли мне вас проводить?

— Как видите, у меня уже есть эскорт.

Она показала на горничную, идущую следом.

Себастьян прищурился.

— Тем не менее я с радостью вас провожу.

— Но мне это не доставит радости.

Несмотря на холодность тона, сердце ее снова бешено колотилось. Нужно держать его на расстоянии, поддерживать иллюзию равнодушия к нему. Ничего не изменилось. Кроме Себастьяна. Юношеская мягкость, доверчивый идеализм теперь исчезли, и Серена чувствовала, что от него уже так легко не отделаться. Серене не следовало бы встревожиться, но она почему-то разволновалась. Правда, сразу же взяла себя в руки.

Его лицо ожесточилось, но он сказал едва слышным шепотом:

— Бросьте, Серена, эти препирательства; вы не хуже меня знаете, что мы должны выяснить отношения. Невозможно жить на одном участке в четыре квадратные мили и никогда не сталкиваться друг с другом. Это нереально, и я не готов жить в постоянном ожидании новой встречи. При одной мысли о том, что мы снова должны соблюдать эти пустые светские условности, меня в дрожь бросает!

Он, разумеется, прав. Нужно прояснить ситуацию, чтобы потом встречаться как добрые знакомые.

— Вы все еще живете на Страттон-стрит? — так же тихо спросила она.

— Да.

— Я напишу вам, и мы встретимся и поговорим наедине, — пробормотала она и, присев, повысила голос: — В другой раз, сэр. Всего вам доброго!

— Мэм. — Себастьян поклонился ей вслед.

Горничная поспешила за Сереной.

Он долго смотрел им вслед. Как хорошо он помнит ее энергичную походку! Больше всего он любил в Серене пренебрежение женскими хитростями. Серена никогда не стремилась казаться хрупкой, деликатной и слабой, неспособной пройти более нескольких ярдов в атласных туфельках. Она не обращала внимания на тех, кто осуждал женщин, которые имели собственное мнение и не стеснялись его высказывать. Ее отец, чудаковатый шотландский граф, счел своим долгом дать единственному ребенку нетрадиционное воспитание, а его влияние на Серену всегда было весьма ощутимым. А вот ортодоксальные принципы матери вызывали у нее отторжение. Себастьян всегда любил их с Сереной остроумные дискуссии, частые споры, которые, как правило, заканчивались страстной схваткой на простынях.

При этих воспоминаниях его плоть отвердела. Напрасно: ведь все осталось в прошлом. Между ними больше ничего нет, кроме горечи этих воспоминаний. Они просто найдут способ сосуществовать как малознакомые люди. Но сейчас по какой-то причине он нуждался в ободряющем присутствии старшего брата, а также его саркастическом юморе.

Серена быстро вернулась на Пикеринг-плейс. Дворецкий открыл дверь, она переступила порог и привычно оглянулась, проверяя, готовы ли салоны к вечеру. Днем дом казался жилищем богатого джентльмена. Превращения начинались вечерами.

В столовой были сервированы столы, маленькая игорная комната на противоположной стороне вестибюля предназначалась для самых серьезных игр среди непримиримых соперников и была уже готова: крытый зеленым сукном стол был вычищен так, что ни крошка пыли, ни ниточка не могли помешать падению костей. Новая колода карт ожидала, пока ее откроют, в подсвечниках стояли ни разу не зажженные свечи, графины были наполнены спиртным.

Довольная Серена поспешила наверх. Большой салон еще только готовили к вечеру, но на первый взгляд все было в порядке. Она велела расставить побольше свеч и уже собралась идти в свою спальню в противоположном крыле дома, когда из библиотеки вышел отчим:

— Показалось, что я слышу твой голос, Серена. Зайди. У меня Бредфорд, хочет пожелать тебе всяческих благ.

Он добродушно потер руки, но в его голосе звучали раздраженные нотки, а глаза недобро блестели.

Серена ненавидела графа Бредфорда. Но у него закладная на этот дом: единственный способ, с помощью которого генерал смог устроиться с такой роскошью.

Предполагалось, что все расходы непременно окупятся и деньги по закладной будут выплачены не более чем за два года. Серена всегда считала подобный прогноз вполне реалистичным.

— Я только собиралась снять шляпку и ротонду, сэр, — отговорилась она, направившись к коридору.

— Сделаешь это позже. Бредфорд хочет тебя видеть.

Генерал сильно, до боли, сжал ее руку, но Серена немедленно вырвалась.

— Хорошо. Но я подумала, что могу более гостеприимно приветствовать его милость, если сниму уличную одежду.

Она протиснулась мимо отчима и вошла в библиотеку.

Граф Бредфорд был вдовцом — на вид лет около шестидесяти. Густая, львиная грива серебряных волос обрамляла лицо с характерными резкими чертами. Его странные, почти бесцветные глаза были абсолютно непроницаемы, не выдавая никаких эмоций. На лице обычно играл румянец, характерный для человека, пристрастного к бургундскому.

Серена прямо с порога присела.

— Добрый день, милорд.

— А, прелестная Серена. Подойдите поближе, дорогая. Позвольте взглянуть на вас. Я не видел вас с самого Брюсселя!

Серене, остро сознававшей, что отчим стоит за спиной, не оставалось ничего, кроме как пройти в библиотеку.

— Когда вы прибыли в Лондон, милорд?

— Неделю назад, но у меня были дела в деревне. Весьма скучные и утомительные. Надоедливые арендаторы… но не стоит забивать этим вашу милую головку!

Он поднял лорнет и стал изучать Серену с откровенно хозяйской ухмылкой, от которой ее едва не затрясло.

— И в самом деле ужасная скука, милорд, — бросила она, отходя в сторону, поближе к буфету. — Наполнить ваш бокал?

— Пожалуйста.

Он не сводил с нее взгляда, пока она наполняла бокал. Эти странно бесцветные глаза обладали свойством выводить ее из себя.

— А теперь, если вы не против, пойду сниму шляпку и ротонду.

Она проворно прошмыгнула мимо отчима, присела перед графом и выскользнула из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь. И только оказавшись в вестибюле, не смогла сдержать дрожь. Она сама не понимала, чем ей так неприятен Бредфорд. Отчим пресмыкался перед ним, вел себя так, словно граф был его лучшим другом, и все-таки Серена знала, как он боится этого человека. Впрочем, неудивительно: Бредфорд обладает над генералом властью кредитора.

Она поспешила к себе, захлопнула дверь и повернула ключ в замке. Жест был автоматическим. Она давно усвоила неприятный урок: никогда не оставлять дверь незапертой под крышей дома отчима.

В камине будуара приветливо горел огонь. Сняв ротонду и шляпку, она уселась и протянула ножки в элегантных полусапожках к железной решетке.

Как странно, что Себастьян оказался в доме Абигайль в тот момент, когда Серена планировала примирение, как только окажется подальше от надзора отчима. Себастьян прав: невозможно жить на одном участке в несколько квадратных миль и не столкнуться друг с другом, даже если ее не пускают в гостиные, которые часто посещает Себастьян. Как глупо с ее стороны полагать, что этой встречи не произойдет! Она поверила, что может жить в Лондоне, держать банк фаро, строить собственные планы и напрочь забыть о страстной идиллии, случившейся три года назад…

Но конечно, это ей не удалось. Воспоминания жили в ней, стали частью ее души. Обрамляли каждую мысль о будущем, каждую надежду на то, какой должна стать ее жизнь. И она невольно сравнивала их с безнадежным унынием ее нынешнего существования.