Автографы на картах - Попов Сергей Александрович "skein" - Страница 31
- Предыдущая
- 31/52
- Следующая
В наше время создатели арктических карт стали относиться к корабельным именам куда внимательнее. По моим подсчетам, на картах арктических морей 165 географических объектов носят названия конкретных судов, 102 из них — в честь гидрографических и экспедиционных. Причем чаще всего это своеобразные автографы, ибо в нашем веке возникла традиция давать имена банкам, рифам, отмелям и другим подводным опасностям по названиям открывших их судов. Банки Вестник и Персей у Новой Земли, Белоусов и Межлаук в Карском море, Русанов и Беломорканал в море Лаптевых, Москва и Ленинград в Восточно-Сибирском море и другие открыты транспортными судами случайно. Они воспринимаются как немой укор слабости в то время гидрографической службы и несовершенству карт, но в большинстве случаев одновременно свидетельствуют, как правило, о неосторожности водителей транспортных судов, пренебрегших опасностью «белых пятен» на картах.
Конечно, встречались «лихачи» и среди капитанов гидрографических судов. Например, в белогвардейской Карской экспедиции 1918 года, пропоров днище на подводной скале Вайгач в Енисейском заливе, погиб одноименный ледокольный пароход, еще добрых десять лет после этого висевший на ней, как шашлык на шампуре, пока волны и льды не разрушили его окончательно. Но в большинстве случаев рисковать, забираться в малообследованные районы гидрографов заставляла обязанность разведчиков глубин. Вот почему на полярных картах у банок так много названий гидрографических судов: «Таймыр», «Волна», «Мурман», «Пахтусов», «Полезный», «Створ», «Фарватер», «Эклипс» — всех не перечтешь…
Предтеча Главсевморпути Северо-Сибирское акционерное общество торговли и промышленности — Комсеверопути (1928–1932) имело свой немногочисленный промысловый флот и параллельно с Убекосибири выполняло некоторые картосоставительские работы в Карском море. Небольшие парусно-моторные деревянные шхуны Комсеверопути оказывали помощь и другим организациям в исследовательских работах. Но поскольку условия плавания здесь были еще не изучены, эти работы часто оплачивались гибелью хрупких суденышек.
Шхуна «Агнесса» водоизмещением 33 тонны, в 1922–1923 годах заново перекроившая всю карту Гыданского залива, была раздавлена льдом во время весеннего ледохода 1924 года в низовьях Енисея. Летом 1928 года в бухте Полынья в Енисейском заливе штормом выбросило на берег шхуну «Профессор Житков». Во время зимовки капитан Каминский обморозил руки и был вывезен на оленях. Гидрограф Ю. М. Петранди, принявший командование, в навигацию вынужден был разоружить судно ввиду невозможности спасти его. А на следующий год бот «Зверобой» под командованием Петранди выскочил на необследованную отмель в Пясинском заливе и затонул. Экипаж снова удалось спасти. А отмель с тех пор называется мысом Зверобой. Впрочем, это не единственный автограф многострадального судна на карте. В проливе Карские Ворота есть банка Зверобой, открытая им собственным бортом еще в 1929 году, а в шхерах Минина — острова Зверобой, названные экспедицией В. И. Воробьева в 1930 году.
В октябре 1932 года при следовании с Диксона в Архангельск в плохую видимость выскочила на прибрежную отмель острова Белый арендуемая Гидрологическим институтом шхуна «Альбатрос». На этот раз погибло не только судно. Отправившиеся пешком в Обскую губу за помощью начальник экспедиции В. Я. Никитинский и двое его спутников замерзли в пути.
24 сентября 1933 года в том же самом месте потерпела крушение шхуна «Белуха» водоизмещением 250 тонн. Она работала в Западно-Таймырской экспедиции ГУСМП и возвращалась в Архангельск после весьма результативных съемочных и промерных работ в Карском море, оставив там свой автограф в виде названий — пролива Белуха в островах Известий ЦИК и острова Белуха у берега Харитона Лаптева. Людей снял подошедший пароход «Аркос». Он же пытался буксировать шхуну, но она через полученные пробоины быстро наполнилась водой и перевернулась.
Если не считать доставшиеся по наследству от Убекосибири старые и неприспособленные для исследований суда, полярная гидрография в первые годы своего существования не имела своего флота. Где только не добывали тогда гидрографы плавсредства, которых в те годы на Севере вообще было мало! Поэтому потери переживали особенно тягостно.
Гидрограф Александр Александрович Кухарский зимой 1934 года в Алексеевском затоне близ Киренска на Лене строил парусно-моторные суда для Лено-Хатангской экспедиции. На одном из них — «Харитоне Лаптеве» он летом отправился на Хатангу, где годом раньше побывал на «Пионере». Выполнив большой комплекс гидрографических и гидрологических работ, зазимовали у полуострова Кресты. Теперь-то мы знаем, какую опасность для судов представляет весенний ледоход на Хатанге. Недаром сейчас в месте отстоя ежегодно для их защиты намораживают высокую ледяную дамбу. Тогда же этих мер предосторожности принять не умели, и весной 1935 года «Харитон Лаптев» оказался на берегу. Недавно мне довелось познакомиться с дневниками Кухарского, которые он аккуратно изо дня в день вел больше трех лет, пока упорно пытался стащить судно с помощью талей, ворота и других приспособлений на воду.
Оторванная от мира, терпевшая большие лишения и недостаток буквально во всем маленькая горстка людей с небывалым упорством тащила судно. На какие только ухищрения не шли они: домкратами поднимали судно на специально изготовленные салазки, смазывали их тавотом, создавали громадный каток, вырубали во льду канал, вмораживали мертвяки — толстые бревна, к которым крепились лебедки. Три года без выходных, невзирая на погоду, ежедневно по многу часов крутили ворот, заводили браги, сращивали рвущиеся тросы. Три года Кухарский в дневнике считал миллиметры, на которые удавалось продвинуть судно к воде. А очередной паводок уничтожал всю проделанную за зиму работу. К сожалению, шхуну так и не удалось стащить на воду. Уже в военные годы с нее сняли двигатель, который долгие годы обеспечивал электроэнергией поселок Хатангу.
Летом 1935 года «Харитона Лаптева» безуспешно пытался стащить капитан гидрографического судна «Хронометр» Иннокентий Иванович Вологдин. Вскоре и сам «Хронометр» оказался в подобном положении. Правда, в другом месте — на злополучном мысе Буор-Хая, куда его выбросило штормом 19 сентября 1937 года. Судно до сих пор возвышается там своеобразным памятником суровой поре первопроходческих рейсов полярных гидрографов.
Между тем полярная гидрография начала получать с Пиндушской, Архангельской, Чевакинской верфей первые гидрографические суда: в 1934 году «Вихрь», «Шторм» и «Торос», в 1936 — «Папанин», «Евгенов» (позже «Вест»), «Профессор Визе», «Политотделец». Это были деревянные парусно-моторные шхуны, построенные по типу зверобойного судна «Смольный», водоизмещением около 400 тонн. Теснота на них была основательная, гидрографические работы затруднялись большой парусностью и высокой без подзора кормой, но гидрографы были им искренне рады.
Уже зимой 1937 года эту радость омрачила гибель «Политотдельца». Он успел совершить всего один рейс для гидрографии, но оставил заметный след на карте восточного побережья Новой Земли, в том числе и свой автограф — название «бухта Политотделец». Этой экспедицией руководил С. Д. Лаппо, капитаном был И. М. Хренов. В феврале, находясь в аренде у Научно-исследовательского института рыбного хозяйства, он выскочил на прибрежные камни острова Колгуев. Эта трагедия подробно описана в книге начальника экспедиции В. А. Васнецова «Повести северных морей», вышедшей в 1977 году в Гидрометеоиздате.
В довоенные годы Гидрографическое управление ГУСМП получило также гидрографические суда «Академик Шокальский», «Норд», «Ост», «Полярник», «Зюйд», «Якутия». И в этой группе были потери. 20 сентября 1939 года «Зюйд» с полного хода выскочил на прибрежную отмель западнее острова Белый. Десять суток его безрезультатно пытались стащить, и все-таки судно затонуло.
Первые свои большие экспедиции полярная гидрография совершала на арендованных у торгового флота ледокольных судах. Вечером 5 июля 1935 года ледокольный пароход «Малыгин» вышел из Архангельска в северо-восточную часть Карского моря, отмеченную за последние годы большими географическими открытиями. Надо было их «инвентаризировать» и обследовать совершенно неизученный подводный рельеф в этом районе. Руководил экспедицией Иван Алексеевич Киреев. Это была его вторая арктическая экспедиция, хотя он имел большой экспедиционный опыт, обладал глубокими специальными знаниями широкого круга морских дисциплин и организаторскими способностями. Командовал судном капитан Гроздников, штурманами шли А. Овчинников, Г. Сулаков, Б. Турецкий. Наряду с опытными специалистами гидрологом К. Дерюгиным, биологом В. Хмызниковой, электронавигатором А. Красновым, топографом Н. Суворовым в экспедиции участвовали студенты Гидрографического института.
- Предыдущая
- 31/52
- Следующая
