Вся наша жизнь - Аренев Владимир - Страница 25

• Предыдущая
• 25/44
• Следующая

Тогда почему?…

— Судорога челюстных мышц? — участливо осведомился Данкэн.

Я отстраненно посмотрел на него, но смолчал. Рот, правда, закрыл.

— Вы сейчас куда? — поинтересовался журналист.

— К себе, — неприязненно ответил я. — Расслабьтесь, Данкэн. Пока все нормально.

Помолчал, а потом добавил:

— Да и изменить сейчас мы ничего не в силах.

Он молча кивнул и ушагал. Наверное, вспомнил про свою работу и пошел разглядывать выставку древнеашэдгунского фарфора — или что здесь еще имеется, в Башне ?

Я тоже вспомнил про работу и решил, что до ужина было бы неплохо ею заняться. Ну и занялся в меру сил, исписал несколько листов, наговорил целых две кассеты. Потом пошел ублажать чрево.

За столом было тихо и задумчиво, словно у нас там поминки справляли. Я пристроился рядом с Карной и злорадно отметил, что Данкэн еще экскурсоводит самого себя по выставкам Башни .

Девушка улыбнулась мне — мягко и искренне:

— Простите, что сегодня сорвалась. Нагрубила, вы, наверное, обиделись. Вы ж хотели как лучше, а я… — она сокрушенно махнула рукой.

Я — тоже.

— Оставьте, мне досталось поделом. Просто день сегодня такой… Тяжелый день.

— Это точно. Знаете, хочется, чтобы пошел дождь. А то в воздухе так… сухо, что ли.

Словно в склепе.

Я согласился с этим ее высказыванием, но сам подумал о том, что в комнатах холодно и так.

Если еще и дождь пойдет, я точно замерзну или простыну. Или — и то, и другое.

Не успел я как следует поесть, а в зал уже ввалился Данкэн, весь сияющий, как лампа-факел с первого этажа нашей распрекрасной Башни . Взглядом отыскал меня и чуть ли не обниматься полез — б-болван! Я, конечно, сверкнул на него глазами, но журналисту — как с гуся вода.

Бухнулся рядом, начал накладывать себе в тарелку все, что только видел, да еще при этом какой-то мотивчик мурлыкал под нос.

— Что с вами, Данкэн? — спросила Карна. — Чему вы так необычайно радуетесь?

Он вскинул голову, несколько секунд растерянно изучал лицо девушки, словно видел ее впервые в жизни, а потом сообщил:

— Представьте, здесь есть библиотека! А там… Там такие книги! Уф!

Завершив свою речь этим многозначительным высказыванием, он уткнулся в тарелку. Я заметил, как удивленно вытянулось лицо господина Чрагэна, а сам он наклонился к уху своего соседа, жилистого седовласого мужчины — этакого генерала в отставке. До меня донеслось сказанное академиком : молодежь просто удивительная — представьте, интересуются книгами! Генерал в отставке скептически хмыкнул и расчленил тушку куропатки, хищно орудуя ножом и трехзубцовой вилкой. Я вздрогнул и поежился.

Карна уже прощалась с нами. Я кивнул и слабо улыбнулся, что должно было означать поддержку… ну и все такое прочее.

А сам подумал: опять придется выслушивать бред Данкэна. Что, интересно, он откопал на сей раз?

Но журналист так ничего вразумительного и не сказал. Я не стал дожидаться, пока он доест, пожелал спокойной ночи и тоже удалился. Завтра будет тяжелый день, и стоит выспаться.

Я даже не догадывался, насколько был прав.

Всю ночь шел дождь. В комнате мгновенно стало еще холоднее и неуютнее, я закрыл окно заглушкой, но выстукивание дождевых капель все равно было слышно. А потом…

Даже не знаю, как это описать. В первый момент я подумал, что башня рушится — началось землетрясение или что-нибудь в таком духе. Все вздрогнуло, меня подбросило на кровати, как детский надувной мячик. Я ощутимо приложился к каменной стене и помянул всех предков до седьмого колена — надо же, угораздило меня оказаться в этом месте в это время! Нет, чтобы дома сидеть, в потолок плевать — поехал деньги зарабатывать. Жить надоело, идиоту!.. — ну и все такое прочее. Потом выпутался из одеял, впрыгнул в одежду, содрогаясь от ночной прохлады, и подумал, что надо бы, наверное, выйти и поинтересоваться, в чем, собственно, дело.

Вышел. Коридор выгибался дугой, а из соседних комнат не выглядывала ни одна озадаченная рожа. Наверное, меня поселили на этом этаже одного. По крайней мере, никого из гостей я здесь не замечал (кроме себя, разумеется).

В общем, тихо в Башне , тихо и благодатно было в эту пору. Что уже само по себе казалось неправильным.

Я вернулся к себе в номер, обулся и вышел снова, мысленно одобряя свой последний поступок. Не шаркать же шлепанцами по х-хол-лодному полу!

Когда я выбрался на лестницу, до меня долетели наконец первые признаки того, что землетрясение (или что это там было?) мне не приснилось. Хотя лучше, наверное, если б все-таки приснилось.

В общем, чей-то громкий голос вопрошал: В чем, собственно, дело?! Я требую объяснений!

Кажется, это был господин Валхирр. Впрочем, я вполне мог и ошибиться — эхо и все такое.

Кто-то вторил вопрошавшему: Да! Кто-нибудь здесь способен прокомментировать случившееся?!

Ну, Данкэн, понятно, был при исполнении. Прокомментировать случившееся !

Да тут бы хоть кто объяснил, что вообще случилось!

Я начал спускаться по лестнице вниз, к голосам, все еще поеживаясь от холода. Тем временем к беседе подключилась и Карна:

Представьте, у меня в комнате была мышь! Это просто…

Я захохотал. Надо было, конечно, сдержаться: во-первых, не прилично, во-вторых, не по-мужски это как-то — смеяться над испуганной девушкой, а в-третьих… В общем, надо было сдержаться. Но не смог.

Они все так и уставились на меня, а я хохотал и хохотал, присев и схватившись руками за живот.

— По-моему, он свихнулся, — заметил Данкэн со свойственной ему непосредственностью.

Я мысленно поаплодировал.

— Что с вами? — строго и как-то обиженно вздымая кверху выцветшие брови, вопросил господин Чрагэн. — Вам нездоровится?

Я расхохотался пуще прежнего.

Потом все-таки нашел в себе силы и простонал сквозь смех:

— Простите… Просто… Тут вся Башня трясется, а… Мышь!..

Карна первой поняла, в чем дело, и засмеялась, весело и задорно.

— А ведь он прав! — заметила она, немного успокоившись. — Здесь земля трясется, а я мыши испугалась.

Остальные по-прежнему смотрели на нас с изрядной долей неодобрения. Но у меня словно гора с плеч свалилась: Карна не обиделась на мой бесцеремонный смех. А мнение остальных меня мало заботило в тот момент.

Появился Мугид, аккуратный и собранный — словно не спал вовсе, а так, стоял где-нибудь в темной нише и дожидался утра; но случилось непредвиденное, повествователю пришлось покинуть нишу и присоединиться к нам. Прежде всего — чтобы успокоить встревоженных и всех отправить по номерам, убеждая и заверяя, что к утру все непременно выяснится. А завтра — день тяжелый, так что вместо того, чтобы мерзнуть на морозе, шли бы вы, гости дорогие, спать. И не путались бы под ногами.

Уж не знаю, как ему удалось, но старик действительно всех успокоил. Утихомирил Валхирра, окоротил журналиста, пообещал Карне непременно извести всех мышей, сколько их есть в окрестностях Башни и в самой гостинице, — в общем, я даже не заметил, как все разбрелись по номерам. Но им-то как раз было хорошо, они здесь жили, на третьем, а мне еще до четвертого нужно было топать и топать. Под пристальным взглядом мугидовых глаз.

И я потопал. А этот старик все глядел мне вслед, словно на спине у меня было написано, сколько ему жить осталось, мелким таким почерком написано, и он все силился разобрать — потому и всматривался.

Вошел я к себе в номер, рухнул на кровать, завернулся в одеяла и стал размышлять о том, что же все-таки произошло. Так ни до чего не додумался, и только решил, что завтра и так выяснится.

Выяснилось.

Утро было какое-то неприятное — полусонное и серое. Все сидели за столом, как травленые Мугидовым ядом мыши, разговаривать разговоры не желали, только изредка вяло скородили вилками да ложками по тарелкам.

• Предыдущая
• 25/44
• Следующая